Право против справедливости
Права считаются важной и даже неотъемлемой составляющей современного общества. Общепринято, что тоталитаризм отличается нарушением прав человека и в этом ему противостоит демократия – апофеоз свободы и торжества права. Когда мы говорим о господстве прав в отношениях между людьми, то альтернативы демократии нет. Но, может быть, есть альтернатива правам? Вообще-то мы (имеется в виду в России) «плаваем» в вопросах права. Между прочим, это о многом говорит.
Право и свобода, а это в европейской традиции производные друг от друга понятия, очень большая тема. Однако суть ее укладывается в одну фразу: проблема прав поднимается там, где между людьми нет общности, а жить нужно. Типа, некто тоже имеет право жить, поэтому остальные подвиньтесь, поступитесь своей свободой. Например, иностранные продавцы требуют от власти разрешение торговать на тех же правах, что и местные. Смысл их требования в том, что их торговля не общая с местными, но им же тоже нужно зарабатывать. Так что, заявление о праве – это, прежде всего и всегда заявление о том, что нет общности с другими людьми. Иначе просто говорить о праве не имеет смысла. Например, семья обедает, а ребенок отказывается есть кашу. Он может настоять на своем лишь в одном случае, если откажется есть со всеми вместе - не общая еда.
В западной цивилизации идея прав впитывается вместе с молоком матери. Известный афоризм о том, что свобода размахивать руками одного заканчивается там, где начинает кончик носа другого – это не шедевр мудрости, а юмористическое выражение того, что и так им всем понятно, но не нам. Может быть действительно, как считают на Западе, мы отстаем от них, и нас нужно воспитывать? Чему нас хотят воспитывать лучше всего видно на примере школьного воспитания
На острие педагогики мы находим так называемое «открытое воспитание». В книге «Воспитательная работа в современной школе» дается целый список отличий открытого воспитания от (так и названо) закрытого, по смыслу текста – это наше традиционное воспитание. Мы не будем приводить список целиком, желающие смогут найти в Интернете и ознакомиться. Многие из них современны и правильны. Отметим те моменты, среди которых спрятаны посылы, ориентирующие воспитателя на учет потребностей ученика:
- определение целей воспитания не ограничивается государственным заказом, а расширяется потребностями (выделено мной. - автор) в воспитании, привносимыми учениками, их родителями, учителями;
- свойства личности не "задаются" учителем в соответствии с нормативами, а "востребуются" (выделено мной. - автор), поскольку они изначально заложены (выделено мной. - автор) в сознании ученика как природосообразные, интеллектуально-нравственные задатки;
- ученик - цель, а не средство воспитательных процессов, выполнения требований программ и рекомендаций: он самоценен (выделено мной. - автор), т.е. имеет значение в том виде, в каком он есть и для себя, и для учителя; программы задают базовый, т.е. необходимый, ориентир-минимум, общее ядро знаний, которое открыто для дополнений, зависящих от культурных, региональных, этнических и др. условий воспитания;
- опыт культуры существует и имеет значение для ученика только тогда, когда из объективного, т.е. существующего независимо от человека, становится субъективным, т.е. личностно значимым (выделено мной. - автор);
- воспитание не дает готовые "рецепты" и образцы поведения, оно предлагает многообразие их вариантов, обращаясь к природной потребности человека (выделено мной. - автор) выбирать, которая определяется как одна из гуманных характеристик, отражающих внутренний мир личности;
- общественное мнение ученического коллектива рассматривается как эффективный, но вместе с тем и опасный педагогический инструмент (выделено мной. - автор); если в закрытом воспитании ему отводятся, в основном, функции торможения, выравнивания и подавления личности, то в открытом воспитании они преобразуются в функции групповой поддержки, совместного оценивания и переживания личных и групповых достижений, успеха (неудачи) в человечной атмосфере близости, теплоты и единства .
(Кульневич С.В., Лакоценина Т.П. Воспитательная работа в современной школе. Воспитание: от формирования к развитию: Учебно-методическое пособие для учителей, студентов средних и высших педагогических учебных заведений, слушателей ИПК.-М.-Ростов-н/Д: Творческий центр "Учитель", 2000)
Все это выглядит неплохо. И учитывать чью-либо конкретную потребность, может быть и хорошо. Только в данном случае, частность, поскольку нельзя же говорить, что любая потребность ученика является ценностью, обосновывает применение общего положения. Открыто не говорится, наверно шифруются, но, кажется, что здесь оправдывается идея о, так называемых, правах ребенка. А это уже серьезно.
Почему нам кажется, что ювенальная юстиция – это чудовищное порождение зла? За эмоциями трудно понять, как вообще кому-то пришло в голову отбирать детей у родителей, почему, например, не провести бы сначала беседы о правильном воспитании. Все дело в правах ребенка. Если ребенок заявляет о своих правах, то это заявление о недостатке общности со своими родителями. А раз так, то ребенка отнимают от тех, с кем у него мало общности, и помещают в среду, где он тоже не имеет общности с другими людьми, но там ему гарантированы его права. С точки зрения закона ребенка лишь перемещают от одних чужих людей к другим чужим людям. Но одни люди его права нарушали, а другие гарантируют. Большинство западных людей эту логику понимают. А если некоторые родители вспыхивают сопротивлением, то они не находят поддержки в обществе. Беда западного общества, как они считают, не в том, что существуют права ребенка и ювенальная юстиция, а в том, что возникла преступная практика отъема детей, использующая правовую незрелость детей. Чужие дяди и тети обманывают, провоцируют ребенка на выражение недовольства своими родителями, на то, чтобы ребенок сделал что-нибудь выглядящее как защита своих прав, и далее подкупленные или используемые в темную сотрудники социальных служб запускают ювенальную процедуру, влекущую отъем ребенка от семьи или от одного из родителей.
