Как ОНК пытается помогать заключенным, и почему в комиссии столько конфликтов. Интервью

В России началась кампания по выдвижению кандидатов в Общественные наблюдательные комиссии, которые должны следить за соблюдением прав человека в местах лишения свободы. В Свердловской области тоже будет сформирован новый состав ОНК. Комиссия своеобразный орган: из нескольких десятков членов заметной деятельностью занимаются единицы, зато политических конфликтов вокруг ОНК хоть отбавляй. А некоторые заключенные говорят, что для сидельцев визиты ОНК приносят больше горестей, чем облегчения. Znak.com поговорил с одним из самых видных активных членов свердловской комиссии Вячеславом Башковым о происходящем вокруг ОНК. Интервью проиллюстрировано снимками ИВС, СИЗО и мест заключения из архива наблюдательной комиссии. Более чем в 40 регионах началось выдвижение кандидатов в ОНК. Что происходит с выдвижением в нашем регионе? Свердловская область начала готовиться к новому созыву Общественной наблюдательной комиссии ещё в 2015 году, когда группа наблюдателей Дмитрий Рожин, Люда Винс и я решили создать Школу ОНК. В фейсбуке было объявлено о сборе всех желающих войти в четвертую комиссию, и в конце концов мы рекомендовали Общественной палате Свердловской области 15 граждан, которые проявили интерес, ходили на занятия, если это можно так назвать. Встречи проходили в Общественной палате области, за что господину [Станиславу] Набойченко большое спасибо. Судя по нашим школьникам, интерес к ОНК проявляют как политические активисты (был даже один парень из Молодой Гвардии Единой России), так и граждане попроще, но которых коснулись проблемы тюремной системы, это родственники осуждённых. Мне известно, что представители сразу нескольких СМИ хотят войти в состав ОНК Свердловской области. Если это случится, то местная комиссия будет представлена в медиа не хуже московской, где журналистов также хватает. Короче, в четвертой ОНК будет интересно, даже ещё интереснее, чем в третьей, которая, по моему мнению, получилась самой яркой и эффективной по сравнению с предыдущими. Про личности говорить не буду, чтоб не сглазить: в конце октября ОПРФ раздаст мандаты, тогда всё и увидим. Как выглядит процедура выборов в ОНК? Выдвижение кандидатов в члены ОНК происходит от общественных организаций, в уставе которых декларируется защита прав человека. Организация должна к моменту выдвижения работать более 5 лет, а кандидат должен быть старше 25 лет, не судим (или с погашенной судимостью), не сотрудник правоохранительных органов, не адвокат и не депутат. Документы подаются в Общественную палату России (чаще всего по почте), где рабочая группа их проверяет и решает, кто войдёт в состав отряда смертников (шутка) из 40 человек на регион (это максимальное число наблюдателей по закону). Привилегий никаких нет ни у опытных наблюдателей, ни у новичков, все одинаково подают документы. При формировании третьего созыва, например, некоторые опытные наблюдатели не попали в ОНК, потому что небрежно отнеслись к подготовке документов заявки. Ротация ОНК происходит раз в три года. Коммерсантъ писал, что в этот раз своих кандидатов не смогут выдвинуть НКО иностранные агенты, в их числе Комитет против пыток, Мемориал, движение За права человека и несколько их региональных отделений. Какие это повлечет последствия? В нашем регионе много членов ОНК от подобных организаций? Несмотря на то, что государственная дума приняла в первом чтении ряд поправок, которые запрещают организациям иностранным агентам участвовать в ОНК, эти поправки ещё не действуют и, возможно, никогда приняты не будут. Ещё должны пройти второе и третье чтения, и президент может заблокировать поправки. Российская политика в сфере прав человека очень непредсказуема. Думаю, чтоб наверняка попасть в ОНК, граждане будут стараться пройти в комиссию через организации без клейма иностранного агента. ОПРФ не обязано объяснять гражданину, почему