«Тобой и Господом храним...»

Вдова Владимира Высоцкого Марина Влади решила продать дом и часть личных вещей. Сообщение об этом появилось на сайте французского аукционного дома Drouot. Среди того, что должно уйти с молотка 24-25 ноября, — посмертная маска Высоцкого, множество их фотографий с Мариной, письма и автограф стихотворения «И снизу лед, и сверху». Все нормально, это частная собственность. Но достояние — не только частное.

Роман Высоцкого и Влади — один из тех, которые входят в хрестоматии о страстях и драмах любви. Дюжина лет жизни с Высоцким, а потом 35 лет красивого вдовства (книга-воспоминание «Владимир, или Прерванный полет» и другие знаки верной памяти) — этого достаточно, чтобы считать Марину спутницей, а потом хранительницей духа великого барда.

Но сегодня Марине Влади 77 лет. Умерли самые близкие ей люди — сестры, сводный брат, давние друзья. Трое сыновей от двух первых браков живут далеко: Петр и Игорь — в Пиренейских горах, Владимир — на Таити. Ей стало одиноко в большом поместье в пригороде Парижа Мезон-Лаффит, которое она купила на свои первые кинематографические гонорары еще в 1950-х. «Поэтому я решила все круто изменить, — заявила Влади на днях российской прессе, — перестать жить прошлым, нырнуть в будущее. Продаю не только дом, но и картины, литографии, скульптуры, книги, фотографии, драгоценности, личные вещи. Все уйдет с молотка. В общей сложности моя коллекция насчитывает 150 лотов. Так что добро пожаловать, покупатели!»

Что ж, Марина Владимировна вправе принимать такие решения. В конце концов, она тоже творческий человек, строит собственные планы: съемки в сериале «Сам» и кинофильмах «Путешествие Фанни» и «Любовная пудра» (где она, кстати, играет женщину, встретившую бывшего мужа (роль актера Макса фон Сюдова) через 30 лет после расставания). Ездить далеко ей уже тяжеловато. Собирается переехать в квартиру в парижском районе Иври-сюр-Сен, где издавна селились люди ее круга — русские эмигранты: артисты, художники, аристократы...

Но трудно читать равнодушно список продаваемых ею вещей, где помимо просто драгоценностей — ценности культурные, в том числе имеющие отношение к России. Например, произведения художника и скульптора Михаила Шемякина. Одна из шести посмертных масок Высоцкого. И даже автограф стихотворения, некоторыми исследователями считающегося последним в творчестве Высоцкого: Владимир Семенович набросал его на автобусном билете 11 июня 1980 года, за полтора месяца до смерти. Того самого, со знаменитыми строками: «Я жив, тобой и Господом храним. / Мне есть что спеть, представ перед Всевышним, / Мне будет чем ответить перед Ним». Да и сам Мезон-Лаффит — тоже свидетель жизни Высоцкого: там он останавливался во время визитов во Францию, там собирался уединиться, чтобы написать роман...

Можно ли спасти от исчезновения в частных коллекциях хотя бы наиболее ценное из продаваемого наследия? С этим вопросом «Труд» обратился к директору Государственного культурного центра-музея Высоцкого, сыну поэта Никите Высоцкому.

«Прежде всего надо выяснить, что именно продается, — был ответ. — Вы же понимаете, что пока лишь произошел первый информационный вброс. В сообщении аукционного дома нет ни подробного списка предметов, ни цен. Опубликуют каталог — тогда можно будет говорить более конкретно. Вообще, насколько знаю, Марина Влади несколько лет назад передала наиболее значительную часть своей коллекции, имеющую отношение к русской культуре, в РГАЛИ совершенно бесплатно. То, что осталось, думаю, представляет более личный интерес.

В нашем музее жизнь и творчество Высоцкого отражены очень полно. Что касается нашей семьи, то в фонд музея отдано все до последнего клочка бумаги. Конечно, что-то — например, записи — иногда представлено не в том качестве, в каком хотелось бы. Если на аукционе будет предложено такое, мы обратимся и в Министерство культуры, и к частным лицам, которые, как правило, более оперативны, чем государственные структуры, зато те потом смогут возместить этим частным лицам затраты.

Ну и по поводу «последнего стихотворения». Конечно, мы бы не возражали против приобретения автографа знаменитой вещи. Но хочу уточнить, что и после 11 июня 1980 года отец продолжал сочинять и записываться. По моим сведениям, реально последнее, что он создал, были строки, заказанные к фильму Геннадия Полоки «Наше призвание», он это напел за два дня до того, как его не стало».

Тем временем к Марине Влади обратился через прессу бывший директор Театра на Таганке Николай Дупак с просьбой не выставлять посмертную маску Высоцкого на аукцион. Он считает, что место этой реликвии — в родном коллективе Владимира Семеновича. И даже предположил, что актеры скинутся и соберут нужную сумму. Иное мнение высказала «Труду» Каталин Любимова — вдова создателя и многолетнего руководителя Театра на Таганке Юрия Любимова.

«Мне кажется неэтичным комментировать поступок Марины Влади, это ее личное решение, — заметила госпожа Любимова. — Могу только сказать, что сама на подобное не пошла бы, как бы тяжело мне ни было, по моральным принципам, в соответствии с которыми живу. Это первое. Второе: на аукционе цены могут значительно превысить исходные значения, и люди со средними возможностями — такими, например, как у актеров театра, — требуемую сумму не наберут. Третье: художник Юрий Васильев, большой друг Юрия Петровича Любимова, которого тот пригласил делать посмертную маску, предупредил, что процесс очень сложный, и бывает, что усопший «не отдает» маску, она не отделяется от его лица. Так и произошло с Высоцким — Юре пришлось три раза начинать тот же самый процесс. Из этих трех масок одну он отдал Юрию Петровичу, другую оставил себе, а третью передал Марине Влади. Маска Юрия Петровича все эти десятилетия хранилась у него в сейфе в рабочем кабинете в театре. Надеюсь, что при всех катаклизмах, которые с 2011 года потрясают этот несчастный театр, столь драгоценной реликвии никакие потрясения никогда не коснутся».

Итак, подождем до конца октября, когда аукционный дом Drouot объявит уточненный список лотов. Тогда будет понятно, что приобретет или потеряет мир Высоцкого вследствие нынешнего жеста Марины Влади.