Ашинская катастрофа, ее могло и не быть…
Завершение. Начало, продолжение.
Как известно из открытых источников, большинству обвиняемых по делу об ашинской катастрофе невероятно повезло: в 1987 году в СССР была провозглашена президентская амнистия в честь 70-летия Великой Октябрьской социалистической революции — для совершивших нетяжкие преступления и получивших государственные награды.
Так фигуранты юридически оказались неподсудны и на процессе давали показания как свидетели. В итоге за смерть нескольких сотен человек к уголовной ответственности привлекли семь человек: от начальника участка и начальника строительно-монтажного управления до начальника ремонтной базы.
А приговор по этому делу был оглашен только 7 июня 1995 года, и четверо подсудимых сразу попали под амнистию в честь 50-летия Победы в Великой Отечественной войне
Как писали СМИ, еще одного подсудимого суд оправдал полностью, и лишь двое обвиняемых получили приговоры: начальник линейной инженерно-технической службы Александр Курбатов и начальник СМУ-1 Виктор Курочкин, управление которого прокладывало трубы. Суд счел, что именно они должны были контролировать правильность и качество всех работ на участке нефтепродуктопровода ЗСУП под Ашой. Курбатова и Курочкина приговорили к двум годам лишения свободы в колонии-поселении с отсрочкой приговора на два года.
Так получилось, что челябинский эксперт Александр Власов в силу своих служебных полномочий оказался в эпицентре расследуемых событий:
- Александр Юрьевич, ведь существуют же госты, и жесткие требования по эксплуатации взрывоопасных объектов…
- Понятно, что это если речь о соизмеримых условиях эксплуатации. И это оправдано тогда, когда труба абсолютно целая, никаких повреждений не содержит и не подвергается влиянию блуждающих токов от железной дороги. А когда совокупность вот этих неблагоприятных обстоятельств зашкаливает, то процесс разрушения трубы ускоряется кратно.
Плюс еще эти совершенно нелепые действия. Утечка-то была давно, еще до подачи туда вот этого высокого давления. Накануне, не накануне даже, а по некоторым сведениям за 2-3 недели машинисты информировали о том, что проезжая через эту долину, чувствуют запах бензина. Но никто на это никак не отреагировал. Абсолютно ни на каком уровне. Хотя эта информация была не секретной. Ну, чувствуют запах бензина. Да черт его знает, откуда этот бензин.
На самом деле эта критическая масса, она сформировалась-то моментально, когда произошел большой разрыв, а длина трещины где-то 170 сантиметров приблизительно оказалась. Она по взрывному механизму образовалась. И фонтан газа по некоторым показаниям более или менее правдоподобным порядка 100 метров в высоту был даже при давлении 28 атмосфер. При давлении 40 атмосфер он мог быть еще выше, но это было ночью, и идентифицировать его можно. Там стоял до этого, по описаниям свидетелей из близлежащей какой-то деревни, достаточно далеко стоял страшный гул.
То есть этот фонтан выбрасывался из газопровода с ужасным гулом, который никто не мог объяснить. Хотя при надлежащей квалификации можно было догадаться, что если что-то в лесу гудит, там, где проходит огромный трубопровод, это не могут быть зайцы и медведи. Это может быть только связанное что-то с аварией на этом трубопроводе. Тоже никто на это никак не отреагировал.
А следствие в результате велось очень тенденциозно и однобоко. Что касается действий персонала этой газонапорной станции, которые должны были следить за давлением, в их отношении вообще никакого расследования не проводилось. Хотя в значительной части вина лежала на них. Наказали по сути-то каких-то смехотворных стрелочников, машиниста-экскаватора, который три года тому назад раскапывал эту трубу с целью постановки новой врезки и который по предположению следствия повредил эту трубу. Хотя так на уровне предположения это и осталось. И потом очень долго следствие это шло там, сейчас могу ошибиться, но, по-моему, не меньше шести лет. К тому времени уже срок давности привлечения к ответственности за технологические нарушения истёк. Несколько человек наказали – людей, которые по факту-то к катастрофе отношения не имели.
- А как люди-то пережили вот это вот всё? Кто-то, может быть, уволился с работы? Там, психотравмы, такое количество сожжённых, обожжённых до неузнаваемости.
