Поиски убежища в далекой Португалии
Когда война на востоке Украины в 2014 году достигла своего пика, из 442 человек, попросивших убежища в Португалии, 157 были украинцы. В 2015 году их примеру последовали, по меньшей мере, 368 украинцев, и в том году их заявки на предоставление убежища составили 42,4% от общего количества. Статус беженца получили немногие, но почти всем предоставили какую-то гуманитарную защиту. Одна из них — Эмине Шихаметова. Вот ее история.
***
Было около 11 часов вечера, когда Эмине Шихаметова покинула свой дом в Ялте, что на юге Крыма, чтобы уже никогда в него не возвращаться. Эта 29-летняя украинка села в машину вместе с мужем Алексеем и 10-месячной дочкой Машей, и отправилась в Киев. Позади они оставляли месяцы преследований, звонки посреди ночи с обвинениями в предательстве и всепоглощающий страх перед тем, что кто-то из них может «исчезнуть», как это случилось с двоюродным братом Эмине.
Рассказывая эту историю, Эмине своими миндалевидным глазами смотрит на стол, где остывает только что приготовленный ее руками чай. Черная линия, которой подведены ее глаза, подчеркивает азиатские черты женщины, из-за чего прохожие в Крыму часто останавливали на ней свои взоры. Ее татарское происхождение не осталось незамеченным, и в последние месяцы, что она провела в своей стране, ее часто оскорбляли на улице.
Вот что оставила позади Эмине, когда в июле 2014 года села в автомобиль. После 12-часовой поездки в Киев они остановились у каких-то знакомых, чтобы принять ванну и немного отдохнуть. «После этого мы отправились в McDonald’s, потому что очень соскучились по нему», — говорит женщина с легкой усмешкой. Затем они пошли на Майдан, где купили сувениры типа браслетов и традиционных вышиванок, чтобы помнить о доме и о той жизни, которую оставляли позади.
Причин больше, чем достаточно
«Потом мы поехали в аэропорт, но я не смогла пройти на посадку. У меня не было обратного билета, и мне пришлось купить его, так как ехала я по туристической визе, хотя прекрасно знала, что возвращаться мы не намерены». План у нее был простой: добраться до столицы Португалии Лиссабона вместе с Машей, а по приезде обратиться с просьбой о предоставлении убежища. Когда Эмине купила два билета обратно, у нее осталось всего 100 долларов.
Попрощаться с Алексеем было бы легко, не будь у нее большого количества багажа и плачущего ребенка. Лишь пройдя первую проверку безопасности, она нашла секунду, чтобы поцеловать мужа на прощание. Не зная ни слова по-португальски, Эмине села в самолет до Лиссабона, усадив дочь на колени. Всю дорогу она плакала.
Выйдя из самолета в лиссабонском аэропорту Портела, Эмине сразу направилась к первому попавшемуся полицейскому. Говоря на смеси русского и нескольких известных ей английских слов, она сказала, что хочет подать заявление на предоставление убежища. Был поздний вечер, и отделение Иммиграционной и пограничной службы уже закрылось. Эмине решила ждать и стала искать скамейку, чтобы вместе с Машей провести на ней ночь.
Рано утром она встретилась с сотрудниками Иммиграционной и пограничной службы. Никто из них не говорил по-украински и по-русски, и никто не мог отыскать на карте Крым; поэтому их отвезли в Португальский совет беженцев (единственная в Португалии неправительственная организация, связанная с Управлением верховного комиссара ООН по делам беженцев). В ту ночь, спустя 72 часа после отъезда из Ялты, Эмине и Маша спали в новой зарубежной постели в здании совета.
Прошло полтора года, и сегодня ситуация в аэропорту Лиссабона — совсем иная. Сейчас почти все в Иммиграционной и пограничной службе и в Португальском совете беженцев знают, где находится Крым, а говорящие по-русски и по-украински переводчики весь день находятся на телефонной связи. Эмине была первой крымчанкой, попросившей убежища в Португалии. Но после нее приехали многие, в том числе, ее бывшая одноклассница.
Прибывающие из Крыма и Донбасса беженцы — это самая большая группа соискателей убежища в Португалии. Когда война на востоке Украины в 2014 году достигла своего пика, из 442 человек, попросивших убежища в Португалии, 157 были украинцы. В 2015 году их примеру последовали, по меньшей мере, 368 украинцев, и в том году их заявки на предоставление убежища составили 42,4% от общего количества. Об этом рассказывает президент Португальского совета беженцев Тереза Тито де Мораиш (Teresa Tito de Morais). Статус беженца получают немногие, но почти всем предоставляют какую-то гуманитарную защиту.
«Те, кто живет на востоке Украины и в Крыму, столкнулись либо с военными испытаниями, либо с грубыми нарушениями прав человека. Для обращения за международной защитой оснований у них больше, чем достаточно», — говорит Тито де Мораиш.
