Павел Медведев: Участники ипотечных конфликтов должны сесть за стол переговоров

М. АНДРЕЕВА: В студии Павел Медведев, финансовый омбудсмен. Павел Алексеевич, здравствуйте. П. МЕДВЕДЕВ: Добрый день. М. АНДРЕЕВА: Давайте начнём с данных биржи. Сейчас рубль обновляет локальный максимум, евро торгуется уже дешевле 82 рублей. Одним словом, нефть выросла, рубль немножко укрепляется. Почему выросла нефть? Аж до 36 с копейками. П. МЕДВЕДЕВ: Я думаю, что такие краткосрочные изменения в цене нефти объяснить очень трудно. Они могут быть такими истерическими: кто-то о чём-то подумал, быстро побежал купил, это увидел кто-то другой, тоже купил и так далее. Объяснять можно только среднюю цену за длительный период, за полгода, например. Такие короткие колебания могут быть очень случайными. М. АНДРЕЕВА: Хорошо. Тогда не стоит на это обращаться внимания? Завтра уже может быть отскок? П. МЕДВЕДЕВ: К сожалению, да. В среднесрочном плане мой прогноз не очень хороший. Мне кажется, что цена нефти не будет существенно выше той, которую мы сейчас наблюдаем. М. АНДРЕЕВА: Помните, наши чиновники надеялись на отскок? Даже говорили, что скоро 50 будет. П. МЕДВЕДЕВ: Мне кажется, что многие чиновники говорят то, что полагается говорить по службе. Нужны какие-то аргументы. Мои аргументы такие: мы прозевали в очередной раз революцию. Когда-то мы объясняли друг другу, что никакой кибернетики нет, что это американские империалисты нас обманывают, а в это время была уже создана первая вычислительная машина. Сейчас юбилей – 70 лет первой настоящей ЭВМ, и сделали её американцы. Уже была машина, а мы всё говорили, что кибернетики нет. Уже была сланцевая добыча нефти и газа, а наши руководители говорили, что нас обманывают. М. АНДРЕЕВА: Но нам же сейчас говорят, что даже эти минимумы для них невыгодны – предприятия разоряются. П. МЕДВЕДЕВ: Тут существует такой антироссийский автоматизм. Сейчас те страны, которые добывают нефть традиционным образом, пытаются между собой договориться о снижении добыч с тем, чтобы выросла цена. Но как только цена чуть-чуть подрастает, то сланцевая добыча тут же растёт. Сланцевую добычу закрыть и открыть очень легко. Трудно это сделать с традиционной добычей, где происходит сверление на несколько километров. А сланцевую сегодня закрывают, завтра открывают. Кроме того, надо иметь в виду, что технологии не стоят на месте. Давайте вспомним, какими мы пользовались телефонами 20 лет назад. М. АНДРЕЕВА: Так и тогда и не было в таком количестве. П. МЕДВЕДЕВ: Да, это совершенно фантастический прогресс. И там такой же прогресс. Ещё 10 лет назад добыча сланцевых нефти и газа была игрой, а теперь это рентабельно. Если уже танкер с американской нефтью пришёл в Европу, чего мы ещё ждём? Это полбеды. Вторая половина беды – это иные принципиально нетрадиционные источники. Здесь метод нетрадиционный, но результат традиционный – всё та же нефть. А ветер, солнце и переработка мусора? М. АНДРЕЕВА: А у нас развивается это? П. МЕДВЕДЕВ: Да, но несравнимо медленнее, чем, например, в Китае. М. АНДРЕЕВА: Почему? Меньше финансирования, специалистов? П. МЕДВЕДЕВ: Мы привыкли прикрываться разными бумажками. Я намекаю на другого человека, который, может быть, и украсил Москву, сломав некоторые некрасивые здания, но что он при этом приговаривал? Он говорил, что владельцы этих зданий прикрываются какими-то бумажками. Но если несколько раз сказать про прикрытие бумажками, расхочется что-то делать. Потому что чтобы что-то сделать, надо прикрыть бумажкой собственность, на которой это делается. Надо произвести капитальные вложения. У нас капитальные вложения в страну падают уже четвёртый