Как я знакомился с современным искусством

- Извините, женщина, можно вас на минуточку?

Музейная смотрительница, оторвавшись от журнала, с любопытством взглянула на меня.

- Вот здесь, - говорю, - написано, что эта картина называется «Талантливый молодой скрипач»...

Та по дороге ко мне аккуратно поправила очки и, на всякий случай проверив подпись, спросила:

- Ну да, а что вас смущает?

Я в очередной раз вгляделся в полотно и тяжело, безнадежно вздохнул.

- Даже не знаю, как сказать...

Прямоугольный холст, грубо измазанный коричневой краской, висел надо мной без тени смущения. С тем же успехом эту картину можно было бы назвать «Способный юный боксер». Или «Мерзкий старый паук». Все равно никого из них на этом холсте нет. Я вежливо потребовал объяснений, однако женщина профессионально ушла от ответа, заявив, что «художник так видит». Рядом с талантливым скрипачом я обнаружил еще одну картину того же автора Алексея Каменского, закрашенную блеклым темно-фиолетовым цветом. Как будто поначалу там было какое-то непотребство, но потом с работы пришла жена и художник нервно - тремя-четырьмя движениями - замазал свою фантазию. Оставив при этом игривое название - «Девочка Луша»...

Поистине с идиотским лицом я разглядывал эту Лушу, подумывая вновь позвать смотрительницу. Но та знала, как поступать в таких случаях, и предусмотрительно вышла в соседний зал. Казалось бы, автор сделал все, что мог. Всю душу наизнанку вывернул. Причем не только себе. Однако на этом не успокоился. Еще одно - заключительное - полотно в этом безумном трио называется «Огонь в камине (№2)» (см.выше). Эта работа тоже впечатляет. Лично я неожиданно разглядел в этой мазне вечное беспокойство бытия, а также собственную ничтожность. И поэтому решил привлечь экспертов! Должно же быть у этой чертовщины какое-то объяснение!

Не все так просто

Один из них - опытный искусствовед, куратор выставок в ведущих музеях Москвы и Санкт-Петербурга Сергей Попов. Второй - семилетняя Алена Павловна, дражайшая дочь моя. Ее творчество, кстати, на фоне Каменского вполне конкурентноспособно. Особенно раннее. Скажем, в два-три года она творила в духе абстрактной живописи. Потом нашла школьную линейку брата и доросла до неопластицизма. Это когда художник в поисках гармонии изображает разноцветные прямоугольники. Лет в пять Алену Павловну постиг глубокий творческий кризис. Он связан с досадным случаем. В детском саду ее как-то попросили изобразить собаку. Ответственная дочь резво взялась за дело. Но в итоге у нее получилась... коричневая лиса. Говорит, что случайно. После этого она долго не брала в руки красок.С глазами призывника я бродил по Третьяковской галерее и фотографировал картины. Не все, конечно. А лишь те, от которых мне становилось не по себе.

- Ну как можно объяснить творчество Алексея Каменского? - спустя несколько дней спросил я у Алены Павловны и показал ей репродукцию «Огня в камине».

- По-моему, это луч солнца на закате, - на полном серьезе предположила она. - Хотя самого солнца почему-то не видно. Наверное, автор специально так придумал... А вообще - это дверь в подъезд!

- Нужно уметь расшифровывать смыслы, заложенные художниками при создании своих картин, - мудро пояснил мне второй эксперт Сергей Попов. - Ведь, как говорил Казимир Малевич, все требуют от художника, чтобы его работы были понятны, но никто не требует от себя приложить голову к их пониманию.

Я в тысячный раз вгляделся в Девочку Лушу и мучительно вздохнул.

- Алексей Каменский был одним из тонких мастеров цветовых нюансов, - продолжил искусствовед. - Его композиции часто бывают монохромными, то есть состоят из одного цвета. Причем он его разрабатывал во всем множестве тонов, переходов и сложностей фактуры. На холсте порой нагружены килограммы краски, и создавался такой холст неделями. Сюжет, который обозначен в подписи, увидеть, может быть, трудно, но это не значит, что его там нет. Каменский доводил его до предела, до знака или вовсе нескольких черточек, путем долгой редукции, то есть упрощения фигуративных черт, сведения образа к чистой эмоции...