- Ну, я вам могу сказать, Владимир Васильевич, что тот же персонал ожогового центра находился в постоянном стрессе. Потому что несметное количество людей, скученных…, мест не хватало, естественно где их разместить. Нехватка даже была, хотя достаточно быстро были доставлены дозы наркотиков в большом количестве, которыми как-то снимался болевой синдром. А первое время это были стоны, крики сплошные…. Ну и периодически люди там умирали. Атмосфера там психологическая была, конечно, ужасающая.
- А вы там что делали, как судебный медик?
- Я-то там только время от времени несколько раз на короткое время навещал это заведение. Но мне и этого хватило… Я работал-то в основном в морге. А там, когда возникали какие-то спорные моменты, по, допустим, вот этот труп предположительно опознается как такой субъект. В это время поступает информация, что нет, такой человек жив и находится в ожоговом центре. Вот для того, чтобы это противоречие утрясти, время от времени приходилось посещать этот центр….
- Там же родственники, наверное, еще под дверями от горя и ужаса, наверное, просто выли в голос…. И я их могу понять…. Ведь обгорели дети….
- Да, родственников внутрь, конечно, никто не пускал. И неизвестность давила очень сильно…
- Но все равно они сидели там…
- Сидели. Сидели. Это тоже было очень тягостное зрелище. Причем в то время еще никаких даже зачатков какой-то профессиональной психологической поддержки тоже у нас не существовало. Это вот, кстати, тоже явилось одним из пусковых моментов для организации службы психологической помощи, которая, безусловно, важна и нужна. Тогда ничего этого не было. Весь драматизм ситуации это еще больше усиливало. Ну, что делать? Пережили, в конце концов, и это событие…
- Но вам-то профессор, что особенно врезалось в память…. Вы же человек привычный к людскому горю и страданию по характеру своей работы….
- Один интересный момент, чисто личного свойства. Вот я, например, из бюро судебно-медицинской экспертизы тогда не выходил больше двух недель. То есть никуда. Ну, жена, правда, приносила поесть, но я никуда... Потому, что работа шла круглосуточно все время. В том числе я руководил и процессом упаковки погибших в цинковые гробы…. Причем Обком КПСС сразу же вменил мне в обязанность оснащение покойных достойной одеждой… Потому, что на месте-то, куда их доставляли, это в основном среднеазиатские республики, там все равно цинки распаивали, конечно, вскрывали… То есть в цинке-то никого не хоронят… Ну и в морге санитары одевали…, то есть приобреталось все необходимое: нижнее белье, костюм, рубашка, галстук…
- Приобреталось с кем?
- Приобреталось лично мной. За свои деньги.
- Богатый, что ли профессор?
- Я не могу сказать, что настолько богатый, но какие-то накопления небольшие существовали, их и хватило. Но потом, правда, штаб по организации по борьбе с последствиями обещал мне компенсировать это все. Но в результате то все завершилось чем? Родственники одни, из Таджикистана, сказали нам, что ни в коем случае погибшего одевать не надо. Потому, что им все равно придется его там раздевать, так как по обычаям и традициям религии мусульманской он должен быть обряжен совсем иным способом, завернут в ткань…. Ну, пошли мы им навстречу. Я проявил тут какое-то слабодушие, не стали мы его одевать, завернули, как положено, в купленную ткань. А на месте, когда гроб вскрыли в Душанбе, кто-то из партийного руководства местного написал сюда к нам в Обком жалобу о том, что труп-то привезли не одетый, не так, как было положено. Они знали о существовании существовавшего распоряжения. И значит, по их мнению, кто-то украл эту одежду. Похитил, обогатился и так далее... И на меня даже попытались уголовное дело возбудить, но не удалось, потому что, когда выяснилось, что, во-первых, за мой счет все делалось, и мне пока никто ни копейки за это не заплатил, хотя обещали впоследствии компенсировать…, поэтому пожалели, наверное, и ограничились только строгим выговором по партийной линии. В общем, можно сказать, что в какой-то степени мне повезло, потому что под горячую руку мог и я оказаться в числе пострадавших…