«Один медальон на 30 бойцов». Как поисковики находят имена забытых героев

Сколько еще солдат Великой Отечественной лежит в нашей земле, почему установить имя бойца – порой невыполнимая задача, а молодежь не стремится в поисковики - об этом и многом другом «АиФ-Юг» рассказал заместитель руководителя поисковой общественной организации «Кубанский плацдарм» Евгений Порфирьев.

Белая тундра

«АиФ-Юг», Федор Пономарев: Евгений Александрович, почему вы стали заниматься поисковой работой?

Евгений Порфирьев: Дело было в августе 1985-го. Однажды с отцом, а жили мы тогда в Мурманске, поехали за грибами на границу с Норвегией. Если в Краснодарском крае есть слой почвы, который уже скрыл следы боев, то на Севере только камень и мох, поэтому вся тундра до горизонта была белой от выветрившихся костей - останков солдат. Это меня так впечатлило, что уже дома, в Североморске, я записался в кружок «Красных следопытов» при Доме пионеров. И с тех пор уже 31 год занимаюсь поисковой работой. Вообще человек изначально начинает искать с желанием обнаружить что-нибудь интересное. Уже потом это детское желание переросло в настоящее дело. Сейчас мне важно установить имя солдата, найти его близких. Так из трофейщика превратился в поисковика.

- Интересно, кто сейчас ищет останки павших солдат? Насколько это интересно молодежи?

- Средний возраст поисковиков примерно 35 лет – это люди, рожденные еще в Советском Союзе. Социальный состав разнообразный – есть и простые селяне, и бизнесмены, и госслужащие. Молодежи очень мало, самому юному члену нашей организации 23 года. Закон не ограничивает возраст участника поисковых работа, правда, к эксгумации и работе со взрывоопасными предметами допускают только совершеннолетних.

- Почему же школьники и студенты не идут в поисковики – ведь по популярности того же «Бессмертного полка» не скажешь, что молодым людям безразлична история страны?

- Поиск всегда сопряжен с открытиями, и этот интерес генетически заложен в каждом мужчине. Но нужен толчок, и, видимо, молодежь, просто этого толчка в свое время не получила. Если у человека есть желание, то найти в Интернете тех, кто занимается поисковой работой и напроситься в экспедицию, не составит никакого труда.

Дописать историю

- А в чем, на ваш взгляд, принципиальная разница между поисковиком и археологом? Все-таки, на первый взгляд, и тот, и другой занимаются одним и тем же делом?

- Поисковая работа официально называется военной археологией, так что труд наш во многом схож, только временные рамки разные. Если поисковики занимаются главным образом Великой Отечественной, то археологи - более древними периодами. Ученые на основе своих находок изучают быт определенного времени, наша же основная задача – обнаружить останки солдата и узнать его имя. Хотя часто и мы открываем новые пласты истории, воссоздаем события, описанные скупо либо забытые совсем. Свежий пример - 2 мая в районе бывшего хутора Шибек-2 в Крымском районе мы обнаружили место падения советского самолета. Останков летчика не нашли, но по номерным деталям установили имя пилота и обстоятельства его гибели.

Это оказался наш земляк, уроженец Армавира, капитан Свеженцев, командир звена 812-го истребительного авиационного полка. Он прибыл сюда 19 апреля, а 20 апреля вступил в бой, 8 мая погиб. Немцы расстреляли капитана в воздухе – после успешного тарана он спускался на парашюте. За две недели капитан успел сбить 11 немецких самолетов и получить 2 боевых ордена. У незаслуженно забытого летчика 29 сражений в 29 боевых вылетах – такого соотношения не было даже у легендарных Кожедуба, Покрышкина, Фадеева. Если бы капитан Свеженцев не погиб 8 мая, то он мог бы стать лучшим истребителем Великой Отечественной. Печально, что его имени не оказалось ни в одной книге памяти, ни на одном мемориале. Но мы установили место захоронения и за свой счет заказали памятник. Скоро поставим его, чтобы люди помнили, где похоронен герой.

- Ваша основная задача – не просто найти останки воина и узнать, кто это был, но и связаться с его родственниками. Как люди воспринимают известия, что нашлось место, где лежит считавшийся пропавшим без вести отец, дед, прадед?

