Затаившийся дом

Стоит такой дом, ничем примечательным внешне не привлекает внимания, словно бы остерегается, оберегая покой свой. Вот и этот, на Маросейке, - пройдешь, навряд ли взглядом зацепишься...

Палаты эти, поначалу двухэтажные, строили еще в конце XVII века для боярина Василия Нарышкина.

Чуть позже, когда изначального хозяина уже не стало, царь Петр Алексеевич, как время его подошло, распорядился обосновать здесь католическую школу пастора Глюка, и она благополучно просуществовала до 1707 года, пока не случился пожар и почти вся усадьба сильно от огня не пострадала. И стал этот дом переходить по наследству из одних рук в другие, пока не обустроился здесь замечательный человек - князь Николай Васильевич Репнин.

В юности князь долгое время жил в Германии, где, как говорили, получил «дельное немецкое воспитание», перебрался с родителями в Париж и как будто бы не собирался его покидать. Только императрица Елизавета Петровна, не упускавшая из виду последнего потомка древнего княжеского рода, вытребовала его в родные пенаты, дабы Николаша, как она его величала, «не погиб от разврата и распутства» во французской стороне.

Вернулся. Смело повоевал в Семилетней войне и сразу по ее окончании был назначен послом в Берлин. Только ненадолго: через несколько месяцев получил назначение полномочным министром в Варшаву, где молодой князь проявил себя с наилучшей стороны. И снова в бой: началась первая турецкая война.

Кончилась война, и Репнин - посол в Константинополе, а после возвращения домой стал смоленским и орловским генерал-губернатором. Когда началась вторая турецкая война, он снова в горниле сражений: разбил главную турецкую армию и, как писал современник, лично способствовал скорейшему заключению мира «к величайшему удовольствию императрицы Екатерины».

Только монаршья милость - чувство не вечное: возможно, сыграли свою роль дворцовые интриги, врагов-то у Репнина хватало, и после неудачной посольской миссии в Европе отправили героя на покой.

Репнин переживал несправедливое к нему отношение и махнул рукою на столичную жизнь, убрался в Москву - подальше от монаршьих милостей и немилостей - и поселился вот в этом внушительном доме на Маросейке.

Москву он любил, зимой особенно, а летом предпочитал жить в своей подмосковной деревне. Похоронить попросил в златоглавой, в Донском монастыре.

Ул. Маросейка, 11. Станция метро «Китай-город»