Жди меня. Я не вернусь.

"Да... Этот ваш Гумилёв — нам, большевикам, это смешно. Но, знаете, шикарно умер. Улыбался, докурил папиросу... Фанфаронство, конечно. Но даже на ребят из Особого отдела произвёл впечатление. Пустое молодечество, но всё–таки крепкий тип. Мало кто так умирает. Что ж, свалял дурака. Не лез бы в контру, шёл бы к нам, сделал бы большую карьеру. Нам такие люди нужны...". При аресте Гумилёв взял с собой в тюрьму только Евангелие и «Иллиаду» Гомера, которую тут же отобрали. На вопрос конвоира, есть ли в камере поэт Гумилёв, ответил: — Здесь нет поэта Гумилёва, здесь есть офицер Гумилёв. На стене камеры Кронштадской крепости, где последнюю ночь перед расстрелом провёл Гумилёв, были обнаружены нацарапанные стихи: В час вечерний, в час заката Каравеллою крылатой Проплывает Петроград... И горит на рдяном диске Ангел твой на обелиске, Словно солнца младший брат. Я не трушу, я спокоен, Я — поэт, моряк и воин, Не поддамся палачу. Пусть клеймит клеймом позорным — Знаю, сгустком крови черным За свободу я плачу. Но за стих и за отвагу, За сонеты и за шпагу — Знаю — город гордый мой В час вечерний, в час заката Каравеллою крылатой Отвезет меня домой Господи, прости мои прегрешения, иду в последний путь


Написал





на
/