его не пустили в ОНК, и, возможно, будет негласная установка отсеивать инагентов. В Свердловской области достаточно организаций, которые хотят участвовать в ОНК и которые не являются иностранными агентами. Думаю, через них люди и пойдут. Высказываются опасения, что из-за таких ограничений продолжится тенденция по вступлению в ОНК бывших силовиков, а это значительно снизит эффективность организации. Силовик силовику рознь. Спор о бывших сотрудниках или, как их называют на тюремном жаргоне, бээсниках (сокращённо б/с) идёт уже много лет. Например, бывший сотрудник прокуратуры Дмитрий Рожин отлично проявил себя во всех трёх созывах и как организатор кампаний по проверке отделов полиции Свердловской области, так и в частных случаях, выезжая к осужденным после акций массового неповиновения. Есть в ОНК и другие б/, которым место скорее в Общественном совете при МВД или ГУФСИН, цель которых пропагандировать деятельность правоохранительных органов, а не рассказывать общественности о проблемах системы. От таких коллег избавиться почти невозможно. Например, бывший сотрудник пресс-службы ГУФСИН Олег Павлович вызвал недовольство своей работой у Екатеринбургского общества Мемориал, от которого был выдвинут в ОНК, но общественная организация не смогла лишить его мандата. Лишь совестливый человек может сказать себе: я не справился и сдать мандат. Таких в третьем созыве было два человека (Павел Грачев и Василий Кожевников), и на их место пришли новые наблюдатели Алексей Осадчий и Вадим Кузьмин, которые в последний год оживили работу Свердловской ОНК. А что за ситуация возникла с Павловичем? До какого-то момента он вел себя нормально. А потом у Мемориала было какое-то мероприятие, и он почему-то привел на него каких-то провокаторов, которые стали кричать, что мы шпионы и так далее. Возникла неловкая ситуация. Павлович при этом сказал, что у нас, мол свобода слова, люди выразили свое мнение. Руководитель Мемориала Анна Яковлевна Пастухова очень расстроилась, написала в Общественную палату РФ. Оттуда заявление спустили главе местного ОНК Ашурбеку Манасову. На одной из встреч он вступился за Павловича. Мандат отбирать не стали. Вообще, Павлович хорошо показал себя в благотворительности собирал оборудование для ИК-6. Но какое это отношение имеет к наблюдательской деятельности? В свердловском ОНК некоторые члены обвиняют друг друга в бездействии. Откуда взялся этот конфликт? Общественные организации бывают разные, в ОНК легко могут попасть граждане от организаций, которые декларируют защиту прав человека, но на деле не понимают, что это такое, или считают, что права человека это не права заключённых, а права какой-то группы людей, живущих в идеальном обществе под стеклянным колпаком в палате мер и весов Гринвича. Эти наблюдатели смотрят на заключённых и боятся их, разговаривают с ними через клетку или вообще не ходят в тюрьмы, просто занимают место в ОНК. Зачем? Ну, потому что это кому-то надо, кто-то попросил, этот кто-то хочет, чтобы ОНК была беззубой и не мешала правоохранительным органам, не вытаскивала на общественное обсуждение проблемы ФСИН и МВД. Не секрет, что материалы наблюдателей, попадая в интернет, вызывают резонанс, который срывает погоны у руководителей (пусть не сразу, через год). Думаю, в этом основная причина наличия наблюдателей-пустышек. Я знаю, что некоторые заключенные отказываются общаться с членами ОНК. Причем я говорю не только о тех, кто боится администрацию. Есть и те, кто добровольно не идет на контакт. Эти заключенные говорят, что члены ОНК не решают реальные проблемы, а делают все, чтобы распиарить себя. ОНК это общественная деятельность, которая прямо связана с пиаром. Мы глаза общества в тюрьмах, мы рупор заключённых, которые заявляют о нарушении их прав. Если кто-то думает, что мы вредим заключённым, то пусть приведёт конкретный пример. Неопытный наблюдатель может навредить заключённому недостоверной информацией, или