В наших школах уже рассказывают детям об их правах, не предупреждая, правда, что реализация их прав – это самый быстрый способ попасть в детдом. Когда автор объяснил это своему ребенку, то надо было видеть его глаза. Они с одноклассниками решили, как выяснилось, что если что, то обойдется штрафом родителям.
Ребенок, знающий только о своих правах, вырастает в индивидуалиста, поскольку не имеет общего с другими людьми - он сам по себе со своими потребностями, сам себе ценность. Идеальный представитель гражданского общества. Что характерно, слово «гражданское» в нашем обществе понимается не точно. Помните: «Смотрите, завидуйте я гражданин Советского Союза»? Мы думали, что граждане – это те, кто вместе. Ан, нет! «Гражданское общество» как термин ввел Аристотель, понимая под ним общество свободных и равных граждан. Такой идеальный газ из людей. То есть смысл выражения гражданское общество – это общество индивидуалистов. К слову сказать, в западном обществе слово индивидуализм несет положительный оттенок, он является ценностью, достижением, а в нашем обществе – отрицательный. Что не связано с тем, что нам вбили коллективизм, или у нас генетический коллективизм. Многим понятно, что индивидуалист – это деградировавшая личность. Именно поэтому коллектив – это не производное от индивидуумов. Если не хотим плодить эгоистов, то к идее прав ребенка нужно относиться скептически.
Часто можно услышать, что Западное общество деградирует. Это риторическая фигура. Деградируют отдельные личности. Когда таких личностей становится много или их влияние на общество становится решающим, тогда можно образно употреблять словосочетание деградирующее общество, и то с целью выразительности. Если мы говорим, что деградируют личности, то это, во-первых, правда, во-вторых, у нас не возникает проблемы, как объяснить, почему в деградирующем обществе есть нормальные личности, и тем более, откуда в деградирующем обществе берутся великие личности. Запад - это общество людей, вырождающихся в индивидов. Разлагаясь, оно заражает тленом все контактирующие с ним общества, навязывая свои «ценности», и сожалеет если кто-то не загнивает вместе с ним. Вот что пишется в книге «Права человека» (ред. Е.А. Лукашев).
Ценности европейской цивилизации очень медленно, с большими трудностями начинают внедряться в России, которая не может быть отнесена к какому-то определенному типу цивилизации. Одна из важнейших составляющих европейской цивилизации начиная с XVII в. — идея прав человека — никогда не была значимой в политических доктринах мыслителей России и поэтому не могла стать определяющим элементом общественного сознания, целью социального развития.
Поэтому и попытки "даровать населению незыблемые основы гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собраний и союзов" в Манифесте 17 октября 1905 г. не могли изменить ситуацию в России, дать ей новые ориентиры — права человека и свободу личности. Вековые традиции подавления инакомыслия и индивидуальности после провозглашения "дарованных" свобод вылились в массовые политические репрессии, был упущен исторический шанс на цивилизованное развитие общества, в основе которого — идеи прав и свобод человека. Все последующее развитие России подтвердило "особость" ее пути, усугубило поглощение личности коллективом, подавление индивидуализма, жесткое пресечение любых попыток пойти наперекор системе.
А чего ожидали? В нашем обществе механизм пресечения индивидуализма выработан давно. Он называется социальная справедливость.
Автор предполагает, что социальная справедливость определяется ровно двумя постулатами:
1) Совместное потребление благ. Если бы в русском языке было такое слово, автор употребил бы словосочетание всевместное потребление благ.
2) Исполнение обязанности перед обществом.
Отклонения от данного определения интуитивно воспринимаются как несправедливость. Например, в новелле «Напарник» (Операция «Ы» и другие приключения Шурика) Шурик обедает батоном с кефиром, а Феде, отбывающему наказание за хулиганство, доставляют полный обед, с шашлыком на второе. Там еще Федя говорит, что кто не работает, тот ест. Если некто вместе со всеми потребляет блага, но обязанности не выполняет, то это несправедливо. И наоборот, если некто выполняет обязанности, но устранен от благ общества, то это тоже несправедливо. Например, рабский труд несправедлив. И даже, если некто выполняет обязанности, но потребляет блага общества не со всеми вместе, а отдельно, то это вызывает подозрение. Например, отдельная столовая для начальствующего персонала, вроде и понятно и положено, но что-то вызывает неприятие у рядового персонала. Правда, если мы имеем в виду коллектив.
Принцип социальной справедливости естественно не всегда применим. Он неприменим в семье. Дети потребляют блага со всеми вместе, но не обязаны этим родителям. Или, например, в частных компаниях обязанности выполняются, но внедрение идеи потребления благ всеми вместе больше похоже на притворство. А некоторым очень хочется, чтобы работники чувствовали себя единым коллективом, поскольку коллективная деятельность, как никакая другая может снизить издержки капиталисту.
Люди либо имеют общность, либо не имеют ее. Если мы порознь, то нужны правовые отношения. И если мы все вместе, то нам нужна социальная справедливость. Поэтому реализация принципа социальной справедливости исключает необходимость в использовании категории право.
Социальная справедливость – альтернатива праву.