Ветеран лесного хозяйства Харис Мусин: «Лес не воровал, мирское богатство мне не нужно»

25.09.2022 13:00

ИА «Татар-информ» (Татарстан, г. Казань)

Фото: © Лилия Загидуллина / «Татар-информ»

«Нургали Минниханов тепло ко мне относился»

- В лесную отрасль я пришел еще до армии, работал в Калейкинском леспромхозе в Альметьевском районе. Тогда в Альметьевске все ходили в телогрейке и кирзовых сапогах. Я вспоминаю Альметьевск как город моей молодости. После армии пришел работать в Кзыл-Юлдузское лесное хозяйство в своем родном Рыбнослободском районе. Оно находится всего в семи километрах от моей деревни Кукеево. Директором этого лесхоза был Тимерхан Габдулхаков. Человек строгий, жесткий, недаром родился в один день со Сталиным, кстати, даже умер с ним в один день. Кзыл-Юлдузский лесхоз - один из передовых даже в масштабе страны, и в нем в свое время работали выдающиеся люди. Один из таких - Нургали Минниханов.

- Как вы познакомились?

- В 1974 году я в этом лесхозе начал работать бухгалтером. Меня попросили, и я согласился. В молодости ведь обычно не высыпаешься, вот как-то я вышел и прилег на траву. Тут из конторы выбегает помощник лесника: «Пришли дети Нургали Миннихановича!» Я значения не придал, даже не обращаю на них внимания. Все трое на велосипедах, мальчики, один меньше другого... Зашли в дом, побыли там немного, а затем уехали в Арышевское лесничество. Обычно на обратном пути они ночевали у Тимерхана Габдулхаковича и на следующий день уезжали обратно в Богатые Сабы.

Сейчас я понимаю, насколько глубока и сильна была в этих детях любовь к родной земле, родному краю. Благодаря воспитанию Нургали Миннихановича. Ведь самый счастливый человек тот, кто работает, служит на своей родной земле.

Бухгалтером я пробыл четыре месяца и все это время просил у Всевышнего избавить меня от работы, которую не знал и душа к которой не ложилась. Я же не бухгалтер по образованию, в дипломе у меня стоит «мастер леса». Потом уже меня назначили помощником лесничего, затем главным лесничим. Кзыл-Юлдузский лесхоз расположен между Сабинским и Камским лесничествами, к нам Нургали Минниханов часто приезжал, они с нашим директором сидели, обсуждали разные вопросы. Меня, «мальчишку», вызывают к себе, я прибегаю, стою с ними... Нургали Минниханович хорошо знает наши Кзыл-Юлдузские леса, он мог точно сказать: «В таком-то квартале есть созревшие для вырубки деревья». Я документацию делаю быстро, вот так стал тесно с ними работать.

Никогда не забуду, как впервые в жизни искупался в бассейне. Это было в Сабинском лесничестве, в 1977 году, кажется. Зимой 3-4 парня поплавали в бассейне, для меня это было так необычно! В те времена люди еще даже не слышали, что такое «бассейн»... С Нургали Миннихановичем отношения у нас были хорошие, я был приглашен на его 70-летний юбилей, но не смог пойти. «Где Харис?» - спрашивал он. Это ведь уже говорит о том, как тепло он ко мне относился...

Фото: © Салават Камалетдинов / «Татар-информ»

- Нургали Минниханович - заслуженный лесовод РСФСР, очень известная в отрасли личность...

