Александр Росляков. В стране дремучих прав: жить по закону – это не по понятиям, которые у нас главней любых законов
Нынешний официальный патриотизм, что нас вот-вот озолотит, страшно напоминает мне «две Волги за ваучер», коими когда-то обещал озолотить Чубайс, великий идеолог нашей буржуазной революции. Он никуда из власти не ушел, и я весьма подозреваю, что и эти «патриотические золотые яйца» – тоже его ловкое изобретение. Как и вот эта формула: «Когда наши олигархи у нас крадут – это ничего страшного. Страшно – когда украинские олигархи крадут у украинцев!»
Как еще это пояснить… Скажем, наука доказала, что человек возник от обезьяны, а все сокровища Усманова и Абрамовича – от воровства. Но народ в это не верует – и точка. Мол это ты, животное – от обезьяны; а мы, православные, во главе с Путиным и его присными – от Бога. И отлезь, тварь, от праведных активов усмановых и прочих фридманов, раз они за Путина! И все разумные дробины против этой святой, поистине слоновьей веры – всуе…
Кто-то говорил, что Медведев еще вчера должен был уйти в отставку за провал «майских указов» Путина. Но это полное непонимание нашей властной конструкции, которую можно так описать, перефразирую Маяковского:
Путин и Медведев – близнецы в сути!
В ком из них больше властной меди?
Мы говорим Медведев – подразумеваем Путин,
Мы говорим Путин – подразумеваем Медведев!
Медведев, бессменный оборотень Путина, рассмешивший некогда народ отменой и обратным вводом промилле, безусловно – самое большое пятно позора на репутации нацлидера. Однако тот даже в мягкой форме никогда не критикнул этого «душителя всех пламенный идей» – тех «майских указов». Так с чего вы взяли, что Медведев – Петрушка Путина, а не наоборот?
Грех сказать, но если б я вдруг узнал, что у Путина к Медведеву какая-то левая тяга, то вздохнул бы с облегчением: ну, с кем не бывает! И с Чайковским было, и со Фредди Меркьюри, делавшими их правое дело будь здоров! Но если Путин держит при себе Медведева из чисто платонической симпатии – это кошмар страны. И хоть мы все к этому уже приморгались, как к бревну в своем глазу – суть все равно ужасна: наше пустейшее второе лицо неизбежно отражает нечто в первом.
Все патриотические Интернет-новости в России делятся сегодня на 4 категории:
1. Слава Богу, что на Украине все так плохо!
2. Слава Богу, что на Западе все не слава Богу!
3. Слава Богу, что Россия – не Украина и не Европа, где все не слава Богу! Слава Путину!
4. Как только земля носит этих проплаченных Госдепом бесов, которые смеют не славить Путина и Бога за первые три пункта! Хоть вообще их не читай!..
Однако записные патриоты и читают, и комментируют взахлеб все «клеветнические измышления» с «той стороны», словно никаких других событий в нашей «хранимой Богом родной земле» нет вовсе.
Мечта российского патриота – угробить на хрен ранее братскую Украину. Как ее спасти – об этом и не мелькает в православных головах. Вот сплясать торжественную самбу на могиле оступившегося брата – это да!
В последние годы у нас возникла целая плеяда журналистов, посвятившихся сугубо украинской тематике и работающих с черной ненавистью к предмету описания. Главный их тезис: ну и дуреха эта Украина, коль любит льстящие ей Штаты, а не клянущих ее нас! И тут невольно возникает такая аналогия. Кто-то неловко сунулся в пчелиный улей, был закусан злыми пчелами – и орет: «Это пчелы-убийцы! Пчелы-нелюди! Ату их!» А кто-то, подошедши ловчей к делу, спокойно собирает с этих же пчел мед – и пальцы с удовольствием облизывает…
Николай Второй стал кровавым, именно потому что был тряпкой. Панически боясь Витте, который совершил самую великую стройку на Руси – Транссиб – и с выгодой для нас заключил Портсмутский мир после проигранной войны с Японией, царь сменил его на Столыпина. Но потом забоялся и этого бесплодного тирана, который не унял, а развязал в стране террор. Потом, усевшись под каблуком импортной жены и бородой Распутина, втащил Россию в никак не нужную ей Первую мировую. А кончил тем, что сделал своим фаворитом начальника протокола графа Фредерикса, который мог в силу этикета не пустить к царю военачальника со срочным делом… Таким путем царь-тряпка развалил Россию, ввергнув ее в страшное кровопролитие Первой мировой и гражданской войн.
В «Житии протопопа Аввакума, им самим написанном» есть фрагмент, определивший все солнечное будущее нашей родины. Протопоп с женой идут в ссылку по льду сибирского озера, протопопица то и дело поскальзывается и падает. И говорит: «Доколе же нам терпеть, Петрович?» – «До самыя смерти, Марковна, до самыя смерти». – «Ино побредем дале...» Какой-то беспощадный оптимизм…
Закон – понятие от века весьма неопределенное: где два юриста, там три мнения. Несколько определенней понятие «понятия»: по ним суд уже более внятен и справедлив в соответствующих рамках. Но выше всего Принцип: «Своих не сдаем, чужих не милуем». В этом доверительном ключе и служит власти тот же генеральный Чайка. И сноса ему нет, ибо блюдет не шаткие законы, но эту твердую принципиальность!
Самое неблагодарное занятие, как я убедился за свою жизнь – это поднимать кого-то силком с колен: болезный поджимает ножки и зависает так на твоих руках. А вы хотите, чтобы Путин поднял с колен, с экономического дна текущую Россию! А она поджала ножки – и будь на месте Путина сам Геракл или даже Господь Бог, и им бы не удался такой подвиг. Ибо никто и никогда этих поджавших ножки не поднимет к настоящей жизни, пока сами не очухаются. Как их очухать – сложный философский вопрос, о котором у практика-Путина, похоже, не болит вовсе голова.
Все наши экономические модели я понимаю так. Стоят на старте три или тридцать три автомобиля с разными движками: карбюраторным, дизельным, турбинным или еще каким-то. Какая же модель скорей нас вывезет? Да никакая – поскольку в нашей модели пробит бензобак, все топливо идет налево, и потому она не едет вообще. То есть не с Кудрина и Силуанова надо начинать, а с Колокольцева и с Чайки.
«Свобода лучше несвободы!» – этот лозунг, выпущенный в свое время трепачом Медведевым, в высшей степени сомнителен. Большая Свобода у нас уже была в самом начале 90-х, когда, как хвастал мне один выжига, «на выборах можно было победить вообще без копейки денег, на одном ля-ля!» Все это кончилось расстрелом Белого дома и залоговыми аукционами, через которые была уничтожена наша промышленность. Свободные люди выкачивали из нее оборотные средства – и жили на это свободно, широко, с кучей личной охраны, киллеров и любовниц. Как, впрочем, и сейчас живут. В теории, возможно, и есть какая-то еще свобода, но на практике мы ее не наработали. Увы.
Еще наша беда в том, что в нас все сидит какое-то дикарское язычество. Мы либо идолопоклонники, либо идолоборцы. В начале 90-х одна очень образованная барышня страшно обиделась, когда я не поверил ее сказке, будто Ельцин, став секретарем свердловского обкома, переехал из своей большой квартиры в тесную общагу, дабы стать ближе к народу. Следом я как раз попал в Свердловск-Екатеринбург и спросил у местных, что это за байка об ельцинской общаге. Оказалось, что Ельцин, попав в масть, построил свой Дом на набережной реки Исети, куда и переехал. Но для экономии на квартплате, из личной жадности, провел по сметам эти хоромы как общежитие при Доме колхозника. Когда я это доложил той барышне, она в ответ: «Ты – гад! Во всем видишь одно черное!» И навсегда со мной порвала… Все то же самое, только уже по части путинских фанатов – и поныне.
В брежневском СССР не было никакой демократии, но ответственность власти перед народом – была. За задержку зарплаты на два дня снимали секретарей райкомов, за воровство – сажали. По обоснованному письму в центральную или даже местную газету проводили чистки будь здоров. При всем лицемерии той власти она была действительно народной – ровно в той мере, в какой народ готов был биться за свои права. Почему потом это все захлопнулось? Ответов – тысячи. Но ни один из них не говорит, как нам вернуться к той «малой» демократии, когда народ был самым влиятельным писателем в «отдел писем», перед которым дрожали все чиновники.
