Россия может предъявить Литве список Меля

В Общественной палате РФ состоялись слушания о событиях в Вильнюсе в 1991 году, вызвавшие в Литве почти панику и заставившее главу литовского внешнеполитического ведомства Линаса Линкявичюса выступить со специальным заявлением, в котором он обвинил Россию в попытке «политизировать уголовное дело и использовать это в целях пропаганды».

Хотя эти события обсуждались в России в первый раз за 25 лет, в точном соответствии с принципом: «Пока петух не клюнет, мужик не перекрестится»...

Как было не цвести на таком чистом информационном поле? Вот Литва все эти годы и цвела: создавала мифы, подтасовывала факты и переформатировала сознание своих граждан. А убедившись в том, что Россия не дает никакого отпора, начала откровенно хамить, захватив и арестовав в марте 2014-го года российского гражданина Юрия Меля и поместив больного диабетом полковника в отставке на два года в одиночную камеру. Надо отметить, что это - единственная успешная операция литовских спецслужб. Во всех остальных случаях – когда в Вене по ордеру Литвы задержали экс-командира «Альфы» Михаила Головатова, а в Риме – бывшего десантника Василия Котлярова – у европейских пограничников хватало ума разобраться и понять, что «пешки» в большой игре, даже такие безупречно мужественные, как Котляров и Головатов, никак не должны отвечать за своего главнокомандующего... Но если бы этот условный «петух» «клюнул» российскую Генпрокуратуру раньше - таких ситуаций на границе не было бы. И военный пенсионер Юрий Мель спокойно жил бы себе на свободе.

Второй Нюрнберг

Зимой 2016-го в Вильнюсе начался заочный судебный процесс над 65 бывшими советскими военнослужащими - гражданами России, которые в январе 1991 года по приказу высшего командования прибыли в Литву наводить конституционный порядок. Но их обвели вокруг носа - предателей, знавших о каждом шаге планируемой операции в те времена было немало как литовской столице, так и в Москве, втянули в провокацию и обвинили в убийстве 14 литовцев. Уголовное дело против российских военнослужащих насчитывает 709 томов, обвинительный акт – 3394 листа. Обвинения базируются на том, что в январе 1991-го Литва была будто бы независимым государством, не имея при этом ни собственных паспортов, ни валюты, ни вооруженных сил, хотя на самом деле точкой отсчета независимости прибалтийских государств следует считать 6 сентября 1991-го, когда Латвия, Литва и Эстония получили международное признание.

Все это время Москва хранила гордое молчание, не обращая внимания на укусы литовского комара. Но комар оказался ядовитым... В его амбициях – как сказал на слушаниях один из заочно подсудимых, бывший второй секретарь ЦК Компартии Литвы на платформе КПСС, а ныне известный публицист Владислав Швед - «организовать второй Нюрнберг и потребовать признать СССР преступным государством, а Россию - соответственно - правопреемником преступного государства».

Поэтому решено было для начала провести 7 апреля 2016 года слушания хотя бы в Общественной палате, чтобы наметить план дальнейших действий.

Зал был полон: впервые за 25 лет вместе собрались как раскиданные по миру литовские политические беженцы, так и представители несправедливо обвиненной во всех смертных грехах группы спецназа КГБ СССР «Альфа».

«Обвинения в том, что сотрудники группы «А» преследовали людей по политическим мотивам, бездоказательны. Особенно абсурдны обвинения нас в совершении массовых убийств», - отчеканил полковник в отставке Михаил Головатов. И уточнил:«Использовались только светозвуковые средства и приемы рукопашного боя». Его поддержал герой СССР, бывший командир «Альфы» Геннадий Зайцев: «Я подтверждаю, что наши сотрудники в данном случае оружия не применяли, использовали гранаты ГСЗ (граната свето-звуковая, которая на короткое время ослепляет и оглушает противника – авт.). Мы их применяли даже тогда, когда освобождали заложников в самолетах, и никакого вреда пассажирам они не причиняли - они оказывают на людей чисто психологическое воздействие».

Приятно было отметить, что посылаемые Литвой сигналы заметила наконец и российская власть. Уполномоченный МИД России по вопросам прав человека, демократии и верховенства права Константин Долгов сказал на слушаниях следующее: «Ответа на многие вопросы не получено до сих пор. Нет ясности в обстоятельствах гибели советского военнослужащего Виктора Шатских. Следственный Комитет, кстати, решил вернуться к расследованию обстоятельств его гибели».