То есть если я куплю три килограмма краски и буду целый месяц намазывать ее на холст, я не буду выглядеть идиотом? А потом еще вмажу подпись: «Мальчик Ярослав». Не Виктор и не Олег, а именно Ярослав! Во-первых, потому, что я так вижу. А, во-вторых, отсутствие мальчика на холсте ни о чем не говорит. Его образ сведен до минимума...

Слов нет, одни эмоции

Вообще я всегда наивно думал, что сила художника заключается в его способности показывать нашу действительность, природу и быт, вызывать у нас различные чувства - от скорби до восхищения. Так, как это умели делать Шишкин, Репин, Серов, Айвазовский, Левитан и многие другие великие мастера. Например, в той же Третьяковке на Крымском валу висят картины Бориса Кустодиева, смотреть на которые лично я могу часами. Портреты Шаляпина и артиста Ершова поражают воображение.

- Посмотри, Машенька, как живые! - воскликнула женщина у меня за спиной.

Девочка лет восьми шустро подбежала к картине и улыбнулась. Дар художника в данном случае ощутим на интуитивном уровне. И объяснять ничего не нужно.А как мне реагировать на картину Алексея Тяпушкина «Эмоциональная информация-2»? Автор, между прочим, Герой Советского Союза, после войны успешно закончивший Московский государственный художественный институт имени Сурикова. В музее аудиокомментарий к этому шедевру не предусмотрен. Увы, но качественной репродукции в Сети я не нашел, поэтому предлагаю свой снимок, сделанный телефоном. Уверен, что скверное качество фотографии не помешает вам в полной мере насладиться этим загадочным произведением.

И, главное, не поспоришь. Информация, действительно, эмоциональная! И даже более чем. У меня, например, перед этой картиной открылась способность шевелить ушами.

- Алексей Тяпушкин претворял драматизм войны в беспредметные образы, - бесстрашно сказал мне искусствовед Попов. - Война навсегда изменила облик мирового искусства, эстетика после нее не могла быть прежней. И некоторые художники молодого поколения, выросшие во время войны, это понимали и демонстрировали в своих работах.

Вот тебе и Юрьев день! Вот этот шерстяной носок (справа) и каракулевая папаха (слева) отражают драматизм войны!

- Если честно, я даже не знаю, что сказать, - Алена Павловна довольно долго рассматривала странную картину, пытаясь подобрать слова. - А что это вообще такое?

Эх, дочь, если бы я только знал! Искусство такое! Тонкое... Автор одного из очерков, посвященных художнику, писал, что Тяпушкин забыл об институтских уроках и стал обращать больше внимания на яркость цвета, небрежно закрашивая холст и добиваясь «эмоционального звучания и большой страстности».

Как теперь с этой информацией жить, лично я не представляю.

Самый тонкий живописец

... Свой главный козырь я берег, как зеницу ока. Мне даже сон приснился, как я прихожу в гости к искусствоведу Попову и с ехидной улыбочкой спрашиваю:

- Ну а что вы на это скажете?

И выкладываю на стол картину, автор которой небезызвестный американский художник Марк Ротко. Называется она «Оранжевое, красное, желтое», а стоит - 86 миллионов долларов. Чтобы развеять иллюзии о том, что я ошибся, повторю - восемьдесят шесть миллионов долларов.

- Паша, ну это уже слишком, - говорит мне во сне Попов, растерянно смотря на холст.

А я, триумфально скрестив руки, упиваюсь победой.

- Вообще-то эти суммы берутся не из воздуха, - оглоушил меня искусствовед. - И они не удивляют просвещенных любителей искусства. Рынок подступался к ним постепенно. На Ротко много лет подряд устанавливались рекорды в миллионы, а затем в десятки миллионов долларов. Его зрелых живописных работ на рынке немного, большая часть находится в музеях. Так что за каждой картиной гоняются крупнейшие коллекционеры планеты - и, например, в российских собраниях работ Ротко практически нет.

