Праведник и рассказчик

Алишер Зиё работает много и плодотворно. Его книги стихотворений неизменно вызывают живой отклик и на его Родине, в Узбекистане, и в России. Он пишет на русском языке, но это не делает его чуждым узбекской культуре. Он хорошо понимает, как устроена словесность, как она существовала в пространстве огромной страны, когда все союзные республики были вместе и языки развивались совершенно не антагонистично. Многие известные люди писали об Алишере Зиё, и каждый из них отмечал академичность и фундаментальность его творчества. Книги последних лет говорят о том, что автор достиг высшей своей зрелости. Особенного разговора заслуживает двухтомник «Наследие». Это объёмное исследование души современного человека, тонкое и многостороннее. Зиё волнует буквально всё. Создаётся ощущение, что автор уверен: если он что-то упустит, какое-то явление, мысль, образ, Поэзия не простит ему этого.

Вот, например, какой неожиданный ракурс в одном из его текстов:

Восклицательный знак, кавычки,

Многоточие, запятая.

Обращаемся к ним привычно,

Пунктуацию соблюдая.

Довольно своеобразно. Неправда ли? Редко кто обращается к таким субстанциям в стихах. Но Зиё тянет за ниточку и вытягивает. Размышляя о сути языка, слов, он приходит к простому, но литературно очень эффективному выводу.

Коль чаще в деле глас, не мысли,

Мораль сей притчи неподвластна.

Молчи, когда в словах нет смысла,

Не утомляй людей напрасно.

В этом катрене сгустилась человеческая мудрость. Вообще мудрость, философичность свойственны книгам Зиё. Тут он впитал и развил традицию узбекской литературы. Некий проницательный восточный прищур трансформируется в его стихотворениях в изначальное знание о предмете, знание, позволяющее поместить его в хрустальную шкатулку стихосложения. А предметов этих в философском смысле Зиё исследует бесконечно много.

Ценить миг каждый мудрецы веками вторят внятно:

Мелькнут мгновения часов и жизни безвозвратно.

Зачем же, создавая нас, Всевышний заложил

Ко времени летящему беспечность – непонятно.

Его интересуют вопросы устройства бытия. Конечно, они так или иначе волнуют всех, особенно в детстве. Зиё находит формулу выражения этого интереса, близкую к оптимальной:

Пытал в далёком детстве деда –

Как звёзды на судьбу влияют.

Здесь не только тема, но связь времён и поколений, неспешный мир, где младшие, спрашивая об устройстве бытия, уверены, что получат верный ответ. Для нашего времени такая мирная теплота важна как никогда.

Зиё комфортно в рамках силлабо-тонической поэзии. Он не стремится ни к каким формальным экспериментам, для него развитие и новизна поэтического языка в другом. Для него первична работа мысли, от которой выстраивается весь стихотворной текст. Он уплотняет фактуру до последней возможности. В первой части «Наследства» есть одно любопытное стихотворение:

Бежит ручей и услаждает душу

Журчанием, мелодией своей.

Но в половодье он ревёт и рушит,

Всё уничтожит, становясь сильней.

Речь, реченька, река корнями схожи,

Будь краток, суть короче излагай.

Ты болтовнёй «цунами» вызвать можешь,

А криком – породить «девятый вал».

Весьма показательный текст. Из него многое исходит. Первое – это восхищение природой, своеобразный эстетический пантеизм. Для Зиё связь души и ручья бесспорна. При этом он сразу подчёркивает, что придаёт природе метафорическое значение. Природные метафоры – сильная его сторона. Их прелесть в том, что они не вычурны, не выглядят как искусственное следование основному поэтическому приёму. В мелодию, музыку ручья охотно веришь, принимаешь это как данность. Но тут же автор разворачивает всё на сто восемьдесят градусов. Природа не повод для умиления. Она легко превращается во врага человека. Для идиллической поэзии вывод, бесспорно, дерзновенный. А дальше восхитительная лексическая работа, выделение корневых связей межу словами, новый уровень метафорического мышления, когда сравниваются не явления реального мира, а лингвистические инвективы. И вывод, точный, показывающий нам и то, как Зиё дорожит словами, и как он чурается общих поэтических мест, которыми, увы, современная поэзия порой изобилует. Здесь же мы наблюдаем основные признаки структуры стиха Зиё: она спокойная, без излишнего рвения, для неё характерны точность рифм, выверенный темпоритм, свободное владение синтаксисом во всём разнообразии конструкций.

Во втором томе «Наследия» Зиё предстаёт как воспитатель, как мудрый наставник. Его убеждённость в том, что причастность к поэзии способна воспитать любого человека, поражает. Но ведь как иначе наглядно показать красоту, людской опыт, правильные ориентиры так, чтобы не было скучно, чтобы не отторгалось сразу что-то из-за неподобающего изложения?

