История не терпит сослагательного наклонения, и все же, вглядываясь в годы, предшествовавшие нападению Германии на СССР, мы продолжаем задаваться вопросом: можно ли было избежать 22 июня 1941 года или ход разворачивавшихся в Европе событий неумолимо вел к трагической развязке?

Обычно считается, что Вторую мировую войну могли предотвратить западные демократии, выступи они в поддержку Чехословакии в 1938-м, когда Гитлер потребовал передачи Германии населенной немцами Судетской области. Заметим, что даже без помощи союзников Прага была в состоянии отстоять независимость, ибо ее войска насчитывали 40 хорошо вооруженных и обученных дивизий, включая четыре механизированные. Этого было достаточно, чтобы, опираясь на первоклассную в инженерном отношении и построенную вдоль германской границы укрепленную линию, успешно противостоять 51 дивизии немцев, что признавали и военачальники Третьего рейха. Возглавлявший вермахт Кейтель, тогда еще генерал, записал в сентябре 1938 года в дневнике: «Генералитет против наступления на Чехию». Более того, командовавший 1-й армией генерал Вицлебен, казненный в 1944-м как участник антигитлеровского заговора, намеревался свергнуть фюрера, как раз воспользовавшись нападением германских войск на Чехословакию. Тем не менее ее президент Бенеш планировал разрешить конфликт с Берлином мирным путем, опираясь на дипломатическую поддержку Франции и Англии. Хотя проблема носила едва ли не патовый характер: возвращение в состав рейха Судетской области было неприемлемо для Праги с точки зрения государственной безопасности. Именно по территории Судет пролегала чехословацкая оборонительная линия.

“ Процесс перевооружения Красной армии был в самом разгаре, как и нарастающее сближение Англии с США. И Гитлер сделал роковой для себя выбор ”

Таким образом, судьба противостояния во многом зависела от Лондона и Парижа. Очевидно, что ни о какой военной конфронтации Германии с Францией, располагавшей сильнейшей в Европе армией, в тот период не могло быть и речи. Но в ночь с 29 на 30 сентября 1938 года руководители Англии и Франции Чемберлен и Даладье подписали Мюнхенское соглашение, предусматривавшее передачу Судетской области рейху. Собственно, это и остановило Вицлебена от попытки переворота, поскольку предотвращало военное столкновение Германии и Чехословакии. Ни чешские, ни советские представители, как известно, не были допущены на переговоры.

В советской историографии неизменно давалась негативная оценка этому соглашению. Кроме того, боевой потенциал вермахта резко вырос за счет военно-экономических ресурсов оккупированной весной 1939 года Чехословакии. Ее знаменитые заводы «Шкода» в 1940-м выпускали едва ли не столько же вооружения, сколько вся британская промышленность. Единственными иностранными танками в боевых частях гитлеровцев к моменту нападения на СССР были именно чешские 35(t) и 38(t).

Унижение Версалем

Какова же была логика Парижа и Лондона, отдавших, как принято считать, Чехословакию на заклание? Дабы понять мотивацию Чемберлена и Даладье, как, впрочем, и Гитлера, необходимо вернуться на 20 лет назад – к основным положениям Версальского мирного договора, ибо именно в его основных статьях, а не в Мюнхенском соглашении и следует, на наш взгляд, искать подлинные причины Второй мировой. 11 ноября 1918-го ни разу не испытавшая разгрома своих войск, но сломленная тисками экономической блокады, Германия заключила Компьенское перемирие, а 28 июня 1919-го – Версальский мирный договор. Необходимо принимать во внимание, что место его подписания – Зеркальный дворец Версаля – для немецких дипломатов также стал серьезным моральным испытанием, ведь именно здесь, в сердце поверженной прусским оружием Франции менее 50 лет назад была торжественно провозглашена Германская империя.

