Без шанса на будущее

13-летний Рома умер в палате реанимационного отделения. И диагноз, который поставили ребенку после смерти, был совсем не тем, с которым он поступил в больницу, где провел более месяца. Мама винит врачей в том, что они вовремя не заметили, не рассказали о том, насколько серьезно болел ее сын, а потом лечили его не так, как было надо. Светлана обратилась в Северодвинский городской суд с иском к детcкой больнице и попросила взыскать с лечебного учреждения три миллиона рублей в качестве компенсации морального вреда. 

Ромы не стало в феврале 2014 года. Как выяснилось, у него была серьезная патология сердца. Первые симптомы того, что у мальчика есть проблемы с сердцем, обнаружились, когда он попал в стационар весной 2013-го. По одному  признаку врачи тогда не заподозрили начала смертельного заболевания, да и не могли заподозрить, говорят медики сегодня. Мальчику назначили эналаприл, выдали справку с предписанием периодически показываться кардиологу и выписали из больницы. Ребенок пошел в школу, жил привычной жизнью, даже участвовал в школьных спортивных соревнованиях. Справку из больницы мама передала школьному медику, предписание о следующем визите к кардиологу тоже было на той справке.

Прошло лето, начался новый учебный год, мальчик стал забывать пить эналаприл, а потом перестал его принимать вовсе. Ребенок на состояние здоровья тогда не жаловался, мама на приеме таблеток настаивать не стала. 

Осенью же была диспансеризация, которую мальчик добросовестно прошел. Вопреки существующему приказу Минздрава врач не проконтролировал постановку Ромы на учет в группу диспансерного наблюдения врачом-кардиологом. Есть порядок прохождения детьми диспансерного наблюдения. Он предписывает медикам информировать родителей о том, как и когда ребенок должен появляться у врача, медики же должны организовывать проведение диспансерных приемов, обследований, профилактических и лечебных мероприятий. В Ромином случае это сделано не было. Это уже после смерти мальчика установили судмед-эксперты. Осенью врачи все еще не подозревали, насколько серьезно положение дел с Роминым сердцем, соответственно, об этом не знала и мама мальчика. 

В декабре Рома стал жаловаться на боль в животе, участковый врач заподозрила у ребенка гастрит. Между тем это уже были последствия развития тяжелой сердечной патологии. Спустя две недели состояние ребенка ухудшилось, он снова пришел на прием к педиатру. Через два дня, когда врач получил результаты анализа крови, он направил ребенка в стационар. На календаре было 30 декабря. А у Ромы — запланированная поездка с друзьями в Финляндию. Мама говорит, что сына накануне Нового года в больницу не взяли, по телефону сказали, чтобы приезжал 13 января. В детской больнице утверждают, что такого разговора быть не могло. Рома уехал в туристическую поездку, говорят, что выглядел там немного усталым, но на здоровье не жаловался. 

После каникул ребенок поступил в стационар с подозрением на патологию печени, под вопросом стоял диагноз «гепатит». Рома не раз жаловался маме, что ему плохо, что тошнит, не хочется есть. 

Уже после смерти мальчика судмедэксперты расценили клиническую картину как проявление заболевания сердца в стадии прогрессирования с развитием сердечной недостаточности с застоем крови по большому кругу кровообращения, в том числе и в печени. То есть диагноз при поступлении был выставлен неверно, назначенная до 21 января терапия названа неадекватной. Надо сказать, что через несколько дней после поступления в больницу Роме была назначена капельница, во время которой его состояние сильно ухудшилось. Эксперты пришли к выводу, что показания для ее проведения отсутствовали, а вот относительное противопоказание было.

Эта инфузионная терапия стала «провокационным моментом для усугубления состояния пациента на фоне тяжелого поражения миокарда». Эксперты расценили эту терапию как дефект оказания медицинской помощи, он рассматривается как причинение вреда здоровью. Надо отметить, что, уже зная результаты судмедэкспертизы, медики детской больницы настаивали на том, что показания для проведения инфузионной терапии были. Часть предъявленных экспертами недостатков оказания медицинской помощи Роме они признали, один дефект тоже, но отмечали и вину законного представителя — мамы.

