РОДИНА ТАМ, ГДЕ СЕРДЦЕ

Будни наших сел

Глава администрации села Гечрыпша Гагрского района (к администрации относятся села Псоу, Пшоухуа и Махадыр) Роман Рабая шутит:

– Наши верхние села все равно что спальные районы, – и добавляет со вздохом: – Опустели после войны. Роман – человек относительно молодой, и о том, какая в этих местах в прежние годы кипела жизнь, слышал в основном от старших. Для тех, кто не знает, уточняю: Пшоухуа – исконное, восстановленное название места, на котором с 1884 года располагалось село Сулево. А Псоу – это бывшее Сальме. В советское время население составляли армянские и эстонские семьи. Сальме и Сулево – названия эстонские. Сулево теряется в горах, Сальме начинается у самой границы, у реки Псоу.

Далеко за пределами Абхазии гремела слава колхозов-миллионеров, расположенных на территории этих сел. Специализировались хозяйства на животноводстве, перевыполняли план по овощеводству и плодоводству. В семьях было по несколько машин, прекрасная по тем временам мебель. Люди жили дружно, в достатке, заработанном честным трудом.

– Сегодня в Пшоухуа зарегистрировано 500 человек, но большинство из числа молодых вынуждены работать на Псоу или даже в Адлере. Домой поднимаются в выходные, чтобы помочь родителям по хозяйству, – уточняет Роман. А потом переводит разговор на оптимистичную волну:

– В любом государстве бывает спад и подъем. Да и не только в государстве, мир так устроен, даже реки время от времени меняют русла… Нет ничего постоянного. Жаль, конечно, что мы переживаем как раз спад. Но я уверен, мы непременно станем свидетелями расцвета Абхазии. Да что там свидетелями… Участниками! Только вот без государственной поддержки село не поднять.

Роман считает, что необходимо не жалеть средств на аграрное направление: надо купить людям живность, обеспечить семенами и рассадой, в его селе инвестиции точно окупятся.

Жители Псоу и Пшоухуа и сегодня выращивают овощи, приводят в порядок сады. Для некоторых семей, где молодежи нет, хозяйство, огороды и сады – едва ли не единственный источник дохода.

– Впрочем, по такой дороге, – и Роман снова вздыхает, – ни яйца, ни нежные фрукты, ни компоты в стеклянных банках в целости-сохранности на рынок не довезешь. Так что приходится делать ставку на «стрессоустойчивую» продукцию. На сыр, на некоторые овощи…

Неудивительно, что молодежь Пшоухуа ищет работу, как они сами мрачно шутят, по обеим сторонам границы. Ведь для них, молодых, разбитая дорога в заброшенное, в прямом смысле этого слова, село, отсутствие работы рядом с домом – настоящая личная драма. В юности важно ощущение движения, важны люди, общение, важна работа – тоже среди людей: быть в гуще событий, быть нужным, быть в тренде, как говорят сегодня.

Роман знакомит нас с одним из молодых жителей Пшоухуа Алексеем Гринцовым.

– По фамилии не судите, – уточняет глава администрации, – Алексей – эстонец.

Алексей специально спустился за нами из Пшоухуа, мы пересаживаемся в его УАЗик с мощными колесами. «Паркетным» автомобилям подъем в Сулево не преодолеть. И вот мы отправляемся в путь. Действительно, езда по разбитой, «проеденной» потоками воды дороге, подобна аттракциону. И хотя Алексей другой дороги, по сути, и не видел (ведь он родился уже после войны), чувствуется, что он душой болеет за судьбу села, знает его историю, знает историю каждой фамилии. А вот я хорошо помню: здесь лежал асфальт, молодой журналисткой я приезжала в Сулево брать интервью.

– А как же вы с мусором обходитесь? – интересуюсь у Алексея. Для Абхазии это больной вопрос.

Молодой человек отвечает охотно:

– Органический мусор закапываем, бумажный сжигаем, а металл, технику – все, что не горит, вывозим. Только вот – и это нередко бывает – к нам стали мусор вдоль дороги сваливать, считают, что можно, раз от трассы в стороне. Мы этого не позволим. Удивляемся, неужели людям совсем природу не жалко?

Мы делимся с Алексеем планами нашей поездки, и очень скоро оказываемся у владений Агнессы и Яна Реук. Да, гости мы незваные, ничего не поделаешь, но бабушка Агнесса встречает нас радушно, угощает молоком, показывает дом – все на местах, порядок безупречный, и в знак расположения вручает подарок – волшебный пакетик так называемого эстонского шоколада – чуть пахнуший дымком местный чернослив.

Пока мы беседуем и проводим фотосессию в доме, хозяин Ян продолжает заниматься дровами. Агнесса (в девичестве Ангельшток), хоть всю жизнь прожила в селе (она и родилась в Сулево!), женщина светская, она общается со мной так, словно мы давно знакомы, рассказывает, как в прежние времена сливовые сады села тянулись на несколько километров… А чуть поодаль размещались нехитрые приспособления для сушки чернослива, и аромат чуть подкопченных фруктов разносился далеко по округе.

– А что сегодня? – осторожно спрашиваю.

– Да что сегодня! – в сердцах воскликнула Агнесса. – За эти годы даже климат изменился, вот в этом году первая снежная зима за несколько лет. Без морозов фруктовые деревья стали болеть, многие погибли, да и те, что сохранились, не тот дают урожай. Так что ставка на плодоводство в наше время – бесперспективное дело.

Агнесса и Ян – из тех семей, которые, несмотря на войну, на массовый исход односельчан, сразу решили остаться дома, потому что они, хоть и эстонцы, и язык свой не забывают, и обычаи чтут, но все-таки понимают, что они особые, абхазские эстонцы.

Пока мужчины заняты дровами, Агнесса делится со мной самым пронзительным, самым сильным впечатлением:

– В первые дни войны Эстония прислала за нами два самолета, и многие из жителей Сальме и Сулева приняли решение уезжать. Кто-то, как наши племянники, как Якобсоны, в том числе и сестра их, Света, примкнули к ополченцам и воевали за свободу и независимость Абхазии, а кто-то возвратился на историческую родину. Страшное было зрелище после отъезда соседей: пустые глазницы окон, брошенные вещи… Все было чужим, словно мертвым… И только ветер гулял по опустевшим домам, полоскал занавески, надувая их, как паруса….

(Окончание в следующем номере)

Юлия СОЛОВЬЕВА

На снимке: Агнесса и Ян Реук.

Фото Отто Лакоба и автора.