год. И мы вместо того, чтобы сказать бизнесменам: «У кого есть бумажка, тот как за каменной стеной, приносите бумажки»... М. АНДРЕЕВА: Но потом власть меняется и говорит, что та бумажка недействительна, нужна новая. П. МЕДВЕДЕВ: И что же мы и куда можем вложить? М. АНДРЕЕВА: Никаких гарантий нет. П. МЕДВЕДЕВ: Да. Следовательно надеяться, что мы вложим хоть что-нибудь туда, куда надо, невозможно. М. АНДРЕЕВА: Дума сегодня одобрила повышение акцизов на бензин. Говорят, что оппозиционная фракция была против, но у «Единой России» большинство. Вот что сейчас я вижу: «Если рост цен на бензин превысит уровень инфляции, российское правительство должно будет вынести на рассмотрение нижней палаты вопрос и выплатить компенсации отдельным категориям населения», – заявляет Сергей Нарышкин, спикер Госдумы. То есть с одной стороны, бензин подорожает, всё это отразится на карманах людей. Происходит пополнение казны опять за счёт гражданина. П. МЕДВЕДЕВ: К этому у меня двойственное отношение. Это абсолютно вынужденная мера, потому что либо вы говорите, что за бумажкой как за каменной стеной, либо ищите деньги в другом месте. Но, оказывается, что за бумажкой не как за каменной стеной. Следовательно, приходится брать деньги с тех, с кого можно – с населения. Если превысит та добавка, которая происходит из-за акцизов, будет уже порядка 8%. Нам говорят, что инфляция будет 8%. Но это абсолютно искусственная добавка к цене бензина. Сам продукт будет дорожать приблизительно со скоростью инфляции, значит, будет 16%. Но зачем говорить «если», это арифметика. Как продолжить это «если», как компенсировать пострадавшим? Вы только что сказали, что это совершенно невозможно. Пострадает всё население. Для тех, кто много зарабатывает, страдания будут не очень существенными, но у нас же есть 22 млн людей, которые голодают. Им впору уже сейчас не компенсировать, а просто дать денег, чтобы они лучше питались. М. АНДРЕЕВА: Тогда нужно отменить транспортный налог? Но ведь не отменяют. П. МЕДВЕДЕВ: Откуда-то надо взять деньги: либо из бумажки, либо от населения. М. АНДРЕЕВА: У нас будет приватизация, у нас ввели разные налоги. Что ещё можно придумать? Налог на воздух? П. МЕДВЕДЕВ: Придумывать уже ничего не надо. Путин объяснил уже тысячу раз, как устроена жизнь. 800 тысяч предприятий в прошлом году были погублены не потому, что они что-то неправильно сделали. Только к 15% из них реально предъявили претензии, и ещё неизвестно, справедливы они или нет. А к 85% даже претензий не предъявили, а просто помучали, попроверяли, потом закрыли, и они обанкротились. Это надо прекратить. Надо принципиально изменить отношение к бизнесу. Уважаем, пока не воруют, не травят. Должно быть как на Западе. М. АНДРЕЕВА: Вы верите, что с приходом партии Титова, которая будет отстаивать интересы бизнеса, что-то улучшится? П. МЕДВЕДЕВ: Я к Титову отношусь с очень большим уважением, не потому что он волшебник и может движением руки изменить ситуацию, а потому, что он бьётся над каждым конкретным случаем. Капля камень точит. Он какого-то Иванова, Петрова, Сидорова вытащил из тюрьмы, я знаю конкретные случаи. Он защищает бизнес ещё до того, как они попадают в эти 800 тысяч. Он не волшебник, но если бы было побольше таких неволшебников, было бы лучше. М. АНДРЕЕВА: А Вам не предлагали вступить в «Правое дело» Титова? П. МЕДВЕДЕВ: Титов не предлагал, но с его ведома или нет кое-кто со мной ведёт переговоры. Но я не склонен. М. АНДРЕЕВА: Почему? П. МЕДВЕДЕВ: Потому что я уже взялся за своё омбудсменовское дело, очень болезненное, надо заметить. Но когда-то очень болезненной была проблема страхования вкладов граждан