Эмине была одной из них. «Те, кто не был настроен пророссийски, подвергались дискриминации, поэтому вы можете себе представить, каково было тем, у кого не та внешность», — говорит она, имея в виду свои татарские корни. В Крыму более 10% населения составляют татары. Но они все равно подвергаются преследованиям. В октябре 2014 года организация Human Rights Watch сообщила о «тревожной тенденции, связанной с похищениями крымских татар и с угрозами в их адрес».
В случае с Эмине друзья отвернулись от нее и от Алексея. Кто-то звонил с оскорблениями, кто-то бросал в них разные предметы на улице. Алексея высмеивали и унижали друзья и знакомые, называвшие его «предателем» за то, что он женился на татарке. У Эмине не было работы, а Алексей был близок к тому, чтобы лишиться места таксиста. Местные власти пытались убедить их получить российское гражданство. Они отказались. Тогда им было сказано, что если они потеряют работу, у них могут забрать дочь. Сделать это с ними было проще, так как они были «не той» национальности. Между тем, двоюродный брат Эмине как-то раз пошел на работу и больше не вернулся. Его уже никогда не видели.
Португалия волей случая
«Люди стали как зомби. Внезапно в каждом окне появился российский флаг», — говорит Эмине. Эта 29-летняя женщина с юридическим образованием говорит, что никогда не задумывалась о политике и не следила за новостями. Но она признает, что революция Евромайдана сделала ее политически активной. «Мы начали пристально следить за новостями, когда был убит первый протестующий, — вспоминает она. — После этого мы продолжали смотреть новости на независимых телеканалах». Ее мобильный телефон — как демонстрация украинского патриотизма. Когда нашу беседу прерывает звонок, звучит национальный гимн Украины, установленный Эмине в качестве рингтона.
«Раньше никогда не возникали вопросы о том, чтобы стать частью России, — продолжает она. — Образованные люди понимали, что все это пропаганда, но все остальные верили в это. Они думали, что сантехник будет зарабатывать столько же, сколько и врач, и что они станут получать такие же большие пенсии, как и в советские времена».
Все это не составило бы особых проблем для Эмине и ее семьи, если бы не преследования и гонения, которым они стали подвергаться в повседневной жизни. 16 марта 2014 года, когда были объявлены результаты референдума, они с Алексеем поняли, что ситуация будет меняться только к худшему. Тогда они задумались об отъезде, и спустя четыре месяца сделали это.
Ехать в Португалию семья Эмине решила почти случайно. Они хотели уехать куда-нибудь подальше, но остаться в Европе. Лучше, чтобы климат был похож на крымский, чтобы страна была открытой и толерантной по отношению к беженцам, и чтобы она была членом НАТО, дабы семья могла почувствовать себя в безопасности. Учтя все эти факторы, они остановили свой выбор на Португалии, маленькой средиземноморской стране на противоположном краю Европы с населением в 10,5 миллиона человек, которая расположена между Испанией и Атлантическим океаном.
«Многие соискатели убежища выбирают Португалию, потому что это европейская страна, но она меньше, и у нее выше интеграционный потенциал», — говорит Тито де Мораиш. Президент Португальского совета беженцев отмечает и другой фактор, правда, не имеющий отношения к Эмине: это трудности с получением статуса беженца в странах, расположенных ближе к Украине. «В Польше, например, совсем другая политика, коренным образом отличающаяся от португальской».
Это подтверждается цифрами. По данным Польского управления по делам иностранцев, с 2013 года только два украинца получили там статус беженца, а из трех тысяч заявок на защиту и пособие были удовлетворены всего 24. Польша уже столкнулась с большим наплывом украинцев, которые получают краткосрочные рабочие визы (согласно имеющимся оценкам, сейчас их в Польше 500 тысяч). Но это затрудняет жизнь тем, кто ищет гуманитарной защиты. Польские власти предлагают вариант с «внутренними перемещениями», говоря о том, что большинство украинцев может переселиться в другие районы страны, где нет войны. В результате многие решают искать убежища в местах более отдаленных, таких как Португалия.
Совместное проживание
При анализе мотивации беженцев нужно учитывать еще один фактор. По оценкам Терезы Тито де Мораиш, от 30 до 40% соискателей убежища в той или иной степени знакомы с Португалией. У них там живут друзья, знакомые, родственники, а кто-то даже работал там в прошлом. В начале 2000-х годов в Португалию на работу приезжали многие украинцы, занимаясь в основном строительством, поскольку в этой отрасли в то время был настоящий бум. В период с 2001 по 2003 годы украинцы получили в Португалии почти 65 тысяч видов на жительство. И это не считая тех, кто прибыл в страну нелегально.
Ученый Жозе Карлуш Маркеш (José Carlos Marques), работающий в Центре социальных исследований Коимбрского университета, был одним из немногих, кто изучал вопрос об украинской иммиграции в Португалии. Отмечая, что многие из этих иммигрантов вернулись на Украину, Маркеш выделяет комплекс различных обстоятельств, которыми можно объяснить появление этой иммигрантской общины. «Это имеет отношение к нестабильной экономической ситуации на Украине, а также к наличию работы в Португалии», — заключает он. Но есть и другие факторы, требующие учета, например, то, что в Португалию проще получить краткосрочную визу, что там шенгенская зона, что многочисленные криминальные группировки, замаскированные под агентства путешествий, обманули многих украинцев обещаниями о гарантированной работе.
