Ведьмы - это красиво: магия прерафаэлитов

Темная сторона прерафаэлитов

Если вы, сделав крен в сторону «банальной роскоши» (почему бы и нет?), пожелаете купить авторскую картину для украшения гостиной, стиль прерафаэлитов может показаться идеальным — каждая травинка и листочек пейзажа, каждая складка на платье поражают красотой. Но чем дольше смотришь — тем сильнее ощущение магии, и не всегда белой.

Пожалуй, в наиболее зловещем свете работы прерафаэлитов выставлены в мрачном романе Джоанн Харрис «Небесная подруга» (в оригинале он, впрочем, называется «The Evil Seed»).

«Прозерпина задумчиво и печально смотрит на что-то, находящееся за пределами картины. Ее лицо и руки на полотне темном и узком, как гроб, поразительно бледны, глаза бездонны, словно преисподняя, губы окрашены кровью. Она прижимает к груди гранат, позабыв о нем, и золотистое совершенство плода испорчено кровавым надрезом, разделившим его пополам, — свидетельство того, что Прозерпина уже отведала гранат и утратила свою душу."

Роман рассказывает о вампирах, и после него «Прозерпину» Россетти уже воспринимаешь иначе. Впрочем, вампиров в понимании современной массовой культуры прерафаэлиты не писали. А вот ведьмы и волшебницы на их картинах есть.

Джон Уильям Уотерхаус: не только волшебница Шалот

Чаще всего обращался к теме колдовства и магии Джон Уильям Уотерхаус. При этом, в отличие от Фредерика Сэндиса, изображавшего колдуний злорадными, Уотерхаус делает их более задумчивыми, интригующими или даже решительными. И если «Хрустальный шар», на которой девушка всматривается в магический кристалл, или все три его картины, посвященные Волшебнице Шалот, привлекают избыточной красотой, так свойственной прерафаэлитам, то «Магический круг» выделяется на этом фоне своей мрачностью. Таинственность и экзотичность «Магического круга», на котором присутствуют все атрибуты колдовства (вороны, лягушка, серп в виде полумесяца) зачаровывали современников.

Обратите внимание на образ колдуньи. Ее смуглая кожа говорит о восточном происхождении, и платье украшено в персидском стиле. Это полотно было написано в период увлечения Уотерхауса восточной экзотикой.

Фредерик Сэндис: опасные разрушительницы

А вот Фредерик Сэндис изображал ведьм иначе. В своем творчестве он чаще всего использовал истории о колдуньях, которые соблазняли и уничтожали мужчин — роковые красавицы, наделенные опасными магическими способностями. Им посвящены три самые известные работы — «Вивьен» (волшебница, погубившая Мерлина и запершая его в хрустальном гроте), «Фея Моргана» (во времена Сэндиса ее воспринимали как злодейку) и «Медея».

Образ Медеи вообще был популярен у прерафаэлитов. Очень ярким он получился на картине Валентина Принсепа. Здесь она собирает в лесу ядовитые грибы для своего зелья. А змея в правом верхнем углу подчеркивает связь с древним злом.

Коварная колдунья Сидония фон Борк

Отдельно стоит упомянуть картину «Сидония фон Борк». Современному зрителю это имя вряд ли о чем-то скажет. Но в XIX веке была популярна книга Вильгельма Мейнхольда «Сидония фон Борк: Монастырская колдунья». Это история женщины, которую приговорили к смертной казни за колдовство в 1620 году. Сидония фон Борк и в самом деле существовала. В нее был влюблен князь Эрнест Людовик фон Вольгаст. Но жениться на ней ему не позволила семья. И в легендах рассказывают, что Сидония удалилась в монастырь, где изучала черную магию с тем, чтобы отомстить всему княжескому дому. В реальной жизни Сидония конфликтовала с настоятельницей монастыря, даже участвовала в нескольких судебных процессах. Когда настоятельница умерла, в ее смерти обвинили Сидонию (а заодно в убийстве еще десятка человек, а также в колдовстве).

Сидонию фон Борк казнили, но после смерти она стала легендой. Писатели изображали ее роковой женщиной, холодной и безжалостной. Такой мы видим ее и на картине Эдварда Бёрн-Джонса — Сидония явно задумывает очередное преступление. Ее платье выглядит так, как будто покрыто паутиной — на такой дизайн художника вдохновил наряд с портрета Изабеллы д’Эсте. Интересно, что во французском сериале «Проклятые короли» чернокнижница и колдунья Беатриса д’Ирсон также появляется в платье с похожими черно-белыми мотивами. Хотя более известным воплощением этого платья в кино стал наряд ведьмы из «Сонной лощины» Тима Бертона.

Картины прерафаэлитов, даже не связанные напрямую с темой колдовства и магии, часто вдохновляют создателей мистических триллеров. Отсылки к работам прерафаэлитов есть не только в упомянутой «Сонной лощине» Тима Бёртона, и в нашумевшем шведском хорроре «Солнцестояние» (там, впрочем, воспроизводятся не столько конкретные картины, сколько отношение к цветочкам и пейзажам).

Найдем отсылки к пленительным картинам даже в «Багровом пике» Гильермо дель Торо («Подружка невесты» Милле) и в «Малефисенте» («Офелия» Уотерхауса).

Что ж, постоянное цитирование работ мастеров славного братства в кино, да и в целом популярность образов ярких, роковых женщин нас не удивляет. Все потому, что магия в исполнении прерафаэлитов — это всегда красиво.