в банках, и я потратил 12 лет на то, чтобы добиться принятия соответствующего закона. Так и здесь. Мне хочется это дело довести до конца. М. АНДРЕЕВА: А по полномочиям где можно больше сделать: на Вашем месте или на месте депутата? П. МЕДВЕДЕВ: Моё место сейчас очень плохое, я – финансовый омбудсмен на общественных началах. И, несмотря на то, что многие банкиры меня поддерживают, у меня недостаточно возможностей для того, чтобы решать самую главную задачу. Главная задача – это помощь закредитованным гражданам, а это, в основном, реструктуризация долгов. В начале своей деятельности я относительно легко с этой задачей справлялся, потому что подавляющее большинство обращавшихся были должниками одного банка. С одним банком легко договориться. Теперь обычно они должники 3-8 банков. Даже с двумя банками трудно договориться, а с тремя – никогда. Потому что нужно согласовать реструктуризации, изменения графиков платежей так, чтобы каждый банк считал, что это справедливо, и человек мог поднять эти платежи по изменённому графику. Вот это согласовать, не имея за собой закона, принципиально невозможно. Поэтому я сейчас бьюсь за то, чтобы был принят закон, но я уверен в том, что все депутаты будут мне помогать. Другой вопрос – хватит ли их мощностей. К сожалению или к счастью, наша страна очень президентоцентричная, ведь закон о страховании вкладов был принят тогда, когда один очень большой начальник, который мне сочувствует, устроил мне встречу с Путиным. Я собирался ему объяснить, для чего нужен этот закон, он был полностью в курсе дела, и буквально за две недели вопрос сдвинулся. М. АНДРЕЕВА: А в чём проблема? До него не доходит часть информации? Он не в курсе? П. МЕДВЕДЕВ: Это довольно трудно объяснить, потому что для этого надо самому хорошо всё понимать. Я думаю, что он очень загружен разными проблемами. Надо сказать, что «Народный фронт» имеет такое подразделение, которое пытается защищать граждан, в частности закредитованных. Там среди прочих есть человек по фамилии Рыжий. Это замечательный молодой человек, который на очередной встрече с Путиным спросил, когда же наконец будет принят закон о финансовом омбудсмене. Оказалось, что Путин и здесь был полностью в курсе дела, поддержал, сказал, что вот-вот будет. И действительно закон был принят в первом чтении. Но за этим нужно следить и дальше. В случае закона о страховании вкладов он тут же назначил руководителя такой рабочей группы, Грефа, кстати. Греф тогда был министром, он добросовестно и квалифицированно довёл это дело до конца. Тут он никого не назначил, а у Рыжего недостаточно мощностей. М. АНДРЕЕВА: Это какая-то сложная схема, при которой всё решает один человек, но нужны личные связи. «У нас 90% малого и среднего бизнеса – это торговля, по-русски говоря – спекуляция», – пишет слушатель. П. МЕДВЕДЕВ: Я вашего слушателя огорчу. Если бы не было торговли, всё остальное производство товаров для гражданина было бы бессмысленным. Торговля в значительной мере управляет производством, потому что торговля узнаёт у гражданина, что ему нужно. Если гражданин покупает, торговля передаёт сигнал производителю. Поэтому торговля – чрезвычайно важная часть бизнеса. Кстати, это и очень трудная его часть. Владельцы предприятий, если это маленький магазин, очень себя переэксплуатируют, потому что кажется, что «вот ещё немножко, и всё продам». Так что относиться к торговле без уважения – очень плохо. И вообще я призываю ко всему честному бизнесу относиться с уважением. Нам же будет лучше. М. АНДРЕЕВА: Вопрос в том, сколько процентов честного бизнеса. У нас так всё построено, что абсолютно честно вести бизнес практически