 
Коллаж Андрея Седых

Обратимся к некоторым пунктам унизительного для Берлина мира. Поверженная немцами в 1870-м и спасенная Россией в 1914-м Франция вернула себе богатые углем Эльзас и Лотарингию, завоеванная Вторым рейхом Бельгия приобрела округа Мальмеди и Эйпен, не существовавшая к началу войны в качестве независимого государства Польша получила Познань, часть Поморья и Силезию с ее развитой промышленностью. Немцы теряли все свои колонии. Столь тщательно создаваемые вооруженные силы подлежали радикальному сокращению. Германия лишалась своей гордости – военно-морского флота, ей запрещалось иметь боевою авиацию и новейшие виды вооружения, активно разрабатывавшиеся и создававшиеся немцами накануне и по ходу Первой мировой. Наконец, огромные репарации, которые пришлось выплачивать в пользу стран-победительниц, были не только тяжким экономическим бременем, но и унижали национальное достоинство. Ознакомившись с основными положениями договора, представлявший Германию на конференции граф Брокдорф-Ранцау отказался его подписать, заметив: «Союзники нам предлагают самоубийство». Он вернулся на родину и подал в отставку, но мир все же был заключен.

Неудивительно, что наиболее трезвые военачальники и политики на Западе предупреждали о непрочности Версальской системы и предвидели фактическую неизбежность Второй мировой. Однако причины военно-экономического возрождения Германии надо искать не только в статьях Версальского договора, но и в испытываемом Англией и Францией страхе перед возможностью новой бойни. Именно это объясняет логику западных демократий, сквозь пальцы смотревших на возрождение немецкой военной машины, «проглотивших» аншлюс Австрии и по сути отказавшихся от союзнических обязательств по отношению к Чехословакии и Польше.

Без идеи нет империи

Дело не в злой воле английских и французских правительств, а скорее в отсутствии оной, равно как и психологической усталости их народов. Как показали дальнейшие события, Британская и Французская империи клонились к закату, уступая место ведущих мировых держав СССР, США и Китаю. Почему так произошло? Старение этноса нередко обусловлено отсутствием идеи, способной аккумулировать внутренние его резервы. Таковой не было у Франции, большинство жителей которой утратили чувство национальной гордости и предпочли относительно сытое рабство борьбе за свободу, подобно римлянам эпохи упадка с их «Хлеба и зрелищ!». Но история знает и обратные примеры. Гений Чингисхана обессмертил в мировой истории имя доселе мало кому известных монголов, создавших крупнейшую в Средневековье и уникальную мультикультурную империю. А ранее цари Филипп и Александр Великий на века прославили никому не известных до того македонян. Найдись у Франции на исходе 30-х свой Александр Великий, способный пробудить нацию, Германия так и осталась бы Веймарской республикой. Увы, прах Жанны д`Арк был давно развеян по ветру, а де Голль в то время служил простым офицером, предупреждавшим соотечественников о грядущей опасности. Но французы, образно выражаясь, спали. В отличие от немцев: униженная Версальским договором национальная гордость открыла дорогу к власти бесноватому Гитлеру. Думается, если бы условия мира с побежденной Германией оказались умереннее и не столь больно били по ее самолюбию, победа в стране национал-социалистических идей была бы вряд ли возможна и, следовательно, удалось бы избежать трагедии Второй мировой.

Неудивительно, что именно воспитанный на старых прусских порядках едва ли не лучший в Европе германский офицерский корпус, наиболее униженный несправедливым, с точки зрения немцев, миром, стал фундаментом, позволившим нацистам укрепиться у власти. Что касается англичан, то они, демонстрируя политическую близорукость, с равнодушием взирали на крушение Версальской системы в Европе, однако духовные силы и национальная гордость британцев проснулись, как только возникла непосредственная угроза их независимости. И главное, в час испытаний во главе Британии оказался Черчилль – последний великий политик умиравшей империи.

Последний шанс

Была ли неизбежной война Германии и СССР после разгрома Польши и Франции? В 1939 году основные задачи советской внешней политики были сформулированы следующим образом: «Война идет между двумя группами капиталистических стран (бедные и богатые в отношении колоний, сырья и т. д.) за передел мира, за господство над миром. Мы не прочь, чтобы они подрались хорошенько и ослабили друг друга. Неплохо, если руками Германии будет расшатано положение богатейших капиталистических стран (в особенности Англии)». Перед нами – если отбросить коминтерновскую риторику – образец трезвой имперской политики, основанной на разумном эгоизме. После известного советско-германского пакта реальная угроза СССР весной 1940 года исходила от англо-французского блока, планировавшего авианалеты на кавказские нефтепромыслы: французы сообщили британцам о готовности нанести удар по Баку 15 мая, однако пятью днями раньше немцы перешли в наступление на Западном фронте, и Гамелену стало не до Баку. Вскоре Третья республика подписала перемирие с Германией, еще раньше британцы эвакуировали свои войска из Дюнкерка для последующей защиты метрополии. Гитлер рассчитывал, что Лондон после стремительного разгрома Франции пойдет на заключение мира с рейхом, но последний из британских могикан Черчилль не был Рейно.

Однако именно в этот период стоило рассматривать вопрос о мире. Во-первых, унижением французов в Компьене – немцы заставили их подписать мир в том самом вагоне, в котором 11 ноября 1918 года заключили его сами, Германия восстановила статус великой державы, избавилась от комплекса национального унижения. Во-вторых, сносные условия жизни для покоренных французов не вызвали с их стороны активной поддержки движения Сопротивления. Что касается Великобритании, то, по словам современного историка М. И. Мельтюхова, продолжение войны требовало создания новой антифашистской коалиции, но большинство малых европейских стран спешили дистанцироваться от Лондона, а США и СССР заняли выжидательную позицию, поскольку, как и Германия, оспаривали ведущую роль Англии на мировой арене.

Таким образом, именно июль 1940-го был оптимальным месяцем для прекращения уже начавшейся Второй мировой. В качестве уступки немцы могли бы пойти на воссоздание демилитаризованной Польши, но без коридора, обеспечивавшего ей выход к Балтийскому морю, Силезского промышленного района и отошедших к СССР земель. Возрождение Франции как великой державы вряд ли входило в планы Москвы, Вашингтона и Лондона. Кроме того, Советский Союз являлся в определенном смысле противовесом Германии в Европе, что объективно было в британских интересах. Что касается Чехословакии, то, как показала история, ее объединение носило искусственный характер и не выдержало проверки временем. Но и тут Берлин мог бы пойти на возрождение, пускай в урезанном виде, чешской и словацкой государственности, оставив там немецкие гарнизоны.

Гитлер на распутье

Известно, что против какого бы то ни было мира с Третьим рейхом выступал Черчилль, но прекращение войны зависело во многом от позиции не Лондона, а Москвы. 10 ноября 1940 года в Берлин прибыл нарком иностранных дел В. М. Молотов. Гитлер предложил Советскому Союзу присоединиться к Тройственному пакту, если быть более точным – заключить четырехстороннее соглашение Германии, СССР, Японии и Италии. В ответ Молотов по сути поставил вопрос о новом разделе сфер влияния в Европе, подчеркнув, что интересы Кремля распространяются на Балканы, Румынию, Болгарию и Турцию. Советский нарком также пытался добиться согласия Гитлера на оккупацию Красной армией Финляндии, но получил отказ.

Экспансионистские устремления Кремля не были обусловлены возрождением троцкистско-ленинских идей начала 20-х годов. Советское руководство ставило перед собой иную цель: создать кордон из зависимых государств в качестве барьера против Германии. Собственно, эта задача была выполнена после Второй мировой войны в виде Организации Варшавского договора, противостоявшего НАТО. Однако Гитлер не пожелал видеть Балканы сферой влияния СССР, более того, к ноябрю 1940 года закончилась детальная разработка плана «Барбаросса» и он был проверен на двух военных играх. При этом Берлин считал необходимым разгромить Советский Союз для того, чтобы наконец поставить на колени Британию. Начальник немецкого Генштаба генерал Гальдер записал произнесенные фюрером слова: «Надежда Англии – Россия и Америка. Если рухнут надежды на Россию, Америка также отпадет от Англии, так как разгром России будет иметь следствием невероятное усиление Японии в Восточной Азии».

Тем не менее нет достаточных оснований считать, что к осени 1940 года Гитлер принял окончательное решение напасть на СССР. Вновь обратимся к точке зрения М. И. Мельтюхова: «Германское руководство в тот момент было озабочено несколькими военно-политическими проблемами. Оно намеревалось привлечь Францию к антианглийской коалиции, вовлечь в войну Испанию и Португалию (операции по захвату Гибралтара и по защите Канарских и Азорских островов), поддержать итальянское наступление в Северной Африке, подготовить операцию против Северной Греции (через территорию Болгарии, которую следовало привлечь к Тройственному пакту), продолжать разработку плана войны с СССР и быть готовым к возможному осуществлению операции «Морской лев» весной 1941 года». То есть в этот момент германская стратегия явно находилась на распутье.

Разберем возможные варианты действий Гитлера. Идея привлечь к антианглийской коалиции вишистскую Францию, военный потенциал которой был существенно ослаблен, выглядела утопично. Хотя нельзя отрицать негативного отношения многих ее граждан к недавнему союзнику после операций британцев против французского флота в Оране и соседнем с ним Мерс-эль-Кебире 3 июля 1940 года. Однако, как мы уже отмечали, немцы должны были считаться с нежеланием населения поверженной Третьей республики воевать. Что касается Испании, то генерал Франко уклонился от участия в авантюрах Гитлера, а португальский диктатор Салазар в 1939 году подписал с Мадридом пакт Иберийского нейтралитета. Это было вполне разумно, поскольку открытая поддержка Лиссабоном рейха ставила под угрозу обширные португальские колонии в Африке. Присоединись Салазар к Германии, заморские владения Португалии оккупировали бы британцы. Операции немцев в Северной Африке и против Греции, как показали дальнейшие события, ослабили позиции англичан в Средиземноморье, но не подвигли Лондон к заключению мира с Германией. Для этого необходимо было либо произвести высадку в самой Британии, что далеко не гарантировало успех, либо лишить Черчилля союзников, среди которых в обозримой перспективе и на фоне вырисовывавшихся противоречий между Москвой и Лондоном мог быть Советский Союз, вроде бы даже готовый подписать четырехстороннее соглашение.

Большой советский интерес

Еще раз рассмотрим предложения Москвы. Немецкие войска должны покинуть Финляндию в обмен на защиту СССР германских интересов в этой стране – вполне разумное условие. Далее советское руководство настаивало на заключении союзного договора с Болгарией и размещении военных баз РККА в районе стратегически важных проливов Босфор и Дарданеллы. Таким образом, СССР намеревался защитить свои интересы в бассейне Черного моря. Район к югу от линии Баку – Батуми, включая Персидский залив, также признавался сферой интересов Москвы, что было естественно с геополитической точки зрения и ущемляло скорее интересы Великобритании, нежели Германии. Наконец, Япония должна была отказаться от прав на нефтяные и угольные концессии на Северном Сахалине, что вообще не касалось интересов рейха.

Вполне разумные предложения. Думается, Берлин допустил ошибку, отказавшись принять их. Время работало не на немцев, ибо процесс перевооружения Красной армии был в самом разгаре, равно как нарастающее сближение Англии и США. В этих условиях Гитлер сделал роковой для себя выбор – в ходе одной скоротечной кампании уничтожить СССР. Решение, абсолютно не учитывавшее всю мощь военно-экономического потенциала Советского Союза и обернувшееся в конечном счете крушением рейха.

На наш взгляд, в ноябре 1940 года наиболее трезвым шагом для Берлина стало бы согласие на предложения Москвы и заключение четырехстороннего соглашения. Это в корне изменило бы ситуацию в мире: США не выступили бы против Японии и, возможно, дистанцировались бы от Лондона, а лишенная союзников Англия пошла бы на мир с Германией, даже вопреки воле Черчилля – не согласившись на мир с рейхом, он скорее всего попросту бы лишился кресла премьер-министра. Новая карта Европы в сущности могла принять те формы, о которых мы писали выше.

Нам могут возразить об аморальности союзных отношений с Гитлером. Однако истина в том, что в большой политике принципы морали не работают. Каждая из стран стремится соизмерять свои действия исходя не из нравственных норм, а из государственных интересов. Не стоит забывать, что от третьей мировой войны со вчерашними союзниками мир был спасен только созданием в СССР ядерного оружия, не позволившего Трумэну воплотить в жизнь свои чудовищные планы по уничтожению с помощью атомных бомбардировок советских городов с миллионами мирных жителей.

В заключение коснемся вопроса о перспективах упреждающего удара РККА по вермахту в 1941 году. В нашу задачу не входит обсуждение того, собирался или нет СССР нападать на Германию. Однако утверждение, что немецкие войска оказались бы поставлены в тяжелейшее положение, кажется преувеличенным. Да, стратегически вермахт был уязвим для удара со стороны Красной армии, но проблема в том, что ее командный состав попросту не умел проводить сложнейшие операции с участием большой массы войск и танков. И уже в первые дни войны мы оказались бы жертвой собственной неразберихи и хаоса, которые в значительной мере облегчили бы немцам стабилизацию фронта и последующий переход в контрнаступление. Но это уже другая тема.