«Знаки внимания от странных мужчин»: Ирина Безрукова рассказала об отношениях после развода

«Знаки внимания от странных мужчин»: Ирина Безрукова рассказала об отношениях после развода

– Ирина, в одном интервью вы признались, что в детстве были скромной, неуверенной в себе девочкой…

– Я до сих пор бываю той девочкой, потому что считаю, что нет ничего страшнее гиперуверенного в себе человека. Смотришь на такого и думаешь: «Вот это самооценочка! Мне бы хоть половину такой». Человек и поет, и пляшет, и в кино снимается, а ты не понимаешь, как он туда попал – с его-то набором «талантов». Еще и в интервью такие любят подчеркивать: «А вот моя роль в искусстве…». Такое даже читать стыдно. Я же всегда была стеснительной, застенчивой. В школе бывают такие мальчики и девочки, которые заходят в класс и все начинает крутиться вокруг них. А я же всегда стояла в уголочке и думала: «Ух ты! Я так не смогу».

– Но неуверенная девочка все же набралась смелости и поступила в Ростовское училище искусств.

– Да, так сильно меня влекла актерская профессия. Но уверенности это не прибавило. В ту пору я панически боялась кабинетов – от стоматологических до тех, где мне надо взять какую-то справку. Потому что там сидят эти ужасные тетки с начесом и смотрят на тебя как на врага народа: «Че те надо?» А у тебя от страха язык к небу прилип… Но жизнь заставляла брать себя в руки, быть решительнее.

Конечно, благодаря актерству ты становишься менее стеснительной. Но я до сих пор никогда не полечу сломя голову на красную дорожку, расталкивая других. Чаще организаторы меня «подгоняют»: «Ирина, проходите, проходите». А если нет, я спокойненько буду стоять в очереди. Так я воспитана – не могу ходить по головам, для меня это неправильно, неприлично. Олег Табаков в таких случаях говорил: «Меня моя бабушка не так учила».

– Вы как-то сказали, что «редко складывается компания, в которой вы можете не думать, как выглядите, смеяться в голос». Но все-таки – у вас же есть близкие друзья? Кому вы можете позвонить, когда вам грустно?

– Когда мне грустно, я стараюсь никому не звонить, потому что у всех свои истории. У кого-то от страшной болезни мучается родственник, у кого-то еще что-то… Считаю, нельзя как из самосвала вываливать на людей свои проблемы – они могут просто не выдержать. Я научилась справляться сама. В общем, в моменты печали, тяну сама себя за волосы из болота как барон Мюнхгаузен…

А с друзьями мы не грустим, мы смеемся. Порой так, что оборачиваются сидящие за соседними столиками люди. Мои друзья – они не из шоу-бизнеса. Обычные люди. Самая близкая подруга – Лена – по совместительству – мой косметолог. С ребятами, с кем играю в спектаклях, у нас тоже очень теплые отношения. На гастролях ходим в караоке, веселимся. Вводим в ступор таксистов, начиная во время поездки репетировать и перебрасываться репликами из спектакля. А реплики это бывают очень провокационными, интимными. И водитель, наверное, думает: «Ничего себе, прям при мне о таком говорят!» А потом уже понимает: «Ааа, так вы артисты!..».

– Подруга-косметолог какие процедуры вам делает? Выглядите отлично!

– Когда мы с ней начали общаться, я ходила к другому специалисту, но, сдружившись с Леной, поняла, что наши взгляды на видение красоты совпадают. А взгляды такие, что я должна остаться собой через пять лет и чтобы Лена была довольна своей работой. Она очень порядочный человек, и так мне в шутку и говорит: «Ира, не буду тебе это делать, ты мне потом это не простишь. Не хочу себе карму портить».

Лицо артиста – зона риска. Нас же постоянно гримируют. Поэтому мы с Леной регулярно делаем процедуры, но не слишком усердствуем, дабы мне не превратиться в переделанную мартышку – примеров вокруг, к сожалению, масса. А для нас, актеров, это недопустимо – на экране все переделки особенно видны. Камера беспощадна. Да и круг ролей сужается – с застывшими татуированными бровями и утиными губами вас вряд ли позовут играть в фильме о Великой Отечественной войне.

С Леной мы видимся каждую неделю – это в идеале, если я не в разъездах. Делаем микротоки, радиолифтинг, недавно вот биоревитализацию сделали – кожа за зиму подсохла, надо было увлажнить. Раз в год подправляем филлером носогубные складки: 5 минут – и минус 5 лет. Также мне очень нравится, как Лена выполняет безынъекционную мезотерапию – никаких уколов и синяков, а эффект шикарен. Кроме того, Лена контролирует весь мой домашний уход. Мне дарят кучу кремов, она это все отсматривает и почти все безапелляционно отметает. Я пытаюсь сопротивляться: «Ну смотри, какая красивая баночка!» А она: «Баночку оставь и переложи в нее тот крем, который я тебе подобрала». Сейчас я пользуюсь по ее рекомендации корейскими средствами, и очень довольна.