невозможно. П. МЕДВЕДЕВ: Эти претензии надо предъявлять не бизнесу, а правоохранительным органам. Вот недавно был скандальный случай, когда мерзавец бросил бутылку с зажигательной смесью в окно и обжёг ребёнка. Какая была наша реакция? Запретить коллекторов. Этот человек, который бросил бутылку, никогда не был коллектором, а эта семья трижды ходила в полицию жаловаться на его угрозы. И мы решили запретить коллекторов, а не полицию, правда? М. АНДРЕЕВА: Правда. Мы решили её переформатировать, но не получилось. П. МЕДВЕДЕВ: Так что с коррупционными претензиями надо идти в полицию, и чтобы побудить к этому, опять придётся идти к Путину. М. АНДРЕЕВА: Вы поддерживаете деятельность коллекторов? Есть ведь тысячи случаев, когда люди названивают по ночам, угрожают, это правильно? П. МЕДВЕДЕВ: А почему вообще могут понадобиться коллекторы? М. АНДРЕЕВА: Потому что люди не платят долги. П. МЕДВЕДЕВ: А почему они не платят долги? М. АНДРЕЕВА: Потому что, наверное, банки раздают их направо и налево, не проверяя платёжеспособность. П. МЕДВЕДЕВ: Подавляющая часть людей, которые сейчас не платят, потеряли либо работу, либо зарплату. Им надо бы помочь с реструктуризацией, принять закон о финансовом уполномоченном, удешевить закон о банкротстве физических лиц. Тогда бы не надо было сначала загонять людей к коллекторам или в микрофинансовые организации, а потом жалеть. М. АНДРЕЕВА: Банки выдают деньгами направо и налево тем людям, у которых очень плохая финансовая репутация и которые однозначно долг не вернут. П. МЕДВЕДЕВ: Вы таких людей как раз жалеете? М. АНДРЕЕВА: Я не понимаю, почему банки так себя ведут. Я их жалею, потому что ты понимаешь, что человек не способен отдать деньги, но даёшь ему их и потом за ним охотишься и угрожаешь. Угрожать нельзя. П. МЕДВЕДЕВ: Безусловно. Если угрожают, то что надо делать? М. АНДРЕЕВА: То есть Вы считаете, что виновата только полиция? Банки не виноваты? Центробанк не виноват? П. МЕДВЕДЕВ: И Центробанк виноват, и банки виноваты. Знаете, что уже два года сокращается количество кредитов? Два года назад было 40 млн должников, сейчас только 38. Тот, кто мог расплатиться, расплатился, а новый кредит взять труднее. Я согласен с тем, что и два года назад не надо было направо и налево раздавать деньги. М. АНДРЕЕВА: Мне постоянно СМС приходили с предложениями взять кредит. П. МЕДВЕДЕВ: Это безобразие. Но после того, как безобразие сделано, дальше-то что делать? На хвост садиться проблеме или на её голову посмотреть? М. АНДРЕЕВА: Накануне в очередной раз здания банков пикетировали валютные ипотечники. Люди доведены до отчаяния. Коллекторы им уже предлагают почки продать. К Вам же наверняка обращаются? Как решать эту проблему? П. МЕДВЕДЕВ: Я тоже не волшебник, как и мой хороший знакомый. Мне кажется, что единственная надежда – это сесть за стол переговоров. Там должны быть три стороны: гражданин, банк и государство. Гражданин брал валютный кредит, отчасти из-за того, что не читал учебник, в котором написано, что кредит можно брать только в той валюте, в которой получаешь зарплату, а банк этот кредит выдавал. И, наконец, государство объясняло и банку, и гражданину, что у нас в Москве будет международный финансовый центр, и его условия формулировало очень грамотно. Стабильность валюты – это самое главное. Вот в этой драме эти стороны, и они как-то между собой должны распределить нагрузку. М. АНДРЕЕВА: Но Центробанк «хорошо» себя повёл: он выдал рекомендации банкам реструктурировать долги, и всё, как будто его нет. П. МЕДВЕДЕВ: Центробанк, к сожалению или к счастью, по своему закону не может субсидировать эти кредиты. Это дело