пообещать и не сделать, но это частные случаи, а не тенденция. Заключённым ещё надо понять, что может ОНК и как её использовать для реализации своих прав. Не стоит на нас ставить крест, лучше рассказать, чем мы можем помочь. Кстати, а что может ОНК? Закон об ОНК пустой. Полномочия очень плохо расписаны. Положения о правах наблюдателя можно понимать широко и очень вольно. Я считаю, что это очень хорошо на настоящий момент, потому что это дает волю для инициативы. Так появился сайт copwatch.ru, где мы указываем на нарушения в полиции. Осужденные могут нам сами помогать, говорить, как действовать. Но для этого они должны идти на контакт. Иногда мы специально стараемся ловить осужденных, чтобы найти подходы к той или иной колонии. Основные вещи глазу не видны это издевательства. Если осужденные будут молчать, мы превратимся в фикцию. Часто удается помочь заключенным? Самое яркое из последнего это ИК-54, где сидит фотограф Андрей Лошагин. Там побывали Осадчий и Мельникова. Заключенные увидели, что им можно доверять. Были поданы сотни заявлений о пытках и изнасилованиях. Было возбуждено уголовное дело. Внешняя картина-то всегда нормальная, ведь в колонию ездили и журналисты, и уполномоченный по правам человека Но как только дали заключенным возможность высказаться, видите, что получилось? Еще очень хорошо идут дела с проверкой отделов полиции. Например, ОП-16 в Нижнем Тагиле наконец-то стали приводить в порядок. Также закрыли изолятор в поселке Пышма, который находится в ужасном состоянии. В этом году после пыточных скандалов прошел ряд кадровых перестановок в системе ГУФСИН по Свердловской области. Как вы оцениваете эти перестановки? Проблема пыток решена? Смена руководителя ГУФСИН России по Свердловской области лично меня обрадовала. Смущает лишь, что Сергей Худорожков спокойно ушёл на пенсию, у следственных органов и прокуратуры к нему не оказалось претензий, хотя пытки и издевательства происходили у него под носом, буквально через забор ГУФСИНа. Считаю это преступной халатностью. Печально, что он сделал у нас карьеру. Хочется надеяться, что новый руководитель будет принимать действенные меры против издевательств и пыток в исправительных колониях, но надежда эта с каждым днём тает. ОНК до сих пор не встретилась с новым начальником Сергеем Патроновым. Внешне пока не видно, что его стиль как-то отличается от прежнего руководства. Для искоренения пыток нужно много чего делать: работа психологов должна перестать быть фикцией, начальники отрядов должны стать реальными начальниками (сейчас в отрядах всем управляют завхозы или авторитетные осуждённые), нужна гуманизация. Тюрьмы должны стать более открытыми обществу. Появление ОНК в 2008 году уже серьёзно изменило систему МВД-ФСИН. Уверен, что развитие общественного контроля нужно продолжать, тюрьмы и полиция должны стать ещё более открытыми. Пытаются ли как-то манипулировать ОНК, если пытаются, то как? Вот Иван Обухов (сейчас сам заключенный СИЗО) явно пытался взять комиссию под свой контроль. ОНК манипулируют все, кому не лень: сами наблюдатели, уполномоченный по правам человека, силовики, заключённые, родственники заключённых. Наблюдатели сами по себе очень доверчивые люди, это наша природа, поэтому обманывать нас можно бесконечно, и нас обманывают, утираемся идём дальше. Иван Обухов, возможно, пришёл в ОНК за какой-то защитой, которую якобы даёт мандат наблюдателя. И на самом деле, арест наблюдателя вызывает неудобный для правоохранителей резонанс, но лишь в том случае, если наблюдатель что-то реально делал, как это было в случае с Алексеем Соколовым, в защиту которого были многочисленные акции с задержаниями общественников. Подгрести наблюдателей под себя Обухов не мог, как не смог это сделать никто в Свердловской области. У нас нет вертикали власти, и все попытки построить ОНК Свердловской области заканчивались сразу, как только новый начальник открывал рот. Надеюсь, так и останется.