Последнее - действительно важно: если Литва требует от России возмездия за гибель 14 своих сограждан, то Россия вправе потребовать от Литвы ответа на вопрос: кто убил лейтенанта «Альфы» Шатских и нанес увечья еще 78 военнослужащим и дружинникам, как следует из записки в Верховный Совет генерального прокурора СССР Николая Трубина.

-Впервые за 25 лет мы ощутили, что в России обратили внимание на этот вопрос. Это счастье! - эмоционально выступил полковник в отставке Эдмунтас Касперавичюс, еще один литовский политический беженец, который приехал на эти слушания аж из самого Китая, где все эти годы вынужден был скрываться от мести своих соотечественников. За что? За то, что после освобождения телебашни и телерадиокомитета вел передачи, которые не соответствовали тогдашней политической моде. – «Это не дело Литвы и не дело России – это частичка глобального противостояния двух систем», - заключил в финале своего выступления он.

Список Меля

Чтобы попасть в число обвиняемых по этому делу, достаточно было быть членом КПСС и занимать высокие посты. А еще искренне не хотеть развала СССР. Существуют, впрочем, исключения из правил – это касается Президента СССР Михаила Горбачева. Упоминание о его роли в литовских событиях в уголовном деле отсутствует. Совсем. Просто какая-то хранимая Богом и Нобелевским комитетом премии мира фигура...

«Было страшно много лжи, - поделился перед присутствующими воспоминаниями генерал-майор космических войск Альгимантас Науджюнас.«Компартия Литвы вышла из состава КПСС, Первый секретарь Альгирдас Бразаускас сжег свой партбилет, а финансирование из Москвы шло и шло... Мы требовали от Горбачева и Язова навести порядок. При мне генерал армии Варенников получил приказ от Горбачева очистить от провокаторов телебашню и телерадиокомитет и вернуть в собственность Компартии Литвы Дом печати. Из танков (одним из которых и управлял 22-летний лейтенант Юрий Мель – Г.С.) было произведено три холостых выстрела».

Так за что же тогда в Литве судят полковника в отставке?

«Это не просто дело против Меля – это площадка для межгосударственного торга, в котором судьба человека является разменной монетой», - поставил «диагноз» ситуации Вице-президент Международного Союза адвокатов Сергей Бородин. -«От имени России должно быть назначено официальное юридическое сопровождение, чтобы судьи, которые рассматривали дело, понимали, что это не частный случай. Генпрокуратура и следственные органы могли бы проснуться и пораньше».

-Международное право нарушено в каждом пункте, - поддержал общую линию депутат Госдумы от Калининградской области Андрей Колесник. -Юрий Мель поехал за лекарством в Литву, в которую до этого ездил несколько раз по шенгенской визе и вдруг был арестован. Надо прекратить практику похищения наших людей по непонятным причинам. Госорганы Литвы должны понимать, что за свои неправомерные действия понесут наказание.

«Доказательной базы у прокуратуры Литвы нет ни под одному и затрагиваемых вопросов», - подвел общий итог заместитель секретаря Общественной Палаты Сергей Орджоникидзе. - В основе лежат чисто политические мотивы, откровенная неприязнь к России, стремление показать, что Литва является самым верным союзником США и готова ради любой глупости производить очередные глупости... Это унижение и оскорбление для нашей страны. Нам нужно на это реагировать. Создать комитет или орган, который бы занимался этим вопросом, и разработать план действий.

За идеями для этого плана далеко ходить не надо. Почему бы, например, не составить по аналогии со списком «Савченко», который Литва сейчас активно пропагандирует – «Список Меля?» Это для начала. А потом можно было бы посмотреть шире и задуматься о «Списке Шатских»...

В распоряжении редакции оказалась речь Юрия МЕЛЯ на суде по делу 13 января 1991 года:

ПОДСУДИМЫЙ ЮРИЙ МЕЛЬ: «Я БЫЛ УВЕРЕН, ЧТО СЛУЖУ СВОЕЙ СТРАНЕ»

- Уважаемые участники процесса! Суть предъявленного судом обвинения мне понятна. Виновным себя в совершении преступлений против человечности и военных преступлений не признаю.

Не согласен с каждым пунктом обвинения. Факт участия в операции по взятию под охрану телебашни и факт производства трех холостых выстрелов из руководимого мною танка подтверждаю. Полностью придерживаюсь показаний, данных мной на предварительном следствии.