государства. Как? Ровно так же, как в 2009 году. Тогда была придумана очень неплохая система, которая поддержала заёмщиков, не только валютных, кстати. Я был тогда депутатом, и у меня где-то к середине 2009 года скопилось около тысячи заявлений от этих несчастных людей, которые не могли обслуживать свои долги не только потому, что рубль упал, но и потому, что они стали терять заработки и работу. Было две программы помощи. Некоторые воспользовались и той, и другой. И через полтора-два года из тысячи заявлений осталось меньше 10. М. АНДРЕЕВА: А сейчас сколько? П. МЕДВЕДЕВ: Я их посчитать не могу, к сожалению. Потому что формально я имею дело только с теми людьми, у которых относительно небольшой долг – до 300 тысяч рублей. Я это нарушаю, конечно, но у них уже очень большой долг. И так как у меня мало сотрудников, заставить их подводить статистику в той области, где мы не несём формальной ответственности, у меня язык не поворачивается. Но известно, что таких заёмщиков в стране 25 тысяч. Конечно, не все они находятся в очень тяжёлом положении, но значительная часть находится. Я бы на месте государства, как минимум, поскорее бы высказал свою позицию, потому что они не только в объективно трудном положении, но ещё и в субъективно. Они не понимают, что их ждёт завтра. Нужна какая-то определённость, как в 2009 году. М. АНДРЕЕВА: Ссылаются на статью Конституции, по которой Центробанк должен обеспечивать стабильность национальной валюты. Центробанк нарушил статью Конституции или нет? П. МЕДВЕДЕВ: К сожалению, эту статью, да простят меня мои коллеги по работе над этим текстом, очень трудно интерпретировать. Что должен был обеспечить Центральный банк, и что физически можно сделать, очень трудно понять. М. АНДРЕЕВА: То есть из этой статьи не следует, что Центробанк должен следить за стабильностью курса рубля? П. МЕДВЕДЕВ: Он должен за ней следить, но должен ли он поддерживать в каких-то параметрах, не написано. Более того, когда в своё время граждане жаловались в Европейский суд на то, что государство их ограбило, их накопления в старом Сберегательном банке им не компенсировало, у меня был контакт с одним из судей, и я с ним обсуждал эту проблему. Я спрашивал, как себя поведёт себя Европейский банк. Он мне пояснил, что Европейский банк не примет претензию такого рода. Он не считает, что провал рубля является чьей-то виной, за которую можно наказывать. А тогда ведь рубль был девальвирован во много раз, и тем не менее, Европейский суд, который читал учебники, считал, что это не является ничьим нарушением. И он не принял ни одного дела такого типа. М. АНДРЕЕВА: Так может, нам поправки внести? П. МЕДВЕДЕВ: Я боюсь, что главная поправка будет такая: сделать Центральный банк волшебником, потому что если мы хотим, чтобы соотношение между долларом и рублём было постоянно, требуется волшебник. Другого способа добиться этого нет. М. АНДРЕЕВА: Генпрокуратура внесла представление главе Банка России Эльвире Набиуллиной за то, что не приняли должные меры по улучшению контроля за ломбардами и организациями, предоставляющими микрофинансовые услуги. П. МЕДВЕДЕВ: Это очень трогательно. Это продолжение первой части нашей беседы. Мы сначала лишили граждан поддержки, не предоставили регулярную реструктуризацию долгов. Они, не имея возможности расплатиться с банками, оказались в отчаянном положении. Они не могут провести очередной платёж, бегут в микрофинансовую организацию и берут там деньги под фантастические проценты. Теперь прокуратура вместо того, чтобы позвонить в Госдуму и сказать: «Да когда же вы примете закон?», бьёт по хвостам. Она проводит лечение не болезни, а её симптомов. М. АНДРЕЕВА: «Большинство моих знакомых, которые бегают от банков, изначально брали кредит и не могли по нему расплатиться», – пишет слушатель. П. МЕДВЕДЕВ: Давайте я защищу наших граждан. 