- Конечно. Его знали не только в Татарстане. Он буквально с руин возродил лесхоз в Сабах. Благодаря ему там появился асфальт, одним из первых провел воду, газ. Нургали Минниханович в 1960-х – 1970-х годах ввел метод интенсивной рекреации. Обычно мы обновляем лес только на 10 процентов, а он берет 30-40 процентов. На этих землях вырастают молодые деревья. Здоровый лес - это разные деревья разного возраста. Нургали Минниханович смог осуществить это. За это его сильно «били». Говорили, что такого в правилах нет, приезжают с проверкой, «вырубку ведет неправильно». Спустя годы, став заместителем министра, я начал ездить в другие страны. Поехали в Финляндию, это же страна, которая специализируется в деревообработке и производстве бумаги. Даже в Финляндию эта методика пришла только в 2010-х годах! Сегодня метод интенсивной рекреации уже вошел в науку, мы обучаем ему студентов... Лес невозможно изучить только по книгам, надо чувствовать состояние леса, уметь видеть его будущее на 50-60 лет вперед. Нургали Минниханович был таким лесоводом.

Еще один случай, доказывающий, каким он был дальновидным. Как-то наши леса поразил короед. Я тогда заместитель министра. Вредитель буквально уничтожил лес в Удмуртии, у нас в Агрызском районе, Арске, добрался до Сабинского лесхоза... Но в Сабах лес был смешанный и деревья разного возраста, поэтому он не смог там размножаться!

Фото: из личного архива Хариса Мусина

«Искали мою дачу в Боровом Матюшино»

- Как вы уехали в Казань?

- После десяти лет работы в Кзыл-Юлдузском лесхозе, мне уже очень хотелось уехать, потому что меня тянуло в город, я люблю общаться с людьми. Наконец получилось. Мне надо было дать детям образование, на тот момент дочери было шесть лет.

В 1986 году пришел работать в пригородный лесхоз. Это сложный лесхоз, к тому же шла перестройка, передел собственности… Как мне удалось до 2010 года там проработать - сам удивляюсь. С одной стороны давят желающие прибрать к рукам лесное имущество, с другой - государство держит под контролем. Как-то удалось балансировать в этой ситуации, я очень рад этому. Коллектив мой тоже был хороший. И в науку удалось углубиться. Когда другие зарплату платили сахаром, телятами - мы могли отдавать деньгами.

- Скандал вокруг лесов Борового Матюшино произошел тоже в те годы…

- Да, плановая вырубка леса шла. В 1995 году подняли шум, якобы «Харис Мусин вырубает этот лес», обо мне писали. В Боровое Матюшино приезжали руководители республики, министр лесного хозяйства Абузар Гаянов. Но я смог доказать им, что такая работа необходима. «По методике Нургали Минниханова выбираем лучшее дерево, берем от него ростки, семена, мы восстанавливаем этот лес естественным образом», - сказал я им. В итоге я вырубил старые, уже доживающие свой век сосны в Боровом Матюшино и сделал смешанный лес. А на вырубленных участках сегодня растут сосны с густой мощной кроной, высотой 7-8 метров. В то время проверяющие искали мою дачу в Боровом Матюшино, но там у меня ничего не было.

Фото: из личного архива Хариса Мусина

А где ваша дача?

- Дачи нет. Живу в деревянном доме в районе РКБ. Все мое имущество - кордон, я его оформил, все еще разбираю, ремонтирую. Лес я не грабил, мне мирское богатство не надо, такой у меня принцип. Я человек другого плана.

Когда дети учились, нужны были деньги, и мы в городских условиях содержали три коровы. Их поначалу доила моя жена Джамиля, потом я увидел, что ей тяжело. Дочь Эльмира тогда училась в медицинском университете, сын Ильшат в школе, я их позвал. Сказал: «Отныне коров будете доить вы». На следующий день дочка с сыном с утра подготовились, вышли доить. Коровы были сильные, молока давали много. Они приспособились - надоят молока, несут к РКБ, продают, а деньги делят на три части - одна часть идет в хозяйство, две - детям.

Примерно десять лет мы держали коров. Рядом жили дачники, они брали у нас навоз, помогали складывать сено. Своего рода популярные люди мы были в округе!.. Однажды наш теленок упал в канализационную яму, его тоже все вместе спасали.

«О Фатихе Сибагатуллине предупредили: может и побить»

-Сколько министров вы повидали, Харис абый?