Сегодня хотел бы дополнить следующее. Я, Мель Юрий Николаевич, по окончании Ульяновского гвардейского высшего танкового командного училища по распределению получил назначение в 106-й танковый полк 107-й мотострелковой дивизии, дислоцированной в городе Вильнюсе на должность командира взвода в воинском звании лейтенант, где принял учебный танковый взвод. Поэтому большую часть своего времени службы на территории Литовской республики проводил на Пабрадском полигоне, в расположении полка, где находилась учебная машина. В город Вильнюс приезжал не так часто, и то по указанию командования - или при несении службы в наряде, или по служебной необходимости.

После увольнения со службы по состоянию здоровья, открыто и ни от кого не прячась и не скрываясь, получал в генеральном консульстве Литовской республики в городе Калининграде туристические визы, где все свои данные указывал в анкете. Границу пересекал неоднократно в установленном порядке с 2012 года, пока 12 марта 2014 года при возвращении домой не был задержан. То, что в отношении меня возбуждено уголовное преследование, не знал, иначе бы здесь не находился.

«Приказа на убийство людей не получал»

Военная служба в вооруженных силах любого государства предполагает добровольный отказ человека от ряда гражданских свобод и строится на жесткой дисциплине, строго регламентирована присягой государства, уставами и приказами командиров и начальников. Согласно присяге устава внутренней службы в Вооруженных Силах СССР, полученный приказ должен быть выполнен, за отказ или его невыполнение предусматривается строгое наказание, вплоть до суда военного трибунала. Военная присяга в Советском Союзе заканчивалась словами: «Если же я нарушу эту торжественную присягу, пусть меня постигнет суровая кара, презрение и ненависть всего народа». То есть, выбора при выполнении приказа нет. А ответственность несет тот, кто этот приказ отдал. Это основа любой армии, иначе это не армия, а банда. В описанных событиях я в составе сводного экипажа по приказу командира полка подполковника Астахова принял участие в мероприятии по взятию под охрану телевизионной башни, с задачей обеспечить беспрепятственное продвижение колонны к указанному объекту. Причем, я, как и мой механик-водитель, был заменен в составе экипажа и поставлен в строй практически перед самым выходом колонны. Подтверждением этого является исправленный приказ командира войсковой части 78018 № 3 от 9 января 1991 года, что еще раз подтверждает, что никакого предварительного сговора ни с кем не было. Приказа на убийство людей не получал, наоборот, нас постоянно и при любой возможности на всех уровнях предупреждали, чтобы мы действовали осторожно и ни в коем случае не пострадали гражданские люди, о чем в материалах дела есть неоднократные упоминания. Экипаж танка, в котором я находился, никого не задавил и никого не убил. По приказу командира полка было произведено два холостых артиллерийских выстрела из танковой пушки с углом максимального возвышения. Сам холостой выстрел не является и не являлся чем-то необычным, часто использовался, используется и будет еще долго использоваться для имитации выстрела. Пиротехнические средства не являются ни звуковым, ни световым и ни каким-либо другим видом оружия.

«Министра обороны видел только на фотографии».

16 января 1991 года по приказу командира полка в составе колонны мы выдвинулись в расположение части, где практически сразу начали давать показания сначала Главной военной прокуратуре, затем Генеральной прокуратуре Советского Союза, после чего совместной группе Генеральной прокуратуры Советского Союза и Литовской республики в качестве свидетелей. Фактов к причастности гибели людей обнаружено не было. Больше мне никто никаких вопросов не задавал. До конца 1992 года я проходил воинскую службу здесь же, в Литве, ни от кого не скрывался и не прятался, проживал в гостинице Высшей партийной школы, после чего убыл по распределению к новому месту службы. Я солдат, а не политик, и был полностью уверен, что служу своей стране на территории Советского Союза, до момента признания независимости Литвы Верховным Советом СССР 6 сентября 1991 года. Мое звание на тот момент было «лейтенант», а начальная должность - «командир взвода», от которого ничего не зависело, и мнение которого никого не интересовало. Вызывает некоторое недоумение попытка обвинения представить меня участником преступной группы. Из обвинения выходит, что большая часть обвиняемых – это прапорщики и лейтенанты после училища, то есть, младшие офицеры - в одночасье стали военными и политическими деятелями. Кто хоть немного сталкивался с Вооруженными силами, знает, что у министра обороны определенный и весьма ограниченный круг для общения. Министр обороны общается с командирами через своих порученцев - о каких лейтенантах и прапорщиках может идти речь? Это не его категория подчиненности.