- В те же смутные 90-е были случаи, когда потомкам это было безразлично. Но в большинстве своем люди относятся очень трепетно, особенно в последнее время. На прошлой неделе на место гибели другого летчика, майора Попова, приезжала его дочка с внучкой и ее мужем. Две недели назад внуки другого летчика – лейтенанта Сергеева – полтора часа шли с нами по горам до места гибели деда. 8 мая в Холмской мы поднимали самолет Пе-2. Вышло так, что еще в ходе подготовки выяснили имена членов экипажа, нашли родственников – они приехали и помогали нам с лопатами в руках.

- Что вы чувствуете, когда находите останки солдата, но установить его имя и фамилию нет никакой возможности?

- К сожалению, в большинстве случаев именно так и происходит. Судите сами – в среднем на 30 бойцов приходится один именной медальон, одна боевая награда, по которой можно узнать имя, на 300 человек. Благодаря им, а также сохранившимся бумагам, письмам, еще чему-нибудь, мы узнаем имена одного из десяти найденных солдат. С годами горечь притупляется, но когда находишь именного солдата, то радости уже не сдержать. Одно из основных направлений нашей работы – подъем самолетов. Если у солдата с собой нет никакой именной вещи, то узнать кто это практически невозможно. А на самолете всегда есть детали с заводскими номерами, поэтому в поиске авиации все зависит не только от воли случая, а от качества проведенных работ, то есть от нас самих.

- Только ли этим вызван интерес вашей организации именно к авиации?

- Нет, конечно. Почти все знают, что самое крупное танковое сражение было на Курской дуге. Но только специалисты скажут, где происходило самое крупное воздушное – а это было именно у нас, на Кубани, с 19 апреля по 7 июня 1943 года. За полтора месяца суммарные потери с обеих сторон составили порядка 1 800 самолетов. Сражений такого накала не было никогда. И мы считаем, что этот эпизод незаслуженно обойден вниманием. Сейчас на нашем сайте каждый найденный самолет указан на интерактивной карте. Желающие могут пройти к месту гибели пилота, отдать ему дань памяти. Четырежды посторонние люди связывались с нами и ставили на месте падения самолета памятник. Это приятно, ведь мы видим, что наша информация работает.

Концов нет

- Многие призывают простить уже фашистских захватчиков, мол, это тоже в большинстве своем обычные люди, а для вас есть разница, нашли вы советского солдата или вражеского?

- Для меня разница огромная, хоть многие сейчас и пытаются формировать мнение, что прошло много лет, с мертвыми не воюют и т.д. Эмоций от обнаружения немцев нет никаких, мы просто передаем останки организации «Фольксбунд».

- Большая часть работы поисковика происходит все-таки не в поле, а в архивах – можете сказать, сколько еще безымянных солдат лежит в нашей земле?

- В учете погибших во время Великой Отечественной творился бардак – начался он еще во время войны и продолжился в 1965 году. В архиве мы нашли приказ 1943 года «О преступном отношении к погребению павших в боях за Родину». Речь идет о боях под Крымском, на высоте 114,1. Тогда герой Гражданской войны Кураш получил похоронку на сына, вскоре место освободили, он приехал и увидел, что никакой могилы нет, а высота просто завалена трупами солдат. Кураш написал письмо Сталину, приехала военная прокуратура и только в одном месте насчитала 1 835 верховых тел - по документам все они числились похороненными на полковых кладбищах. В 1965 году вышла директива Генштаба, обязывавшая увековечить солдат на ближайшем мемориале к месту гибели, т. е. просто записать там их имена. Все-таки захоронить и увековечить – две большие разницы. Поэтому бывает такое, что в одной траншее лежат бойцы из разных полков, но одни увековечены в Крымске, а другие – в Неберджаевской. Первичные документы после увековечивания уничтожили – и всё, концов нет. Так что мы в определенном смысле восстанавливаем историческую справедливость.

- Задумывались ли вы когда-нибудь, чем будут заниматься поисковые отряды, когда найдут и узнают имя последнего солдата?

- На нашем веку это точно не произойдет.