Комиссия выявила ряд факторов, которые все вместе усугубили течение патологии сердца и  в итоге привели к смерти мальчика. В какой степени каждый из них повлиял на наступление летального исхода, эксперты определить не смогли. Есть вина и медиков, и мамы, и просто судьба — у мальчика было тяжелое заболевание, которое встречается у одного ребенка из ста тысяч. Врачи всего мира детям с таким диагнозом дают неблагоприятный прогноз с небольшой продолжительностью жизни и с высоким процентом летального исхода. 

И все же о тех самых факторах. Во-первых, не было диспансерного наблюдения ребенка кардиологом, следовательно, не были выполнены нужные обследования, не откорректирована назначенная терапия, как было назначено в выписном эпикризе еще весной 2013-го. Эпикриз выдается на руки родителям. Во-вторых, сыграла свою роль самостоятельная отмена мамой приема назначенного врачами эналаприла. Еще один фактор — отсроченная госпитализация, это когда Рома не поступил в больницу сразу, получив направление, а поехал в туристическую поездку. Среди медицинских дефектов — то, что медики не отправили ребенка к кардиологу после диспансеризации, и вышеупомянутая капельница. При этом специалисты отметили, что установить единоличную прямую связь между установленными дефектами оказания медицинской помощи и наступлением смерти ребенка не представляется возможным.

Мама сегодня с себя вины не снимает, но говорит о том, что если бы хоть кто-нибудь ей еще весной сказал о том, что сын в группе риска по такому опасному заболеванию, она совсем по-другому следила бы за состоянием ребенка и горы свернула, чтобы его спасти. Уже после смерти Ромы женщине показали еще весенний выписной эпикриз, где была запись о том, что ребенок находится в группе риска по той самой дилатационной кардиомиопатии. Почему не сказали раньше, не раз спрашивала мама на суде, почему в декабре так невнимательно отнеслись к ситуации? Был всего один-единственный признак, других характерных для этого заболевания не было, ответили врачи, болезнь какое-то время развивалась бессимптомно, точный диагноз поставить было сложно. 

После смерти сына для матери жизнь фактически закончилась, говорят ее подруги и родные. Все было: и истерики с битьем посуды, и депрессия, и вызовы «скорой»... Сейчас женщина много времени проводит на могиле сына. А еще много читает о той редкой патологии сердца и думает о том, что могла бы если не спасти, то хотя бы продлить жизнь своего ребенка. Если бы только знала.

В решении, которое вынес Северодвинский городской суд по иску мамы Ромы к детской больнице, отмечены все факторы, которые повлияли на состояние мальчика. Поэтому  требования о взыскании компенсации морального вреда удовлетворены, но с больницы решено взыскать не три миллиона рублей, как просила истица, а 70 тысяч рублей. Кроме того, больницу в соответствии с Законом «О защите прав потребителей» обязали заплатить штраф в размере 35 тысяч рублей и оплатить услуги юриста, к которому обращалась истица. Также суд обязал больницу возместить расходы на проведение судебной экспертизы и оплатить госпошлину. Решение суда в законную силу еще не вступило.

На судебном процессе прозвучала информация о том, что по результатам проверки лечебно-контрольной комиссии нескольким работникам дет-ской больницы были объявлены выговоры. Но для газеты медики комментировать ситуацию не захотели ни в суде, ни потом. Между тем очень хотелось бы услышать ответ на вопрос, который важен для многих северодвинцев: эксперты выявили пять недостатков и два дефекта в работе врачей, было ли что-то сделано лечебным учреждением для того, чтобы в будущем этих недостатков не было? Мы направляли в детскую больницу официальный запрос, а в ответ получили отписку, где медики ссылаются на врачебную тайну, хотя мы не просили рассказывать о Роминой болезни, ведь в суде было сказано достаточно. Поэтому вопрос о том, какие уроки были извлечены лечебным учреждением из Роминой ситуации, мы направили в министерство здравоохранения Архангельской области. 

Ирина КЕДРОВА