80% из этих 38 миллионов людей платит день в день. То есть подавляющее большинство россиян – честные люди и умеют считать. Но 20% состоят тоже из людей, и на них тоже надо смотреть как на людей и стараться им помочь. Относиться к заёмщикам как к людям 25 сорта нельзя. Наоборот, это поразительно устойчивые, честные и добросовестные люди. Но если они попали в трудное положение, премии перестают платить во многих секторах экономики. Я проверял специально московских полицейских – аккуратнейшие плательщики. Им премии сильно сократили, они сейчас попадут в трудное положение, и мы что, будем говорить о них, что они нечестные? Они всё посчитали. Обстоятельства бывают очень тяжёлые, и нужно уметь на них реагировать. Человечество придумало, почему же мы не пользуемся? М. АНДРЕЕВА: Человечество придумало, что можно на одной машине ездить 10-15 лет, а у нас считается, что уже через 5 лет машина считается старой и некрутой, поэтому надо брать кредит и покупать новую. Какая-то не совсем правильная идеология. П. МЕДВЕДЕВ: Вполне возможно. Но если, например, врач говорит «не пейте, не курите. А человек всё равно пил и курил, потом пришёл к врачу, а он ему говорит: «Я же тебе говорил, а ты пришёл лечиться. Нет, мой милый, иди умирай». Не так же общество должно себя вести, даже если человек виноват. Хотя большой вины в том, что он хочет ездить на безопасном автомобиле и возить на нём своих детей, я не вижу. Более того, когда он брал кредит, он правильно рассчитывал. Единственное, что он не досчитал – это то, что Москва не будет финансовым центром, но это небольшая вина. М. АНДРЕЕВА: «Вы же видите, что у нас грабительские проценты у банков. Почему так?» – спрашивает слушатель. П. МЕДВЕДЕВ: Потому что им деньги дорого достаются. И, как известно, очень высокая ставка Центробанка – 11%. А она высокая потому, что если деньги достаются дёшево, то есть очень большой риск, что они не в бизнес пойдут, а на обменные операции, и доллар ещё вырастет. У Центрального банка есть две возможности сдерживать рост доллара: выбрасывать доллары на рынок, тем самым снижая его стоимость, или придерживать рубли. Выбрасывать доллар на рынок он не может, потому что они быстро закончатся, поэтому придерживает рубли. Придерживая рубли, он их удорожает. И банки вынуждены дорого их выдавать. Кроме того, у нас очень высокая инфляция – выше, чем эти 11%. М. АНДРЕЕВА: То есть Центробанк с ней борется, борется, однако она всё равно на высоком уровне остаётся. П. МЕДВЕДЕВ: Если не будет бизнеса, если за бумажкой нельзя будет спрятаться, то Центробанк может хоть на голову встать, но ситуация не улучшится. М. АНДРЕЕВА: Примем звонок. Здравствуйте. СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Западные Центробанки постепенно переходят в зону отрицательных процентных ставок, причём пытаются при этом натянуть инфляцию хотя бы до 2%, но у них ничего не получается. Значит, у них нет прямой зависимости между ставкой рефинансирования и инфляцией, а у нас есть. Объясните это, пожалуйста. П. МЕДВЕДЕВ: Нет, у них тоже есть связь, конечно. Отрицательная ставка – это очень серьёзная беда, это дефляция. Лучше уж маленькая инфляция, чем маленькая дефляция. Некоторые банки не справляются. Американцы постепенно справляются, а вот в Японии дела плохи. М. АНДРЕЕВА: Здравствуйте. СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Вы говорите, что люди рассчитывали на премии. Как можно на них рассчитывать? Это не зарплата. У