Чему учит Алишёр Зиё? Конечно, любить и уважать Родину. Но не слепо, не потому что с детства учили, а потому что без этого чувства человека не существует, без этого чувства жизнь скукоживается и становится подобна сухому стручку. Его видение Узбекистана помогает нам лучше понять эту страну. И как это прекрасно – понимать страну через мысли её поэтов, видеть её их глазами:

Почтение, приветливость, стыдливость –

Черты души узбекского народа,

В канонах воспитания учтивость

Заложена в уклад любого рода.

Зиё учит тому, что наша связь с родителями никогда не ослабевает. И если мы не верны их заветам, то боль будет терзать нас не светлой, а тёмной своей стороной.

Печаль в глазах, тоска не тает,

Сквозь слёзы с горечью смотрю.

Мне вас теперь так не хватает,

Грущу, люблю, боготворю.

Это о родителях. Слова найдены простые, тёплые, и понимаешь, что сочетание грусти, любви и восхищения помогает справиться с болью утраты. Ещё из уроков Алишера Зиё стоит отметить его посыл к человеку о стойкости. Эта стойкость не только отсылает нас к физической выносливости и воле человека. Речь идёт о стойкости перед соблазнами. Тут с истинно восточным подходом он призывает людей не грешить, блюсти чистоту, чтобы жизнь была красивой и праведной. Для этих мыслей строй его стиха очень подходит, в нём словно заложена эта стойкость, эта чистота, эта убеждённость в победе добра и внутри человека, и в окружающем мире:

Нам жизнь дана не для того, чтоб ждать,

Когда же ливень прекратит хлестать.

Суть бытия достоин тот понять,

Кто под дождём сумеет станцевать.

В этих строках ещё одна часть огромного творческого кредо Зиё: стойкость как возможность совершать то, что не является привычкой, что рискованно, но прекрасно, и что под силу только романтическим чистым душам.

В книге «Давным-давно в стране далёкой» есть много от восточных сказок, от неспешного разматывания поэтических сюжетов, от сладкой завораживающей повествовательности. В нём собраны тексты, рассказывающие истории. Многие из них похожи на притчи, когда значительно не само развитие сюжета, а его мораль:

В далёком прошлом на Востоке

Жил шах – правитель дальновидный,

Ценивший мудрости истоки,

Прослывший меценатом видным

Философов и астрономов,

Врачей, художников, поэтов…

Был чуток шах к учёным скромным.

(Творенья ныне их воспеты.)

Здесь налицо такая важная черта облика Алишера Зиё, как умение подчинять темп стихотворения общей художественной задаче. То есть, когда строки насыщенны, Зиё замедляет темп. Это мы частично наблюдаем в двухтомнике «Наследие». А в выше приведённом тексте, который часть довольно длинного стихотворения, читателю необходимо мыслью не идти, а парить. И Зиё предоставляет ему такую возможность.

Зиё высоко ставит поэтическую культуру, он владеет стихотворной техникой, что называется, с закрытыми глазами, на ощупь, интуитивно, но при этом никак не закрепощает стих. Его лирический герой подобен певцу, который поёт на все темы и каждый раз подбирает яркую и красивую мелодию. Голос его звучит в такт не только с природой, которую поэт воспринимает как эталон божественной красоты, но с мыслями человека, порой праведными, а порой и грешными.

Одной из последних книг, вышедших из-под пера Зиё, стал сборник «Символ жизни – Мадонна с младенцем». Здесь зрелый мастер, признанный в Узбекистане и России поэт, закрепляет те ценности, за которые он боролся всю жизнь.

А сердце хрупкое, столь нежно –

Хрусталь божественный и тонкий…

Задень слегка, чуть-чуть, небрежно –

И не собрать его обломки…

С врачами всей земли поспорю,

Вода и воздух гор, твердите?

Подобно старцу, всем вам вторю:

Сердца любимых берегите!

Здесь он чаще, чем в других сборниках, перестраивает свою поэтическую оптику. Когда он вспоминает о детстве, юности, тон становится чуть игривым, вспоминаются лучшие образцы такого рода произведений, в частности опусы Сергея Михалкова. Для них характерно отстранение автора от лирического героя, намеренный акцент, что автор глядит на то время через толщу прожитых лет и может позволить себе иронию к тем событиям, что казались судьбоносными:

Влюбилась, вышла за курсанта,

Позднее, ставший лейтенантом,

Увёз её. Служил он в N-ске,

Увы, страна распалась резко.

Людей границы разделили,

Друг друга мы почти забыли.

История грустна, печальна…

Не мама ли она случайно?»

Ответил «Нет!» наш доктор громко,

Вдруг жжение в глазу легонько

Почувствовал, протёр платочком,

«Нет», – повторив, поставил «точку».

Пример Зиё показывает нам, что вечные истины никогда не устаревают и что талант и мастерство всегда способны влить в них новую силу.

Максим Замшев