Нынешней осенью в России ожидается рост безработицы. И это уже не истеричные оценки марта-апреля. Сегодня проблему обсуждают в Госдуме и правительстве, предлагают меры и обещают не допустить длиннющих очередей в центры занятости. Тем более что официальная безработица в России находится на самом низком за новейшую историю уровне. Проблема в том, что решения властей могут преследовать принципиально разные цели: либо для людей, либо для отчётов.

Осенний марафон

Вроде бы пока беспокоиться не о чем: на начало сентября в России официально зарегистрировано 665 тыс. безработных, что не превышает 0, 9% от количества всех занятых. По словам вице-премьера Татьяны Голиковой, с 15 августа по 5 сентября безработных стало меньше ещё на 10, 4 тыс. человек. Также по сравнению с прошлым годом снизилось число работников в простое (до 97 тыс.) и занятых неполный рабочий день (до 128 тыс. человек).

Правда, если рассчитывать уровень безработицы по методике Международной организации труда, то надо учитывать не только тех, кто встал на учёт и получает пособие (во многих медвежьих углах проблематично просто доехать до областного центра и откликаться на предложение вакансий), а кто одновременно нуждался в работе, искал её и был готов приступить к ней, то получается 3, 9% всей рабочей силы. Но и это немного.

Сервисы по подбору персонала, как ни странно, подтверждают тенденции, отражённые в официальной статистике. Например, в августе количество вакансий выросло на 10%, а активность соискателей, наоборот, сократилась на 6%. Причём наибольшую активность проявляют работодатели, связанные с закупками, снабжением и производством, а более всех востребованы технологи, сварщики и грузчики. Промышленные и сельскохозяйственные компании опубликовали 16% вакансий, на предприятия транспортной сферы и логистики пришлось 14% всех предложений о работе. Не похоже, что наша экономика, как предрекали, возвращается в каменный век.

Правда, даже оптимисты из правительства не верят, что к концу 2022 г. нынешняя ситуация сохранится. Минэкономики прогнозирует, что уровень безработицы вырастет до 4, 8% (по методике МОТ). Ведь иностранные предприятия продолжают уходить с российского рынка, а многие отечественные будут сокращать производство. По оценке Центра стратегических разработок, в зоне риска около 2 млн рабочих мест. Но вряд ли безработица взлетит до 9%, которые предрекали многие эксперты весной. Хотя для этого были основания: число новых вакансий в марте сократилось на 20% по сравнению с февралём, а самое резкое снижение пришлось на Москву и Питер.

Ключевой вопрос: какими мерами власти собираются поддерживать занятость. