За что боролись: США обвинили Китай в кризисе перепроизводства

Министр финансов США Джанет Йеллен обвинила Китай в «перепроизводстве» и деловых практиках, которые создают несправедливое преимущество для китайцев перед американскими компаниями. Эти жесткие заявления (сделанные в ходе визита в КНР) отражают резко выросшее беспокойство американского бизнеса по поводу конкуренции с Китаем. На самом деле ничего нового в такой постановке вопроса нет: кризисы в торговых отношениях между Китаем и США возникали регулярно с начала очередного этапа глобализации в 1990-е годы. Сейчас, однако, есть основания думать, что спор является более фундаментальным по своим причинам и будет протекать более остро, чем раньше. Подробности — в материале «Известий».

Торговые войны прошлого

Вынос массового производства из США в Китай (и ряд других стран) стартовал еще в 1980-е. Апогей же этого процесса пришелся на период с 1995 по 2005 год, когда закрылись или в разы сократили свою активность тысячи американских предприятий, а в «Ржавом поясе» США не было ни одного города, в котором бы не сократилась численность населения. Тогда администрация президента Джорджа Буша — младшего периодически критиковала Китай за занижение курса юаня, которое позволяло вести агрессивную экспансию китайских компаний за границу. После кризиса 2008 года, когда юань несколько окреп по отношению к доллару, эти претензии постепенно сошли на нет.

Второй раунд торгово-экономического противостояния начался в 2018 году после прихода к власти в США президента Дональда Трампа. Трамп шел на выборы, помимо всего прочего, с антикитайской повесткой, привлекая голоса избирателей из того самого «Ржавого пояса», надеявшихся на реиндустриализацию США. Очень быстро разразилась торговая война, в ходе которой американцы ввели пошлину в 10% на львиную долю китайского импорта. В ответ КНР закрыла дорогу американской сельскохозяйственной продукции. В конечном итоге соглашения достичь удалось, но не все введенные пошлины были отменены. Сбылись в конечном итоге предсказания тех экспертов, которые предрекали сохранение напряженности в торговле между Китаем и США вне зависимости от состава администрации в Белом доме.

Что сейчас?

В США и Европе возлагали серьезные надежды на «зеленый переход». Путем принятых законодательно программ поддержки и разнообразных ограничений на выбросы предполагалось не только как можно раньше достичь углеродной нейтральности, но и обеспечить поддержку своей промышленности, которая в определенный момент должна была за счет ноу-хау превзойти конкурентов из стран, не торопившихся перейти на зеленые технологии.

Сомнения в плане возникали сразу, так как Китай свою индустрию возобновляемой энергетики начал развивать едва ли не раньше, имея объективные преимущества в виде развитой промышленной базы, дешевой рабочей силы и работавшей как часы цепочки поставок. В середине 2010-х КНР доминировала на рынке солнечных панелей, производя около 75% всего мирового выпуска (с тех пор соотношение не особо поменялось), а в производстве ветряных турбин обеспечивала чуть более трети. Тем не менее американцы считали, что смогут компенсировать это за счет электромобилей и батарей, благо что успехи Tesla были очевидны всем.

Спустя несколько лет эта затея уже не выглядит хорошей. Опять же, Китай демонстрировал неплохие показатели в производстве EV и в прошлом десятилетии. Но считалось, что этими объемами они в лучшем случае насытят часть своего рынка, тогда как большинство ниш займут производители из США и Европы со своими сильными брендами. В некотором роде американцы и особенно европейцы переоценили сложность создания электромобилей, которые технологически в целом проще выпускать, чем машины с ДВС. Кроме того, у традиционных лидеров авторынка, тех же немцев, в области EV уже не было накопленного десятилетиями отрыва по ноу-хау и компетенциям: отрасль по факту создавалась с нуля.

EV-доминирование

По итогу к концу 2023 года Китай доминирует и на этом рынке. В КНР производятся около 60% всех электромобилей мира, а также 66% литийионных батарей для них. Рынок в Китае огромный: страна значительно опережает по продажам электромобилей и США, и даже весь ЕС, вместе взятый. Тем не менее он не может поглотить около 10 млн EV, которые неизбежно пойдут на экспорт. И большая их часть нацелена на уже сложившиеся рынки Западной Европы и Северной Америки, где более или менее существует инфраструктура для электромобилей, в отличие от большинства развивающихся стран. Такие объемы могут просто убить местную индустрию. Особенно с учетом того, что цены на китайские машины намного ниже. Ведущий производитель EV в Китае, компания BYD недавно представила кроссовер на электроприводе ценой всего $14 тыс., что сразу отсекает большую часть конкурентов.

Правда, конкретно для США есть нюанс: китайские машины там ограничены 25-процентной пошлиной. Но компании из КНР могут найти выход, поставляя автомобили через Мексику, с которой у США действует соглашение о свободной торговле. Недавно Дональд Трамп говорил об этом на митинге своих сторонников, предупреждая, что если он не победит на выборах и не усилит резко внешнеторговое тарифное регулирование, то американскую индустрию ждет «бойня».

Судя по всему, об этом догадываются и его политические противники, отсюда и довольно агрессивная для официального визита риторика Джанет Йеллен. С другой стороны, не совсем понятно, что сейчас могут сделать американцы в рамках существующих правил игры. Практически во всех индустриях, где Китай усиливает свой экспортный потенциал, никакого демпинга нет. Китайские машины за рубежом стоят значительно дороже, чем в КНР, поэтому говорить о каком-то неестественном проникновении на иностранный рынок нельзя. Даже при нормально функционирующей ВТО, с чем в последние годы есть проблемы, такое дело развалится сразу же.

«Перепроизводство» — термин, в нашем случае подразумевающий некую моральную оценку, объективно его оценить вряд ли возможно. Хотя факт, что Пекин фактически бросил свой рынок недвижимости на произвол судьбы, предпочитая отдавать все имеющиеся ресурсы на поддержку технологичных отраслей промышленности, включая и экспортно ориентированные, бесспорен. Тем не менее этого совершенно недостаточно, чтобы доказать нечистые намерения на какой-либо международной площадке: формально промышленная политика никакими правилами не запрещена.

Пошлина, еще пошлина

На данный момент стороны условились о том, что будут вести переговоры по вопросу «перепроизводства». Речь идет только о США — Европе придется заключать какие-либо сделки самостоятельно. В любом случае в ближайшие месяцы, а может и годы, проблема вряд ли решится путем переговоров. Для Китая, которому также жизненно важно поддерживать свой экономический рост, вопрос более чем принципиальный, и заставить его отступить будет не так-то просто.

Куда более вероятным вариантом развития событий выглядит победа Дональда Трампа в ноябре и жесткая политика пошлин, в том числе 10% на всю иностранную продукцию. Это будет невероятно болезненный для всех ход, но он позволит промышленности США вздохнуть. В ответ Пекин, впрочем, тоже может принять меры, что неизбежно ведет к новому обострению.

Принципиальное отличие нынешней ситуации от предыдущих в том, что Китай и США рассматривают друг друга уже не просто как конкурентов, но как вероятных противников, что в разы обостряет любой торговый спор. Кроме того, в орбиту противостояния втягиваются и другие страны. Например, Южная Корея, чья промышленность долгое время была комплементарна Китаю, занимая разные с ним ниши, теперь также быстро превращается в конкурента. Поэтому когда Джанет Йеллен заявила, что мир «слишком мал» для китайской экспортной индустрии, она вряд ли кривила душой. Либо кому-то придется отступить, причем по принципиальному вопросу, либо повсеместное введение пошлин и разрыв глобальных производственных цепочек станет реальностью очень быстро.