– А кто отвечает за ваш гардероб?

– Один из моих любимых стилистов – Александр Челюбеев, мы с ним работаем с 2015 года. Он меня и на мероприятия собирает, и может посоветовать, чем к весне мне нужно из вещей закупиться. Еще помогает та же подруга Лена, у нее отличный вкус – раз в полгода мы с ней перетряхиваем мой гардероб, раздаем все, что я уже не надену. Что-то уезжает к сестре и племяннице, что-то – приятельницам.

– Покупаете только люкс-бренды или у вас есть и одежда из масс-маркета?

– Был такой период, как у любого человека в нашей стране, когда я носила вещи с логотипами размером чуть ли не с мою голову. Чтобы всем аж из соседнего района было видно, от кого у меня кроссовки, от кого – сумка. Но, к счастью, я этой провинциальностью быстро переболела. И сегодня одеваюсь с помощью сестры моей подруги – она байер. Привозит мне одежду прямо с фабрик, минуя ЦУМы и ГУМы. Благодаря ей я получаю хорошие вещи по адекватным ценам. Столько денег, чтобы пойти и одеться в ЦУМе, я не зарабатываю.

– Вашу жизнь нельзя назвать простой. Но вы не сломались – всегда улыбаетесь, всегда в хорошем настроении. Что помогает вам сохранять стойкость духа?

– Это та часть айсберга, которую я показываю людям. Я живой человек и, как в песне Пугачевой: так же, как все, и грущу, и реву иногда. И устаю, и болею. Недавно пришлось летать на гастроли с бронхитом – то еще удовольствие. Но я считаю неприличным показывать всему миру свои негативные эмоции. Мне кажется, это лишнее.

– Пережив два развода, не разочаровались ли вы в мужчинах? Верите ли в любовь?

– Верю. Если человек с велосипеда упал, ему что, больше на нем не ездить? Разводы случилось по разным причинам и, вероятно, так было нужно.

– Хотите ли вы кого-то встретить или вас устраивает быть одной?

– Чтобы я кого-то искала, высматривала в толпе, такого нет. Судьбоносные встречи происходили в моей жизни случайно. И уверена, если мне суждено еще кого-то встретить, это тоже произойдет случайно. Сейчас у меня такой интересный период в жизни… Раньше я проживала свое одиночество очень остро. Потому что я впервые в жизни оказалась одна в квартире – такого никогда не было. В детстве у меня были мама, папа, сестра, бабушка… Потом, когда родителей не стало, меня растила бабушка. Не стало ее – осталась сестра. Она вышла замуж, родила детей – снова вокруг меня было много народу.

И дальше, уже в моей личной жизни, всегда кто-то был рядом. И вдруг я осталась одна. У меня было чувство, что я оглохла… Не то чтобы я не любила одиночество – в актерской профессии ты как раз временами очень к нему стремишься. Но тут его было слишком много… Помню, был вечер, я сидела у окна. В небе висела какая-то необыкновенно огромная луна, и я поймала себя на таком ощущении: я живу в таком грандиозно-огромном городе, вокруг миллионы людей, но нет ни одного, кому бы я хотела позвонить или к кому я могла бы поехать. В праздники тоже было грустно: не хотелось идти куда-то, в чью-то семью. А своей нет.

Но в данный момент я получаю от жизни невероятный кайф. Я рада, что меня куда-то зовут, а я могу с легким сердцем отказать – мол, я занята. И это не говорит о том, что я работаю или у меня другая встреча. Занята – это значит, я хочу прийти домой, снять макияж, нанести на лицо маску, сесть в любимое кресло и под вкусняшку посмотреть какой-нибудь мульт от Pixar. Как говорит психолог Михаил Лабковский, классно быть одиноким: иду, куда хочу, делаю, что хочу, не терплю того, кого не хочу. Я вообще в какой-то момент поняла, что в некотором смысле я всю жизнь была одна. Это знаете, как рыбки в аквариуме: дом у всех один, но каждый в нем – сам по себе. И теперь у меня нет страха одиночества: в одиночестве мы рождаемся и в одиночестве умираем, от него никуда не деться.

– И все-таки – каким должен быть мужчина, чтобы вас заинтересовать?

– Мужчина никому ничего не должен – впрочем, как женщина. А вообще, встречу людей, если им суждено быть вместе, я вижу весьма романтично. Вот вы сидите, вся в работе и вдруг – как луч солнца сквозь хмурое московское небо – появился ОН. Я верю, что это именно так и случается.