- Восемь. У меня характер плохой, жесткий. Цветов никому не дарю, если человек слабее меня, с ним не общаюсь. Руководитель мой или друг чем-то должны отличаться от меня, я все время должен чему-то у него учиться. Если не получаю этого, он мне уже не друг... И с министрами было так же.

Александр Гуляев, будучи министром, обеспечил развитие всего лесного хозяйства, прославил лесоводов Татарстана на весь мир.

Абузар Гаянов работал во времена перестройки, образованный и мудрый был человек. Его руководство пришлось на ту пору, когда все что-то хотели урвать из леса. «Лесной кодекс Татарстана» тоже написал Гаянов. Перевел названия деревьев на татарский и издал брошюру. Выпустил книгу «Лесное хозяйство Татарстана», до сих пор им пользуемся.

Наиль Магдеев - умеет спрашивать работу, хороший организатор. По профессии он не лесовод. Я был нужен рядом с ним как лесовод, меня взял своим заместителем. К приходу Магдеева были восемь лесхозов-банкротов, он привел их экономику в порядок. Гаянов и Гуляев работали долго, что они не успели сделать - сделал Магдеев. Он внес много изменений в законы. Обычно работать с этими законами неудобно. Наиль Гамбарович ездил в Госдуму, добился, чтобы законы были изменены так, как нужно лесоводам. Сегодня он мэр Челнов.

- Почему министры часто меняются?

- Там и политика есть, и другие причины. Не просто умеет работать или нет...

- «Красная книга» с каждым годом становится толще, можно ли это остановить?

- Я два раза участвовал в подготовке «Красной книги». Если и дальше так пойдет, эту книгу на тележке придется возить. Краснокнижным растениям нужен питомник, я это многократно говорил. Некоторые можно просто выращивать в условиях сада, я из леса сам приносил и сажал у себя. Ландыши у меня растут по всему саду, например. Краснокнижным животным нужен приют, а растениям - питомник.

Фото: © Абдул Фархан / «Татар-информ»

Если бы был жив сейчас Фатих Сибагатуллин, сделал бы это?

- Я ему это говорил. Он сказал: подожди пару лет, все сразу невозможно сделать. Таких, как Фатих Саубанович, очень мало. Интересно мы с ним познакомились: я боялся нарваться на его гнев. Он был секретарем райкома в Мамадыше, меня, как главного лесовода Кзыл-Юлдузского лесхоза, отправили к нему. Предупредили: «Может и побить, человек очень жесткий». Еду я, сам думаю: хоть бы его на месте не было... Поговорили, проблему объяснил, показал пути решения. «Парень, ты мне понравился!» - говорит. Пока ехал обратно, мой руководитель уже знал, что мы с Фатихом Саубановичем нашли общий язык. «Ты попал в кадровый резерв», - сказал Тимерхан Габдулхаков. Поэтому Фатих Сибгатуллин для меня знаковая фигура.

«Тушением пожаров должны заниматься лесничества»

- Какой процент территории Татарстана занимают леса?

- 17,8 процента. Для нормального существования человека должны быть 25 процентов.

- Почему у нас лесов мало?

- Этому есть субъективные и объективные причины. Во время войны, после войны наши леса вырубали, вывозили, поднимали народное хозяйство. Потом, у нас в Татарстане два водохранилища, Куйбышевское и Нижнекамское. Под их строительство вырубали деревья. После революции Ленин провозгласил «Заводы и фабрики - рабочим, землю - крестьянам!». Леса же растут на земле, крестьяне брали и корчевали...

- В России нет больших парков, как в Европе. Не считают нужным?

- У нас и специалистов нет европейского уровня. Там если поднимаешься в гору, видишь, что даже на небольшом клочке земли посажены деревья. Там есть понимание, насколько это важно, как это полезно для здоровья. Об этом постоянно пишут СМИ, и люди внимательны к этому вопросу. Однажды в одном из городов Германии я ходил, осматривал дворы. И тут мы разговорились с одной женщиной на русском. «Что смотришь?» - говорит она мне. «Вот, смотрю, как у вас тут чисто». Она говорит: «На этом дворе сегодня я дежурная, если кто-то случайно кинет мусор, я убираю. Но убирать нечего, люди здесь очень аккуратные». Человека воспитывает среда. Немцы такие и у себя дома, и на природе, и на улице.