Чтобы не травмировать детскую психику, я не стал их показывать второму эксперту. А то еще нарисует точно также и потребует продать.

Есть у Ротко и другие работы. Вот, например. Два красных прямоугольника на коричневом фоне. Ушла с аукциона всего за 28 миллионов долларов. Так сказать, дешевка. Бюджетный вариант. Да что там, такую картину стыдно дома держать.

- Вообще-то, - снисходительно говорит Попов, - такой ажиотаж объясняется исключительным качеством живописи мастера и значимостью его художественных открытий для искусства середины ХХ века. Он один из самых тонких и одухотворенных живописцев ушедшего столетия.

Сказал - как отрезал.

Не хочу быть невеждой

После абстрактных полос Ротко в Третьяковке практически любая картина кажется шедевром. Например, «Обнаженная» Роберта Фалька.

Здесь явно есть над чем подумать. Несмотря на то, что произведение, мягко говоря, недоработано, в ней есть хотя бы какой-то сюжет. 1930-е годы. Париж. Сидит молодая женщина. Без одежды. Кокетливо запрокинув правую ногу. Молча смотрит на художника, а сама гадает, что бы купить за полученный гонорар. В то время Францию охватил глубокий экономический кризис.

- А я знаю, почему ей лицо не нарисовали! - прошептала мне Алена Павловна. – Чтобы потом, когда картина будет готова, этой тете не было стыдно.

Я немного почитал о Роберте Фальке. Больше всего запомнилось, что он был женат четыре раза.

Вызывает также интерес творчество Натальи Гончаровой. На первый взгляд, оно кажется спорным, но мне очень сильно не хочется быть невеждой. Я долго смотрю на ее картину «Крестьяне, собирающие яблоки» и пытаюсь проникнуться неожиданным стилем автора.

Тот парень, который слева, напоминает мне Гитлера, но я гоню от себя эту мысль. Аляповатые руки, ноги разных размеров, куцые носы... Еще мне предательски кажется, что Наталья никогда не видела яблок и нарисовала их продолговатыми.

Не выдержав, я открыл сайт Третьяковки и с жадностью прочел официальный комментарий музея: «В этой картине фигурируют уже не крестьяне, а словно деревянные идолы - столько дикости в этих фигурах-обрубках, в запрокинутых лицах, в зрачках и белках раскосых глаз. Кисть живописца своими движениями будто воспроизводит движения самих персонажей картины. Здесь повторяются их грубые жесты, упрощается пластика движений, чуть вытягиваются головы и еще более удлиняются руки, тянущиеся к плодам. Угрюмое обличье персонажей словно передалось самой художнице. Кажется, что ее рука с кистью потеряла былую легкость и движется тяжело и натужно».

По-моему, последнее предложение самое точное.

Сергей Попов не преминул также добавить, что Гончарова стала одной из самых влиятельных женщин-художниц в ХХ веке. Честно говоря, я так и думал.

- Ну а ты, Алена Павловна, что скажешь?

- Два мужика, - со скучающим видом констатировала дочь. - С лицами почему-то как у собак.

- И это все?

- Ну а что еще... В руках у них пирожки недожаренные. Хотя нет. Наверное, яблоки. Потому что пирожки не растут на деревьях.

Из Третьяковской галереи я уходил с виноватым видом. Как будто я заперся в храм и не снял головного убора. Или вломился в операционный блок в грязных сапожищах. Не мое это... современное искусство, авангард... Даже после объяснений искусствоведа. Потому что какие бы слова он ни находил, клякса для меня так и останется примитивной и пошлой кляксой! Это работа Валерия Юрлова. 1957 год, между прочим. Хрущев уже был генсеком, но еще не посетил знаменитую выставку авангардистов.

«Нужно уметь расшифровывать смыслы», - вспомнил я слова искусствоведа и, словно Женя Лукашин возле подъезда, стал лихорадочно их повторять:

- Нужно уметь... расшифровывать смыслы... Нужно уметь... расшифровывать смыслы...

Кто знает, может, поможет?

P. S. На днях я посетил музей русского импрессионизма в Москве и пришел в полный восторг. Честно. Но об этом я расскажу в своем следующем репортаже.