«После аварии на ЧАЭС мы готовились эвакуировать Минск»

26 апреля 30 лет чернобыльской трагедии

В канун 30-летней годовщины аварии на Чернобыльской АЭС мы пообщались с ликвидатором, который после аварии работал в штабе гражданской обороны и сделал все возможное, чтобы беда не разрослась до масштабов катастрофы.

«Я понял, что на этом нормальная жизнь закончилась»

В советском удостоверении Владимира Мурашко от 1991 года написано - «Участник ликвидации последствии аварии на Чернобыльской АЭС в 1986 году». А в новом он уже «пострадавший». Сам Владимир Федорович скромно говорит, что таковым себя не считает. Все точки над i расставила супруга Владимира Федоровича - Галина Николаевна.

После аварии главным для ликвидаторов было спасти людей. Все как один уложили в Чернобыле здоровье, не требуя никакой компенсации. А теперь у них даже это звание отняли. Конечно, обидно.

- Не будем об этом, - по-мужски переходит с темы Владимир Федорович. - Как теперь нас называют - мелочи. Пока жив, хочу рассказать, как это было.

В 1986 году у 38-летнего Владимира Мурашко за плечами был серьезный опыт службы в качестве замначальника отдела штаба ГО БССР по вопросам организации гражданской обороны в Министерствах и ведомствах.

- К 1986 году у меня уже было двое детей, все шло хорошо, Штаб был на хорошем счету в Советском Союзе. 25 апреля закончились генеральная тренировка к учения стран Варшавского договор, к которым мы готовились целый год. В Минске был весь штаб ГО СССР. Стояла прекрасная погода. И вдруг в субботу утром 26 апреля меня вызывают в штаб. В Чернобыле авария. Нам приказали разобраться, что конкретно случилось и какая в районе аварии обстановка.

- До вылета медики выдали антидот - йодистый калий, который предотвращает попадание в щитовидную железу радиоактивного йода - 131. Понимали, куда летим. Молодого бортинженера мы пожалели, ссадили возле Хойников. С собой были дозиметрические приборы. Записывал все, что видел. Станция дымилась, армейская авиация засыпала кратер свинцом и доломитом, чтобы радиоактивное излучение не прорвалось на высоту и не переносилось ветром.Уже к 11.30 27 апреля Владимир Федорович кружил на вертолете над Чернобылем.

Владимир Федорович вспоминает те дни:

- Были случаи, когда люди не понимали всей серьезности ситуации, но когда говорят, что все кричали, плакали, убегали и прятались в лесу - это неправда. Даже если по каким-то причинам люди не уезжали из загрязненной зоны организованно, эвакуировали их уже на своих машинах. Помню, как один инвалид вез на захудалом запорожце 7 детей. Это родители их сначала спрятали, а потом поняли ситуацию и пытались любым способом вывезти из пораженной зоны. Что удивительно было, детей спасало общество, а родители спасали скотину - государственное добро! А уже потом несколько дней искали своих детей.

«Некоторых людей пришлось переселять дважды»

- К 1 мая мы отселили 580 беременных женщин и детей из 25 населенных пунктов. К 3 мая - еще 12,6 тыс. человек. Понадобилось 300 автобусов и 250 грузовиков. Хозяйственники понимали ситуацию, а партийные органы понимать ее отказывались. Видимо, ждали команды сверху. Горбачев выступил только 15 мая. И толком ничего не сказал. Минздрав в это время обследовал людей. Состояние было нормальным. Но это была бомба замедленного действия. Весь эффект мы увидели через год. Были и казусы. Переселяли людей в чистые поселки, а к концу 1986 года радиация пришла и туда. Пришлось переселять их снова. Даже нам говорили, что к осени возможна реэвакуация. Не случилось.

- Свидетели тех событий вспоминают, что в те дни люди буквально сгорали от лучевой болезни.

- За считанные дни умирали те, кто был непосредственно на ядерном реакторе. Мой товарищ в 1987 году работал на станции 3 - 4 месяца, у него последствия радиации проявились не так давно. А у меня неприятности со здоровьем начались в феврале 1987 года, лечился, проходил реабилитацию как космонавт после полета,- говорит Владимир Федорович.

- Почему же 1 мая людей выпустили на демонстрации?

- В Минске радиационный фон был в пределах нормы. А вот в Киеве была аховая обстановка. Когда в 1988 году, будучи полковником, был в Киеве, заметил, что на Крещатике и на главных улицах штукатурят здания. Спросил рабочих, зачем. А они мне: «Радионуклиды хороним». Радиация въелась в здания, никакая дезактивация, кроме как штукатурка не помогла бы. Хотя у нас тоже казусы были. В Хойниках председатель горрайисполкома перед 9 мая додумался провести на поле товарищеский футбольный матч. Я строго запретил: «Нечего месить цезий». А некоторые перед приездом высокого начальства еще и траву косить умудрялись. Помню, как кричал: «Что ж вы делаете, ребята? Вы ж сами себя в могилу загоните. Зачем оббиваете горячие частицы?».

В районе аварии я пробыл до 1 июня. Контролировал мероприятия по дезактивации.

- А людям давали антидоты?

-Конечно. Но для эффекта принять его нужно за 6 часов до попадания в загрязненную зону. А если принять во время или после, вопрос уже в том, сколько йода-131 щитовидка успела накопить,- говорит ликвидатор.

«В первые дни после аварии мы разрабатывали план эвакуации Минска»

- Боялись термоядерного взрыва на станции. Было опасение, что там находится ядерное топливо и может рвануть. Взрыв предполагался такой мощности, что пришлось бы эвакуировать Минск. Мы уже сосредотачивали в столице железнодорожные составы и другой транспорт, чтобы быть готовыми ко всему. Только после 5 мая нам сказали, что угроза миновала, - споминает Владимир Федорович.

- А дома что творилось? У вас ведь жена медик. Она понимала, на каком вы задании?

-Да, но знала, что это мой долг. Просила беречь себя. Приезжал в Минск - сапоги в пакет, форму - в железный шкаф. Аппаратом ее замерял - а она зашкаливала. Но ровно через 3 месяца стала совершенно чистой. Прошло 8 периодов полураспада йода-131. А он у него - 7 суток. Именно йод-131 дал людям всю эту заразу.

- А сейчас вы за или против атомной энергетики?

- Если станция построена без нарушений, только за. Чернобыльскую АЭС строили впопыхах. Спешили к какому-то юбилею. И вместо циркониевых труб сделали стальные. Когда начали проверять другие станции, выяснилось, что и там ситуация требует технических доработок. И еще важен человеческий фактор. Персонал важно готовить с нуля, для станции конкретного типа. Чтобы в критической ситуации был четкий алгоритм действий. По поводу Чернобыльской аварии до сих пор гадают: был это ядерный взрыв или выброс, лично я считаю, что произошел выброс ядерного топлива.