«Ужасный век, ужасные сердца!»: в Малом театре состоялась премьера «Маленьких трагедий»

На втором этаже Малого театра в фойе высится бюст Пушкина — и не случайно. Напомним, что поэта и старейший театр связывали теплые отношения. Он дружил с Михаилом Щепкиным, бывал на спектаклях в Малом. А в нынешний год 225-летия со дня рождения Александра Сергеевича театр снова обратился к одному из самых его загадочных сочинений, исследующих варианты человеческого грехопадения. Ведь каждая из частей «Маленьких трагедий» обличает человеческий порок. В «Скупом рыцаре» это смертный грех алчности, в «Моцарте и Сальери» — зависти, а в «Каменном госте» — похоти. Причем в гениальных стихах, а не в банальной прозе.

Именно эти части режиссер-постановщик Алексей Дубровский бережно отобрал для своего спектакля, который, кстати, вошел в «Пушкинскую карту». И получилось, по сути, три полноценных действа, разделенных антрактами, предельно конкретные исторически и в то же время неожиданно актуальные в нашем ХХI веке.

Гениальность этого произведения в том, что каждое из входящих в него сочинений самодостаточно, убежден постановщик. И при этом все три сюжета чудом складываются в единое целое. У этого великого произведения непростая сценическая судьба, считает Дубровский. Ставить его в театре чрезвычайно сложно, а в кино лучшую версию, по его мнению, снял Михаил Швейцер с Высоцким в роли Дон Гуана.

— Пушкин — это бездна, — убежден Дубровский. — В его творениях сконцентрированы и мысли, и чувства. Поэтому «маленьких» трагедий не бывает.

Элегантную «сценографию бездны» создала художник-постановщик Мария Утробина. Она «выткала» кружевную ткань пространства — с замками, дворцами, дворянскими гостиными и столовыми. И лаконичную, и яркую одновременно. А связать события метафизически воедино помог хореограф Антон Лещинский, создавший образ смерти. Его балетная группа зловещих «чумных докторов» в черных плащах, в венецианских масках с белыми носами, появляющаяся в самые роковые моменты под гениальную музыку Георга Фридриха Генделя, стала, по сути, той «рамой» которая связала все три сюжета. Нам намекают: танца смерти не избежит никто из героев. И даже полные золота сундуки не спасут от нее Скупого рыцаря, чахнущего над златом.

Безумного Барона Филиппа играет патриарх театра Василий Бочкарев. Внешне лаконично он рисует деградацию личности, за которой наблюдаешь с изумлением, находя в ней тонкий отсыл к нынешним олигархам. Так артист ухитряется при внешнем обаянии вызвать к себе стойкое отвращение. Бочкарев поясняет, что его герой совсем не «каменный, а живой как ртуть». Только жизнь его больная и заключена в этих желтых кругляшках, которые он бережно складывает в свои бездонные сундуки, обирая нищих и убогих. Глаза скупца горят, когда он вспоминает историю каждой монеты.

В роли его сына Альбера — статный Алексей Фадеев. В этом молодом аристократе благородство борется со страстным желанием жить. Он способен на открытый конфликт с отцом, но не на подлость, на которую его провоцирует еврейский ростовщик Соломон (здесь блистает комичный Владимир Дубровский), уморительный со своими намеками и непристойными предложениями.

Больная страсть к золоту, алчность, накопительство — все это способно разрушить даже святые кровные узы — вот о чем пишет Пушкин (его, кстати, тоже связывали непростые отношения с отцом) в этом сюжете. И закономерный финал, в котором не может быть победителя. До поединка отца и сына не дойдет: сердце Барона не выдержит, а потрясенный герцог как представитель власти вынесет свой приговор веку и сердцам.

— В «Маленьких трагедиях» один главный герой — золото, — считает Василий Бочкарев. — Может, поэтому пьеса настолько современна и близка к тому, что происходит сейчас. Но думаю, что с большим богатством приходит и потеря Бога. Это беда, когда человек теряет свое предназначение.

В «Моцарте и Сальери» герой падает на другое дно. Композитор Сальери у Михаила Филиппова — желчный, наполненный завистью и злобой старик, помешанный на чужом успехе. Пройдя большой и трудный путь своего служения искусству, он уже не может радоваться успехам друга. Ведь беспечному Моцарту (воздушный Денис Корнух) все «достается даром». Это разрушает в душе Сальери картину справедливого устройства мира.

Филиппов играет упертого фаната искусства, который во всем видит его поругание и хочет лично подправить провидение. Без колебания он нальет яд в чашу Моцарта (эта версия Пушкина, заметим, не соответствует исторической правде, как выяснилось недавно). И снова появится зловещий смертельный кордебалет, наденет на Моцарта маску и унесет его в темную глубь сцены. А мы вслед за Сальери задумаемся о гении и злодействе.

— Для меня здесь нет ни Сальери, ни Моцарта, есть только Александр Сергеевич Пушкин, — говорит Михаил Филиппов. — Он для меня и Сальери, и Моцарт, и скрипач в трактире.

Наконец, в «Каменном госте» на сцену выйдет киногеничный Игорь Петренко в роли Дон Гуана и начнет оправдывать свою репутацию, что будет получаться у него не очень искрометно, особенно если вспомнить в этой роли харизматичного Высоцкого. Голос Петренко звучит тише, да и сам он не тянет на Казанову. Перед нами, скорее, уставший Дон Гуан, который рад бы уже отдохнуть от своих подвигов. Пожалуй, только живая Лаура (Алена Колесникова) способна поднять его мужской пыл, поэтому не так уж и веришь в его страсть к Донне Анне (Полина Долинская), которая здесь тоже весьма схематична.

Зато в роли слуги Лепорелло блистает уморительный Виктор Низовой. Его диалог с хозяином о любовных победах Дон Гуана феерично остроумен. Впрочем даже Лепорелло считает атаку на Донну Анну излишней: «Мужа повалил, да хочет поглядеть на вдовьи слезы. Бессовестный». Но дон Гуан «повалит» в доме Лауры еще и Дона Карлоса, брата убитого командора, что не помешает любовникам насладиться своей страстью прямо на столе (!). Но в финале, как известно, «Каменный гость» протянет свою длань нечестивцу — и маску наденут уже на героя Петренко.

— Главный грех — гордыня Дона Гуана, — считает артист. — Он как охотник отнесся к Донне Анне. И только ближе к финалу влюбляется в нее по-настоящему. И умирает от разрыва сердца.

Новыми «Маленькими трагедиями» Малый театр еще раз доказал, что классика жива. Что это не застывшая форма, а живое напоминание о главном. Поэтому спектакль, соединивший вечные смыслы и авангардную пластику, сегодня звучит и как напоминание, и как предупреждение, и как сигнал тревоги. Из ХIХ века нам подсказывает великий поэт: люди, работайте над собой! Избавляйтесь от пороков, очищайтесь от грязи, превращайте свои минусы в плюсы, пока не поздно. Иначе смертельные танцоры оставят вас с носом.