Когда я осталась без мужчины, мне стали оказывать знаки внимания весьма странные мужчины. Я подруге говорю: «Может, мне дать объявление в газете "Альфонсам не беспокоить"?» Или всем объявить, что я не настолько богатая, чтобы содержать кого-то, кроме себя. Впрочем, ничего удивительного в этом нет: известная женщина – это всегда лакомый кусочек для определенного типа мужчин, которые любят хвастануть перед другими: мол, смотрите, какая у меня! И такие за мной ухаживали, и другие – которые, наоборот, смотрят, а у самого коленки подгибаются, а в глазах читается: «Нет, я ее не потяну». И это я сейчас не про деньги. Просто чтобы быть рядом со мной, надо кем-то быть, что-то из себя представлять. Иначе зачем мне такой мужчина? Пусть с квартирой и на мерседесе, но, если он внутри пустой, что я с ним делать буду?

– У вас прекрасная фигура – как поддерживаете ее?

– Я уже много лет раздельно питаюсь благодаря своему доктору Анатолию Волкову. На диетах не сижу, голоданием не занимаюсь – мне все это очень тяжело дается. У меня другие правила: во-первых, за день я выпиваю 3,5-4 литра воды без газа, литр из которых – до завтрака. Это обязательное условие, хотя знаю, что есть сторонники мнения, что пить надо тогда, когда захочется. Это неверно: когда хочется, это уже тревожный знак – организм подает сигнал, что он обезвожен. Так вот с утра мы как никогда нуждаемся в обычной чистой воде. А некоторые любят вместо этого чашечку кофе опрокинуть, да с сигареткой – это по отношению к своему телу как вывести тяжелого больного на ринг и добить его. Просто нокаут. Важное замечание: вода должна быть не холодной, не горячей, а теплой – чтобы организму не пришлось тратить энергию на ее нагрев или охлаждение.

Во-вторых, я полностью исключила фастфуд, уксус, пакетированные соки и газированные напитки, любые консервы. От сахара тоже отказалась. Белый, как всем известно, делается из свеклы и на выходе он бурый. Чтобы сахар «побелел», его пропускают через пары хлора – для организма это не слишком полезно. Сахарозаменители тоже та еще химия – доктор Волков считает, лучше уж съесть немного тростникового или кокосового сахара. Разочарую тех, кто любит выпить на ночь стакан кефирчика: по мнению доктора Волкова, он у нас в стране некачественный. Куда лучше ряженка, айран или тан. И лучше пить эти напитки с утра.

– В каких спектаклях и какие роли вы сегодня играете?

– Сегодня я задействована в трех спектаклях. Одна роль романтическая в Московском Губернском театре – в спектакле «Бесконечный апрель», поставленном по пьесе Ярославы Пулинович, которой на момент ее написания было всего 25 лет. Тогда как я после прочтения решила, что автор наверняка пожилой человек, прошедший блокаду, – настолько проникновенной и глубокой мне показалась книга. Играю я в этом спектакле маму главного героя. Две другие роли – в комедийных постановках. В спектакле «Репетиция банкета» мне досталась главная женская роль. Моя героиня в процессе игры трансформируется из обычной уборщицы (некоторые в зале меня даже не узнают в этом образе) в яркую женщину. А в «Мечтать не вредно» у меня главная женская роль, в ходе которой я успеваю сыграть несколько эксцентричных героинь, совершенно не похожих друг на друга.

Последние два спектакля – отличная возможность для зрителя перезагрузиться, забыть о своих проблемах, посмеяться. Театр – это не только место для того, чтобы окультуриться. Там еще и расслабиться можно. И голова на утро не болит – в отличие от расслабления при помощи алкоголя.

– Ваша фильмография насчитывает более 30 ролей. Какая из них у вас самая любимая?

– По мне, самый совершенный фильм – «Коля», снятый чешским режиссером Яном Свераком в 1996 году. У меня там небольшая роль мамы главного героя – когда фильм монтировали, по правилам «Оскара», должен был быть определенный хронометраж. Режиссеру велели вырезать 20 минут. Хотя он упирался, ему пришлось подчиниться. В итоге мои сцены тоже вырезали. Но, главное, картина в итоге взяла «Оскара» и «Золотой глобус». Считаю этот фильм очень теплым, нежным и прекрасным – он душу лечит.

– А какой из последних проектов с вашим участием вам особенно запомнился?

