Тост за Сталина

(из книги «Кульминации»)

Хочу поделиться одной из историй, вошедших в книгу «Кульминации. О превратностях жизни» (М.: Новое литературное обозрение, 2024). Мы написали ее вместе с моим другом писателем Сергеем Юрьененом: девяносто «историй из жизни» на самые разные темы — от любовно-романтических и семейных до социальных, религиозных и творческих. Все истории — абсолютно подлинные, хотя по остроте сюжета могут порой восприниматься как фантасмагории. Надеемся, что эта  книга поможет читателям лучше осознать кульминационные моменты собственной жизни.

Кульминация горного путешествия. Тост за Сталина

Летом 1977 года мы с женой выбрали маршрут очередного путешествия, наудачу ткнув карандашом в самую дальнюю точку Дагестана. Oказалось, что это село Бежта, уже почти на границе с Грузией, высоко в горах, примерно в 300 километрах от Махачкалы. Как мы туда добирались на попутном грузовике: жена в кабине, я в кузове — отдельная история. Дорога вдоль обрыва была изрезана ручьями и следами камнепадов, а водитель Мухаммед все время знакомил нас с местными достопримечательностями: вот здесь на днях машина свалилась в пропасть, а здесь месяц назад — целый автобус. При этом и сам водитель был не робкого десятка: каждые полчаса он останавливал свой грузовик на краю обрыва и выскакивал поохотиться на зайцев. Мы прощались навек перед каждым очередным рывком грузовика в неизвестность. Но к полночи все-таки добрались до Бежты, где провели чудесную неделю в общении с аварским населением и обзавелись друзьями среди ровесников.

А дальше решили перебраться из Дагестана в Грузию через Вантлиашевский перевал до села Ахалсопели. Не понимаю, на что мы тогда рассчитывали, двинувшись в середине дня через этот узенький проход, требующий целого дня пути, причем уже без всяких попуток, поскольку пробраться там могли лишь пешеходы и вьючные животные. Вскоре стемнело, но по счастью мы вышли на палаточный лагерь грузин, которые охотились в этих горах на туров, кабанов, косуль. «Ведь именно в местных горах, — как гласит путеводитель, — обитает величественный дагестанский тур, охота на которого требует высокого мастерства, прекрасной физической подготовки и, что немаловажно, решимости и целеустремленности».

Грузин, дежуривший в лагере, пригласил нас заночевать, а наутро двинуться с одним из охотников дальше через перевал. В прекрасном расположении духа мы приготовились к вечерней трапезе по обычаям прославленного грузинского гостеприимства.

Между тем охотники вернулись в лагерь усталыми и злыми, без добычи, — накрапывал дождь, и промысел в этот день не удался. Человек пятнадцать уселись за длинным столом и мрачно уставились на нас, юных и беззаботных… Пиршество было уже в разгаре, а веселья не прибавлялось. И вдруг, с особым старанием разлив всем вино, провозгласили тост за Сталина! И стали сверлить меня испытующим взглядом. Чарки подняты. Попробуй тут не поднять свою! Выжидательно поглядывают на нас, уже недобро прищуриваясь. Я чувствую напряженность и безвыходность минуты.

Вот он, момент истины. Знаю, что за Сталина я пить не могу, не могу до такой степени согнуть и сломать себя — буду презирать себя до конца жизни. НЕТ, НЕ МОГУ! Но если мы сейчас откажемся выпить, вся их злость перенесется на нас, и последствия — в глухом темнеющем ущелье — могут быть опасно непредсказуемыми. Точнее, предсказуемо опасными. Пятнадцать угрюмых охотников, и это уже не любительская стрельба по зайцам, а профессиональный промысел на крупных животных, и ружья у них под рукой. Да и зачем ружья? Мало ли туристов теряют равновесие на крутых горных дорогах, да еще скользких от дождя. А судьба жены, оставшейся в обществе горячих джигитов, уже неделю на промысле вдали от семей?…

Вдруг что-то снизошло на меня… Хотя по молодости я еще был шаток в вопросах богословия, но уже знал, что душу преступника нельзя отождествлять с ним самим, с его делами. Душа все равно божья, и ее спасение зависит от милости Бога, на которую нужно уповать, даже если речь идет о закоренелых злодеях, слугах дьявола.

В гробовой тишине раздался мой голос: «За душу Сталина!»

Мне ответили настороженным молчанием. Не за самого Сталина, а за его душу? Такая оговорка не может не вызвать подозрения. Но, с другой стороны, как же не выпить за душу великого человека, величайшего из грузин. Такая душа вполне достойна возвышенного тоста. Мы опрокинули бокалы.

Видно было, что многие все же остались недовольны, сердито переговаривались между собой и бросали на меня враждебные взгляды. Но постепенно успокоились, запели, расположились на ночлег и даже щедро выделили нам отдельную палатку.

На следующий день один из грузин, уже подобревший и не знавший ни слова по-русски, навьючил свою и нашу поклажу на милого ослика и повел через перевал в Грузию. Никогда раньше нам не приходилось ступать по таким крутым тропам на краю таких глубоких обрывов, но после вчерашнего испытания это путешествие воспринималось как приятная прогулка.

К ночи добрались до села Ахалсопели, где нас приютила семья того охотника, который пригласил нас на ночлег. Мы подружились с ними, и они потом гостили у нас в Москве.

Вот говорят, что теология — это мертвая наука, а главное — это живой опыт веры. Но что сталось бы с нами, если бы теология не наставила меня тогда на единственный путь спасения, не подсказала бы слово «душа»? Я мог бы уже давно лежать на дне пропасти, сброшенный туда страшным богом этих охотников, их круч и обрывов…