37-й год – это была хирургическая операция. Жестокая, противная, как любая хирургия, но неизбежная по медицинским показаниям. Сегодняшние гуманисты орут: будь проклята эта хирургия – только терапия! Но на самом деле их продувная терапия хуже всякой хирургии: в 90-е, в самый разгул демократического гуманизма, наш народ сократился и опустился так, как не сокращался даже в итоге истребительной Великой Отечественной. Этот отказ от целебной хирургии, признанной всеми медиками мира – не просто нежелание марать белые ручки в неизбежной хирургической крови. Это самый дрянной подвох против подножного народа: не сметь казнить тех, кто с обеих рук казнит его!
Идея Путина: Россия – больше не имперская держава, никому ничего не навязывает, просто сидит тихо, свой негодный примус починяет. Но это – похоронная идея для страны нашей величины. Сколько б она ни зарывалась в свой миролюбивый примус, нападать на нее будут все равно – ибо слишком лакомый кусок, а в мире царят волчьи законы. Лучший же способ защиты, как известно – то же нападение. И нам приходится волей-неволей нападать, вопреки всем нашим декларациям – на Украине, в Сирии. Без этого – сожрут! И как все видней, наше спасение в одном – наладить наконец свой примус и ощерить сполна зубы. И так и записать в программе партии, а не юлить вокруг да около.
Вы просто не верите в Хитрый план Путина, как Вам не стыдно! А у него там все разложено по полочкам – и про выборы на Донбассе, и про все остальное, просто мы об этом ничего не знаем, да и не должны знать… Но есть точно такой же Хитрый план Обамы, Меркель, даже Порошенки. А кто кого окажется хитрей – как говорится, вскрытие покажет.
Есть эти планы или нет – дело десятое. А первое – вера в них быть должна. Ибо без веры русский человек – тварь дрожащая или еще хуже – чиновный вор, а то и вовсе басурманин-олигарх!
Чего не хватает нашим публичным патриотам? Я помню такие стихи советского поэта Василия Федорова:
Мы спорили о смысле красоты,
И он сказал с наивностью младенца:
– Я за искусство левое. А ты?
– За левое… Но не левее сердца.
У нынешних патриотических оракулов все вообще без сердца. Не от души. Как некогда говорил мне один популярный композитор: «Сегодня надо патриотику писать. Лирика – вчерашний день. Бабло, чтоб ты знал, сейчас хрустит на патриотике».
Самая тяжелая на свете вещь – признание реальности и покушение на миражи. Признать, что и во власти – одни жулики, что и Путин не святой, для многих наших добровольных патриотов – как прыгнуть в омут вниз головой. Как жить тогда? На что надеяться? В душе сидит гвоздем: ну был же Сталин подлинным вождем и бессребреником – значит, будет и повтор… Не будет. Будут только алчные имитаторы и спекулянты на народной вере в доброго царя. Сталин – исключителен, а жулье во власти – правило. Жить же с уклоном на исключения, а не на правила – это катиться под уклон, как мы сейчас и катимся. Надо, перекрестясь, прыгать в омут реальности, трезво оценивать казенную брехню – только так можно и выплыть, и выжить.
В СССР, может, и не хватало на прилавках колбасы, хотя холодильники у всех были едой забиты – но было что-то крайне важное для человека. О чем Пушкин сказал: «Нет, весь я не умру, душа в заветной лире» – и т.д. Сейчас при всем насыщении магазов и желудков не осталось именно той малости, с чем «весь я не умру». Всем стало ясно, что весь я, изъеденной желудочной глистой, умру бездарно и бессмысленно – и потому пошел такой прижизненный расхват, что хоть святых вон выноси. Ну если ничего за гробом нет, на Родину – плевать, то, как выразился тот же Пушкин, «жизнью дайте ж насладиться, жизнь, увы, не вечный дар!» То есть вторые, не столь значительные стихи, подражание Анакреонту, победили в нашем случае все величье первых.
Впрочем читать Пушкина, а не следить по ТВ за битвой экстрасенсов и соревнованием самых классных попок – это уже для нас вчерашний день…
➡ Источник:http://publizist.ru/blogs/6/13927/-