– Недавно в Москве прошла премьера драмы «Эскортница», в которой я тоже играю маму – главной героини. Мероприятие проходило в Барвихе: публика соответствующая – сплошь прототипы героинь фильма и «рублевские» дамы. Две из последних, все в брендах и навеселе, подошли ко мне после конца картины: «Ирина, что они с вами сделали? Почему вы в фильме такая страшная?» А я в ленте, надо понимать, играю 65-летнюю тульскую учительницу на пенсии, сильно болеющую – с седыми волосами, кругами под глазами. Гримеры использовали возрастной грим. Я говорю: «Девушки, это не я, это моя героиня». А они: «Ирочка, вы такая красавица, а вас так испортили…». Наверное, я должна была быть с нарощенными ресницами и ногтями, чтобы им понравиться.

– Ваше последнее интервью для YouTube-проекта «Начало» вышло девять месяцев назад. Почему перестали брать интервью?

– В связи с произошедшими в мире событиями. Это проект Алексея Антропова и «Фонда Антропова». Видимо, у него были веские причины поставить съемки на паузу. Но сейчас уже начались разговоры об их возобновлении.

– Съемки в качестве человека, который задает вопросы, были два вас новым опытом – все-таки вы больше привыкли на них отвечать. Как готовились к съемкам первой программы, переживали ли?

– Конечно. Когда ты берешь интервью у Ксении Собчак, которая в этом жанре уже много лет… Или у Леры Кудрявцевой, Андрея Малахова, Светы Бондарчук – это, скажем так, для человека без опыта весьма дерзко. Я готовилась к каждому интервью дня по два – плотно так, вникала в героя, писала вопросы. Потом какие-то из них убирал редактор или сам Алексей, что-то они также и добавляли.

Еще до начала съемок я поставила условие: не буду задавать героям неудобных вопросов, «лезть им под кожу» их ради сенсационных заголовков. Создатели программы со мной согласились. И тем приятнее после выхода интервью было слышать от коллег и зрителей: «Круто, Ирина, вы разговорили героя – он об этом никому не рассказывал». А у меня и не было цели «развести» человека на искренность. Ведь я сама бываю в роли той, кому задают вопросы. И самое противное, когда ты понимаешь, что 90% разговоров ни о чем нацелены лишь на то, чтобы выудить из тебя какую-нибудь громкую фразу и поставить ее в заголовок. Терпеть не могу, когда журналист ждет, когда я потеряю бдительность, и закидывает меня вопросами на личную тему в надежде, что я устану и что-нибудь, да выдам.

А я не выдам – научилась контролировать себя и не вестись на провокационные темы. И мне очень не хотелось, чтобы герои испытывали вот это чувство и были постоянно начеку. Но это не значит, что интервью у нас получились исключительно «сиропными», там и интересного было много. Чего стоил только разговор с Константином Богомоловым! Вся команда умилялась, как трогательно и проникновенно он говорил о Ксении – ну просто Ромео, «мимими» до невозможности. Хотя некая театральная критикесса выказала свое «фи» относительно этой беседы. Написала в комментариях под программой: мол, Безрукова, конечно, тот еще интервьюер, в «Магазине на диване» она смотрелась органичнее. Там было еще много про то, какая я «никакая», а в конце: «Но это было лучшее интервью с Богомоловым».

– И что, даже не обиделись на «никакую»?

– У меня уже выработался иммунитет на подобное. Например, мне часто пишут в комментариях к фото: «Ирина, у вас что, глаза разные? Один больше, другой меньше». Когда каждый день такое пишут, надоедает, но куда деваться – это ж правда. Они действительно разные: я в детстве решила аки птица полететь с трехметрового сеновала, но почему-то вспорхнуть не получилось, и я приземлилась лбом в камень. Результат – почти сутки без сознания и сотрясение мозга. А еще – смещение лица. И правый глаз у меня уже левого, а когда улыбаюсь, он и вовсе «узким» становится. Когда для съемок сильно красят, получается комично: один глаз у меня большой, круглый, удивленный. А второй такой хитрый, с прищуром.

– А если людям не глаз ваш не нравится, а дают неприятные оценки вашей работе, как вы реагируете?

– Поначалу очень болезненно это воспринимала. У нас же профессия какая? Это токарь годами наращивает мастерство, а артистов порою бросают в ту область, в которой он вообще не разбирается. Например, вы вот сегодня интервью берете, а завтра вам говорят: сейчас будете фехтовать. Вот и у нас так: в понедельник вам надо верхом ездить (а вы до этого лошадь только по телевизору видели), а во вторник – на немецком говорить. И говорить убедительно, чтобы зритель поверил. А вы вообще английский учили… Или, как я, сегодня играть благородную девушку, а завтра уборщицу, которая «гэкает». И вот поначалу, когда ты только начал играть в спектакле и еще не до конца вжился в роль, тонко чувствующий зритель может это распознать и высказаться не слишком приятно – не в лицо, конечно, а в интернете, где все смелые. К этому, конечно, надо привыкнуть – профессия такая.