Не обещай, не надо!
Зухра Буракаева
Прозаик, переводчик, драматург, сценарист. Окончила Литературный институт (отделение художественного перевода с башкирского языка, мастерская А. Хакимова), сценарные курсы при ВИППК (мастерская А. Леонтьева, М. Туманишвили). Публиковалась в журналах «Дружба народов», «Крещатик» и других. Автор сборника рассказов «Очарованный листик» (2005, на башкирском языке). Изданы книги переводов. Автор сценария и директор многих документальных и игровых фильмов киностудии «Башкортостан», в театрах республики ставятся её пьесы и инсценировки. Лауреат Государственной молодёжной премии РБ имени Ш. Бабича, Международной премии русскоязычных авторов «Новые писатели – 2015», Республиканской премии им. Салавата Юлаева. Член Союза писателей и Союза кинематографистов РФ. В 2021 году избрана председателем Союза кинематографистов Башкортостана. Родилась, живёт и работает в г. Уфе.
«Но ведь ты обещала…»
В полутьме заката профиль Дамира – с выразительным тонким носом с горбинкой, тонкими надменными губами, высоким, чистым лбом – казался ещё более зловещим. Это уже не раз замечали и посетители, и мои друзья, заходившие меня проведать на моей новой работе, – граф Дракула в своём замке, в этом странном, мрачноватом из-за обилия красного и чёрного двухкомнатном магазинчике, наполненном удивительными и неожиданными по дизайну лампами, часами, сувенирами, открытками и альбомами, само собой – антиквариатом.
Его магазинчик закрывался – он никогда не приносил Дамиру дохода, все 15 лет существования. Но Дамир упорно находил деньги продлить жизнь своему мирку. Эти уникальные вещи, с трудом добываемые Дамиром со всего мира, были редко кому нужны. Богатые не покупали без рекомендаций, хотя были и очень редкие, постоянные клиенты. А те, кто восхищался, но не мог купить, хотя бы делали комплименты уникальному таланту Дамира. И ему это тоже нравилось.
Сам магазинчик с гипсокартонными стенами находился в странном безлюдном торговом павильоне – как объяснил Дамир, у хозяев были большие планы проводить здесь арт-проекты, выставки и концерты, и стоимость аренды скосили так, что он заплатил за два года вперёд, чтобы не думать уже… Но хозяева передумали быть культурными и продолжали громко говорить, угрожать и материться по привычке девяностых.
– Ты обещала работать со мной, преодолевать все трудности бизнеса. Ты же сама хотела учиться бизнесу! – Дамир окатил меня холодной волной серо-голубых огромных глаз. В глазах была тоска, но такая – я уже вычислила – фифти-фифти артистизм и искренность. Обычно это у него срабатывало с клиентками: посмотреть вот такими глазами – и они уже были в его власти, скупали единовременно бронзовую лампу из Англии в форме клетки с канарейкой, серию дорогих открыток с фотографиями индейцев разных племён, набор чехословацких спичек времён социализма, где в каждой коробочке – разные спички с жёлтыми, голубыми, розовыми, зелёными головками… Но такие клиентки были редкими, а я не могла продавать так, как умел Дамир. По идее, он должен был целыми днями сидеть здесь, в своём владении, в чёрном кресле с высокой спинкой и величественно приветствовать посетителей под клавесинные нотки музыкальной шкатулки. Но Дамир сидеть не хотел. У него была мечта начать жизнь с чистого листа и открыть сеть кофеен.
«Бизнесу? У тебя можно учиться бизнесу?» – громко расхохоталась я.
Дамир громко рассмеялся, обнажив красивые, ровные зубы – крупные и, само собой, с вампирскими клыками. «Тебя не проведёшь», – погрозил он мне пальцем и переключился на поиски штопора.
Нет, Дамир был действительно очень красивым. Высоким и худощавым. И где-то в параллельной Вселенной у него должен был быть замок, дорогое вино, тревожное стальное море за балконом, развевающиеся вьющиеся волосы в час его одиноких раздумий… А к чему тогда всё это благородство жестов, длинные нервные пальцы, такая странная страсть к красивым и необычным предметам?
В этой Вселенной он рос в Черняге, окончил ПТУ, смотрел за больной матерью, мягко пререкался с отчимом-туберкулёзником и пытался наставить на путь истинный сводного брата – подростка, почти прописанного в детской комнате полиции. А ещё у него была модельной внешности жена, за которой, как говорил Дамир, глаз да глаз нужен, сын, ненавидевший сольфеджио и пианино… «Фортепиано! – подправил бы меня Дамир. И вздыхал: – Я буду, буду вкладывать в сына, может, ему повезёт вырваться…»
Модельной внешности жена Лена была добрейшей девушкой, работавшей в отделе кадров в скучнейшей конторе. Они были больше похожи на брата и сестру из европейских сказок, нежели на супругов.
Лена совершенно не требовала у мужа денег, баловала сына во всём, кроме уроков музыки у лучшего преподавателя. Иногда заглядывала вечером «поболтать». Ей было со мной комфортно – меня не нужно было ревновать к мужу. Она долго и внимательно разглядывала новые мужнины приобретения, которые доставлял курьер за приличные деньги, словно ещё раз пытаясь заглянуть в странный и зачарованный мир любимого человека.