Согласно справке начальника штаба дивизии, в январских событиях 1991 года только от Северного городка принимало участие 1567 человек. Спустя 25 лет всех военнослужащих, которые в 1991 году добровольно давали показания, переквалифицировали из свидетелей в обвиняемые. Хочу еще раз повторить, я ни в каких преступных группировках не состоял, в сговоры не вступал, министра обороны видел только на фотографии, никаких планов не имел и в их разработке не участвовал. Я служил кадровым военнослужащим в своей стране и присяги, данной народу этой страны, не нарушил. Был получен конкретный приказ следовать в колонне, без различного рода разъяснений, возможности выбора своего поведения и действий не было.

Коммунисты, вперед!

Поддерживая намерения суда рассмотреть это дело с точки зрения криминальной, думаю, однако, что это трудно будет осуществить. Сами по себе события имеют политическое значение, поэтому политизации не избежать. Мое обвинение начинается словами «Являясь членом Коммунистической партии Советского Союза...»... Хочу напомнить, что я являюсь гражданином Российской Федерации, где Коммунистическая Партия не запрещена. Да, в рассматриваемый период я был членом Коммунистической Партии Советского Союза, потому что что сама система государства другого членства в то время просто не предполагала. В самой Литве, по данным уголовного дела, на 1991 год было приблизительно 208 тысяч коммунистов, причем уже после январских событий. Поэтому обвинение в том, что я тогда был членом КПСС, сейчас выглядят странно. Мне членство Коммунистической партии Советского Союза вменяется в вину, а другим в Литовской Республике этот факт не мешает занимать высокие государственные должности.

Ознакомившись с материалами уголовного дела, я пришел к выводу, что в событиях 13 января 1991 года определенные политические силы и лица преступно использовали армию вслепую, для достижения своих целей. Безусловно, факт применения армии для наведения порядка не может быть оправдан. В мировой практике ответственность принимают руководители, отдавшие такой приказ, а не рядовые военнослужащие. Безусловно, все случаи превышения своих должностных полномочий и применения насилия в отношении гражданских лиц должны быть расследованы и действиям их должна быть дана юридическая оценка. Однако все эти действия не имеют ничего общего с преступлением против человечности и военными преступлениями.

Новая неправда

Я лично, как никто, заинтересован в расследовании. Но я вижу определенные проблемы в осуществлении своего права на защиту. Как мне защищаться, если литовский Верховный суд, рассматривая дело Альгирдаса Палецкиса, констатировал, что никакая другая интерпретация событий невозможна, и иное мнение является преступлением? Анализируя заявление политиков и президента страны о данном деле, могу только с сожалением констатировать, что негативные заявления о России, гражданином которой я являюсь, являются беспрецедентным давлением на общественное мнение и на суд. Может ли суд Литвы беспристрастно, неэмоционально осуществить правосудие? Я на это очень надеюсь. По сути, этот процесс является экзаменом для страны, проверкой на приверженность европейским ценностям и ценностям истинной демократии.

В подтверждение своей позиции о том, в каком правовом поле происходили указанные события, еще раз хочу заявить, что 13 января, участвуя в операции по взятию под охрану телебашни, я был абсолютно убежден, что Литва находилась в составе СССР. Ситуация была неоднозначной, противоречивой и сложной. С одной стороны, в статье 71 Конституции СССР было закреплено право народа на отделение. Литва была одной из республик, которая де-факто объявила себя независимой. После принятия декларации о восстановлении независимости между Литвой и СССР происходили переговоры и 23 мая 1990 года Верховный Совет Литвы объявил мораторий для проведения переговоров с Советским Союзом о решении вопросов, связанных с восстановлением независимости. В 1991 года Литва получила дипломатическое признание и от Советского Союза, от Европейского сообщества и Соединенных Штатов Америки. Именно с этого времени, в соответствии с нормами международного права Литва стала самостоятельным субъектом международного права, суверенным государством.

Я с большим уважением относился и сейчас отношусь к народу Литвы, даже несмотря на страдания, испытываемые мною уже два года в заключении.

В решении Европейского суда по правам человека по жалобе Миколаса Бурокявичюса указано, что правосудие нельзя использовать как орудие формирования недавней истории, которая очень мало исследована. В сознании и подсознании народа возникает большое желание инициирования мести и угрозы ее удовлетворения, создавая, таким образом, новую неправду. Однако, по моему мнению, нельзя жить обидами прошлого и мстить.