Наследник по прямой

Владимир Костров – поэт русский. Во всяком случае, русский поэт определённого лада и склада. Не все русские поэты принадлежат к этому типу. Но все к нему принадлежащие – поэты русские. Это констатация. И это свидетельство органичности и непреднамеренности его поэтического дарования.

Молодой инженер с красивой фамилией Костров вошёл в русскую литературу в конце 50-х годов прошлого века, на волне оттепели. Немало поэтов той поры «в юности старели», а «костёр» его поэзии ни разу не покрыл даже лёгкий налёт пепла остывания интереса к его творчеству, который переходит от отцов к детям, внукам.

Когда-то Томас Манн сказал о связи, «объединяющей ту удивительную семью великих умов, что зовётся русской литературой». Великий немец имел в виду русскую прозу. Но, наверное, ещё больше был бы удивлён, всмотрись он в русскую поэзию.

В знаменитых стихах «И неподкупный голос мой / Был эхо русского народа» Пушкин точно определил её основной принцип и с наибольшей полнотой его воплотил как «конструктивный» поэтический принцип.

Ведь и само пушкинское творчество есть некий плод общенационального коллективного усилия. Именно такую традицию – быть «эхом русского народа» – наследует поэзия Владимира Кострова. Поэтому же она, как правило, избавляет себя от того, что можно было бы назвать поэтическим экспериментаторством: это вступило бы в противоречие с самой сутью костровской поэзии.

Когда-то один старый критик написал: «Пока жива и здорова наша поэзия, до тех пор нет причины сомневаться в глубоком здоровье русского народа».

Живая и здоровая поэзия Владимира Кострова – одно из тех доказательств, свидетельств и подтверждений.

Николай Скатов,
директор Института русской литературы (Пушкинский Дом) РАН,
член-корреспондент РАН
(«ЛГ», 2005, № 38)