меня две ипотеки. Я брал свою в Сбере, а моя сестра брала под 3,2% в валюте. На всю страну заявляю: я два года слышал, какой я дурак. М. АНДРЕЕВА: А сейчас что говорят? СЛУШАТЕЛЬ: Сейчас она в рядах этих товарищей, которые стонут. Мы все помогли ей, конечно, но перед этим два года я слушал оскорбления. Мне вот её вообще не жалко. П. МЕДВЕДЕВ: Скажите Вашей сестре, что я так не думаю. Я думаю, что Вы – очень умный человек. Вы правильно сказали о премии, к ней действительно нужно относиться как к дополнительному доходу. Но с советских времён зарплата делится на две части: небольшую постоянную, которую надо обязательно выплатить и дополнительную, необязательную. М. АНДРЕЕВА: Во всех договорах указывается, что премия снимается в определённых случаях. П. МЕДВЕДЕВ: Это способ управлять человеком. Но премии при советской власти выплачивались автоматически. Это время закончилось. Вы, конечно, правы, но что можно сделать, если люди к этому привыкли? М. АНДРЕЕВА: «В чём проблема? Идите в суд, выигрывайте иски, и пусть приставы забирают долги, а не бандиты и коллекторы», – пишет слушатель. П. МЕДВЕДЕВ: Это хорошая мысль. У нас людей, которые не платят больше трёх месяцев, 7 миллионов. Вы продолжаете предлагать идти в суд? Понимаете, что такое 7 миллионов дел в судах? Вместо того, чтобы идти в суд, лучше сделать как на Западе – чтобы хотя бы эти 3,5 миллионов человек, когда они только-только перестали платить, получили реструктуризацию, вошли в нормальную систему платежей, и на них не надо было бы натравливать ни коллекторов, ни суды. М. АНДРЕЕВА: Получается, Вы за деятельность коллекторов? Произошёл один случай недавно, когда телефон молодой матери разместили в интернете коллекторы и написали, что она оказывает сексуальные услуги. Также они разместили фотографии её ребёнка с чёрной ленточкой с надписью «Помним. Любим. Скорбим». П. МЕДВЕДЕВ: И что произошло дальше? М. АНДРЕЕВА: Конечно, они пошли в суд. П. МЕДВЕДЕВ: А дальше? М. АНДРЕЕВА: Скорее всего, никто не будет наказан. П. МЕДВЕДЕВ: Так мы что, суды отменим или коллекторов? М. АНДРЕЕВА: Вы говорите, что коллекторы действуют правильно, потому что другого выхода нет. П. МЕДВЕДЕВ: Бандиты действуют неправильно. Те бандиты действуют потому, что им никто на хвост не наступил, хотя давно бы надо. Заставить полицию встать со стула тогда, когда явно есть нарушение закона, очень трудно. Так кого мы закрывать-то будем? М. АНДРЕЕВА: Мы сокращаем МВД, потому что у нас повсюду сокращения, у нас не хватает участковых, а Вы хотите, чтобы все проблемы решала полиция. Её же тоже на всё не хватит. П. МЕДВЕДЕВ: Когда у меня украли дачу, и я пришёл в полицию, там вместо того, чтобы возбудить уголовное дело, проводили долгую проверку. Зачем её проводить, когда очевидно: либо я лгу, у меня дачу не украли, а я её продал, либо я говорю правду. Значит, есть преступление. Вместо того, чтобы потратить время на дело, время тратится на какую-то ерунду – предварительную проверку. Зачем? М. АНДРЕЕВА: «Можно нам печатать рубли?» – спрашивает слушатель. П. МЕДВЕДЕВ: Плохо нам рубли печатать, но боюсь, что не удастся этого избежать. М. АНДРЕЕВА: А почему мы тянем-то? П. МЕДВЕДЕВ: Потому что у нас добросовестный председатель Центробанка прочитала Конституцию и изо всех сил старается её выполнить. М. АНДРЕЕВА: Так вы же говорите, что там расплывчатые формулировки. Что там выполнять-то? П. МЕДВЕДЕВ: Она же понимает, что по мере сил всё-таки надо поддерживать стабильность. И она по мере своих сил и возможностей это делает. М. АНДРЕЕВА: С Вами согласны 37% слушателей, 63% против. Спасибо. В студии был Павел Медведев, финансовый омбудсмен.