Большая часть этих иммигрантов приехала с запада Украины, хотя также был большой поток людей из Донецкой области. Маркеш не помнит, чтобы в 2003 году мигранты обсуждали политические проблемы, но маленькие подробности всплывают в его памяти и сегодня, когда он смотрит на нынешнюю ситуацию. «Я помню, когда мы в то время проводили это исследование, некоторые родившиеся на территории Украины люди уже утверждали, что они русские».
На самом деле, у многих прибывающих в Португалию украинцев нет таких сильных антироссийских настроений, как у Эмине. Те, у кого они есть, обычно связываются с Ассоциацией украинцев в Португалии, которая занимается организацией мероприятий в поддержку украинских военнослужащих, а также отправляет им одежду и продукты питания. Но жить совместно с придерживающимися пророссийских позиций беженцами трудно, и Эмине с готовностью признает это.
Это заметно в храме Всех Святых, являющемся одной из крупнейших православных церквей в Лиссабоне. Это естественное место сбора многих представителей украинской общины, но из-за его связей с Московским патриархатом кое-кто чувствует себя ущемленным.
«Наша церковь полностью открыта для всех, вне зависимости от национальности», — говорит Жоржи Дивиса. Он русский, и объясняет, что Жоржи он стал для того, чтобы его имя Юрий звучало более по-португальски. Жоржи живет в Португалии уже 15 лет и в настоящее время является одним из руководителей общины храма Всех Святых. Поняв после воскресной службы, что в храм пришла журналистка, дабы узнать, есть ли среди прихожан украинские беженцы, он немного удивился и настоял на том, что должен дать разъяснения на эту тему.
Вначале он заявил, что ни один украинский беженец с ним не связывался. Но потом Жоржи внес коррективы в свое заявление. За последние два года за помощью к нему обратились всего два человека из Донбасса. Он даже познакомил меня с одним из них — застенчивым и худощавым молодым человеком лет двадцати с небольшим, который поздоровался со мной, заикаясь. Но беседу продолжил сам Жоржи, выведя юношу и закрыв за ним дверь. Он заявил, что когда в храм приходят люди с иными политическими взглядами, их приветствуют с распростертыми объятиями. «Мы оставляем все это за стенами храма, ведь церковь для мира. Мы просто молимся, чтобы было лучше», — заверил меня Жоржи.
Болезненные вопросы
Тереза Тито де Мораиш иногда замечает, как эти политические разногласия дают о себе знать в Португалии. «Люди, которые вчера были друзьями, сегодня могут стать врагами. Это очень деликатный вопрос, и хотя страна содрогается в конвульсиях, надо готовиться к послевоенному примирению». Тереза ощущает, что несмотря на трудности, украинские беженцы, которых она видит в центре приема, быстро приспосабливаются к португальской жизни. «Они европейцы, и они приезжают сюда, чтобы интегрироваться и стать полезными. Мне кажется, что у этой общины интеграционный потенциал выше, чем у многих других».
Эмине думает так же. Если не считать португальскую привычку везде опаздывать, украинцы довольны почти всем в своей новой стране. В Португалию приехал муж Эмине и нашел себе работу на стройке. А она сидит дома и ухаживает за второй дочкой Юлией, родившейся в Португалии в сентябре 2015 года. Они живут в квартире на окраине Лиссабона. Алексей и старшая дочь Маша уже довольно бегло говорят по-португальски. Маша требует, чтобы ее называли Мария (португальский эквивалент), и дома разговаривает с отцом на португальском языке.
Эмине — ярая украинская националистка, но она говорит по-русски (это ее родной язык), и это одна из немногих вещей, связывающих ее с Крымом, куда она приехала с родителями и двумя сестрами из Узбекистана в двухлетнем возрасте в 1988 году. В то время их встретили такими же оскорблениями, как и в 2014 году, называя «предателями». Со временем стало легче, и родители почувствовали, что вернулись в землю обетованную, на которой можно вынести что угодно.
Сегодня родители Эмине отказываются уезжать из Крыма. Эмине недовольна их решением. С одной стороны, она пытается устроить свою жизнь в новой стране, а с другой Эмине по-прежнему связана с прошлым, и мыслями часто возвращается в Крым. Она постоянно сравнивает историю родителей с тем вечером в июле 2014 года, когда ей пришлось покинуть свой дом. «Я чувствовала, как прохожу через те же испытания, что и мои родители, когда продала все, чтобы были деньги на билет, и уехала с дочкой на руках».
Эмине вздыхает, по щекам у нее текут слезы. Женщина подводит итог своей истории одним предложением: «Разница между мною и родителями в том, что они приехали домой, а я убежала из дома».