Дамир разлил вино по хрустальным советским бокалам. Он любил звон этих гусь-хрустальных бокалов и, заезжая по делам днём, иногда просто подходил к полке с советской посудой, ударял два бокала и слушал, слушал долгий звон «до полного растворения».
– Зухруш… Я же так рассчитывал на тебя. Знаешь, как важно, чтобы было полное доверие?
– Не могу я так сидеть, просто сидеть, а тут ещё музыка эта целый день… Я же думала: тишина, буду писать свои рассказы в этой красоте… И – заодно – тебе помогать раскручивать всё это, что продажи пойдут. Видишь, не получилось. И продажи идут, только когда ты здесь.
– А я тебе буду платить, чтоб ты просто сидела, не нужны продажи.
– Да нет, это совсем надо быть наглой…
Дамир посмотрел на меня через бокал.
– Да понимаю я всё… И то, что со мной работать трудно. Мне все говорят, что я псих. Хотя вроде и не псих.
– Да нет, конечно, ты не псих. Странный – это да. Но ты классный.
– О, спасибо, – Дамир заулыбался. – Я вот тебя за эти слова даже сыром угощу! Ну и авансом ещё кое-чего – чтоб не ругалась, уходя!
Он принялся вытаскивать из пакета много разных вкусностей… Они с Леной были щедрые люди и часто угощали меня деликатесными штучками.
– Я Лене сказал не приходить, она хотела, – развеселился Дамир от вина и от чего-то ещё – у него психологические механизмы работали совершенно непредсказуемо. Он жевал мясо, мурлыкал себе что-то под нос и пытался включить радио. – Я обещал тебе про Чечню рассказать. Ленке это знать незачем.
– Да, полгода как обещал. Но сегодня точно не надо.
Дамир был моим ровесником и попал в первую чеченскую на много-много месяцев. Как я поняла, из выживших земляков – он и парень из Бижбуляка. Они встречались несколько раз, но… «лучше не встречаться…» Водку Дамир пил только с ним, игнорировал военные сборища, не любил вообще говорить про армию. Это я узнала совершенно случайно, когда он однажды сцепился с наглым охранником у входа.
– Да выключи ты это радио… Говорю же, и так целый день долбаная музыка и объявления…
– Ты права, давай в тишине.
В огромном павильоне уже никого не осталось. На сигнализацию ставили позже, у нас было часа полтора.
– Вот так ты, Зухрушка, и не выполняешь свои обещания… – вдруг неожиданно грустно сказал он после очередного взрыва смеха. Мы вспоминали детские страшилки из серии «в чёрном-чёрном лесу», и смех эхом отзывался по углам огромного павильона.
– Мы же будем общаться. Раз уж нашлись – два психа в миллионном городе.
– Очень редко… Что врать себе? Нет у нас времени… Жалко, конечно, я думал с тобой кофейню открыть где-нибудь в центре. Хочешь, прямо у твоего дома, тебе и ездить никуда не нужно будет…
– Позже, может. Хотя куда уж нам позже… – мне не хотелось, чтоб нам было грустно. – Слушай, а помнишь, у нас песенники были? У тебя был песенник?
– Да, конечно. До класса пятого.
– А рисунки? Ты рисовал в песенник?
– Нет, только гитару на обложке.
– Ой, а мы – к каждой песне рисунок, открытки вырезали…
Мы чокнулись за песни нашего детства. А затем минут сорок пели, иногда мычали, так как не помнили слов. Но припевы помнили и просто кричали их в потолок – когда ещё твой голос будет звучать с эффектом в тысячу ванных комнат?
На песне «Не обещай, не надо, не обеща-а-ай!» вошёл охранник и виновато сказал, что пора уходить. После того крайне резкого разговора с дрожащими от нетерпения ударить кулаками Дамира все чоповцы говорили с ним крайне вежливо.
– Ты обещал мне рассказать про Чечню, – напомнила я, когда он вышел из такси первым. – И Ленке привет! И сыну скажи, что сольфеджио – это временное зло.
– Да всё временно… Слушай, а ты обещай, что, если я открою кофейню, придёшь туда администратором!
– Обещаю! – сказала я, вдруг представив уютную кофейню в самом центре. И что все эти амбиции творческого человека – полная фигня. И что мне жалко терять Дамира, его странный мир, эти лампы и открытки, с красавицей Ленкой. Да, я честно обещала ему в тот момент. – Честное пионерское!
Хотя наутро проснулась и подумала: ну вот, зачем в воздухе повисло чёрной точкой ещё одно обещание, которое я никогда не выполню? «Не обещай, не надо…» – ну ведь с детства предупреждали из всех радиоприёмников и телевизоров.
…Да, недавно мы списались с Дамиром. «Я на тебя рассчитываю, как ты обещала», – написал он мне и поставил смайлик в чёрных очках. «Ок», – ответила я и поставила смайлик кофейной чашки.