Фото: © Михаил Захаров / «Татар-информ»

- Каждый год мы встречаемся с такой бедой, как лесные пожары. Говорят, жгут специально, чтобы вырубать леса. Это действительно так? Насколько это правда?

- Насколько - не могу сказать, это ведь закрытая тема... «Лесной кодекс» разработали в 2006 году, на его основе лес можно только взять в аренду, а при таком раскладе расходов больше, чем прибыли. Поэтому люди в аренду не берут.

Еще одна причина лесных пожаров - потепление климата. Не только в России, по всему миру земля становится теплее, и лесные пожары возникают чаще. Раньше дубы у нас желудей давали раз в 5-7 лет, а теперь - каждый год. А в учебниках написано - раз в семь лет.

- Как же уберечь леса от пожаров?

- Для этого надо менять систему. Сейчас тушение лесных пожаров передали МЧС, но они же не знают леса. В советское время лесные пожары тушили лесхозы, у них были свои самолеты и вертолеты, аэродромы, в Москве было Министерство лесного хозяйства. Хотя коммунистов не стоит возвращать, но хороший опыт надо бы вернуть - борьбу с лесными пожарами. Мы, лесоводы, леса знаем лучше, чем сотрудники МЧС. У них такой дисциплины в учебных заведениях нет. А у нас есть дисциплина «Тушение лесных пожаров».

- Сейчас в деревнях проблема с кадрами - лесником никто не хочет работать.

- Да, это большая проблема. Раньше лесник был авторитетом в селе, его уважали, даже побаивались. И люди с энтузиазмом брались за работу в лесном хозяйстве. Лесником ставили человека, имеющего вес в общине. А зарплаты в отрасли и раньше были низкие, и сейчас такие же... Когда к Петру I пришли с просьбой дать пособие лесникам, он сказал: «Сие лес, сие воровство, нечего платить». Лесники всегда занимались пчеловодством, держали много скота.

- Вы заядлый охотник?

- Я не могу стрелять в животных. На охоту хожу только чтобы побыть на природе, подышать свежим воздухом, за компанию. Охотники приносят добычу в качестве трофея, гордятся этим, получают от этого удовольствие. Этот удивительный процесс объяснить до конца невозможно, это не мое.

«Немка дала отцу восемь чемоданов вещей»

- Никогда не жалели, что связали жизнь с лесоводством?

- Мне в детстве говорили «будешь прокурором». А я рассуждал так: есть только один судья - Всевышний. Если я сделаю ошибку, за это будут отвечать мои потомки. С такими мыслями я не выбрал это направление. А строительство, почему-то, у меня ассоциировалось с чем-то не очень хорошим, мне казалось, что там работают люди пьющие.

Армейскую службу проходил в Казахстане. Там меня называли «хитрым татарином». Там же ходил учиться на рабфак Карагандинского медицинского университета. Мама мне пишет: «Возвращайся, а то женишься на русской». Вернулся... Поступил в Казань в мединститут, но мама меня и оттуда забрала. Я нисколько не перечил родителям. Я себя нашел в лесоводстве.

- Кем были ваши родители?

- Мама - учительница начальных классов. Она хорошо пела, говорила прямо стихами. Когда она умерла, мы ее стихи издали сборником. Папа в те времена не смог получить образования, был бригадиром «шабашников», человек был строгий. Он говорил: «Никогда не кричи на человека. Не обижай людей. Объяснить можно и без крика». Я держался его совета, голоса на своих работников не повышал. Папа был в блокаде Ленинграда, дошел до Дрездена. Он рассказывал: когда объявили победу, русские пели на русском, грузины - на грузинском, все праздновали.

Мы в 2015 году были с делегацией в Дрездене, и мне звонит отец. Говорю ему: «Папа, мы в Дрездене». Он: «О, мы освободили Дрезден, привет фрау! Сейчас же идите на вокзал, дальше десять минут пешком к мечети. Когда все праздновали, я поднялся на шестой этаж мечети и читал там намаз. Ты тоже, найди эту мечеть и почитай свой намаз», - говорит он по телефону. Всей делегацией пошли искать мечеть. Там уже новые дома, а мечеть стоит, но была суббота, внутрь попасть не смогли. Не получилось выполнить просьбу отца, так что мне еще надо сходить в мечеть в Дрездене, подняться на шестой этаж и почитать там намаз...

Папа у меня после окончания войны задержался в небольшой деревушке близ Дрездена, три года жил там с немкой. Об этом он рассказал нам только в старости... Уехал оттуда потому, что его земляк, приехавший погостить, украл велосипед у соседа. В то время велосипед ценился не меньше мотоцикла. Вся округа поднялась против отца, и не дали ему там жить, папа был вынужден уехать. Эта немка дала папе с собой восемь чемоданов вещей! Папа нанял повозку, чтобы это все довезти, в родную деревню он приехал 1 мая 1947 года. Потом о его связи с немкой кто-то донес в КГБ, и его вызывали на допросы. Поэтому у нас не могли быть разговоры ни о немке, ни о детях, которые, возможно, у нее были от отца. Сам папа говорил: «Чует сердце, там наверняка растет моя дочь». Мне еще предстоит увидеть эту деревню в Германии. Папа умер в 92 года, мама - в 70 лет. С материнской стороны предрасположенность к онкологии, а папина сторона - долгожители. В кого пошел я - не знаю...

Фото: из личного архива Хариса Мусина

- Ваши дети?

- Мои двое детей - самое большое мое богатство. Оба работают в том направлении, котором я хотел их видеть. Я сказал - первый ребенок, девочка будет это или мальчик - станет врачом. Дочь Эльмира работает в области функциональной диагностики. У нее семья, двое детей, ведь от природы предназначение женщины - это продолжить род, воспитать детей. Сын Ильшат - исполнительный директор в хозяйстве Атабаево Лаишевского района. Я доволен моими детьми.

- Харис абый, что вы выращиваете в собственном огороде?

- Куда ни поеду, привожу все подряд. Даже не могу сказать, какие у меня деревья в саду. Могу сказать о самшите - он мне достался с большим трудом, так что это мое самое большое достижение. Самшит - это такой куст, не цветет, плодов не приносит, он круглый год стоит зеленый. Когда другие из Германии возили тряпки, я - самшит, и из Крыма я его привозил. Но не прижился, наши холодные зимы ему не понравились. Как-то с министром Курской области разговорились о деревьях, и я сказал, что не могу найти пригодный нашему климату самшит. Он говорит - приезжай, я тебе целую машину дам. Вот так мы его нашли. А на факультете у нас чего только нет, придешь - удивишься (Харис Гайнутдинович преподает дендрологию в Казанском аграрном университете. - Авт.). И в моем личном хозяйстве они есть по одному экземпляру.

Люблю пчеловодство, у нас в семье этим занимаются уже 3-4 поколения. Моя пасека на территории села Янтык Лаишевского района. Я там по-настоящему отдыхаю. Была бы моя воля, я бы пчеловодство сделал основной дисциплиной в аграрном институте.

- Как вы считаете, что обязательно должно быть в огороде современного садовода?

- Три куста огурца, десять - помидоров, зелень, черная, белая, красная смородина, крыжовник, малина, ежевика, немного клубники, три вида яблонь, груша, вишня, слива. Если можете ухаживать, то посадите два кедра.

- Сколько площади нужно для этого?

- Шести соток достаточно.

Автор: Лилия Загидуллина, intertat.tatar; перевод с татарского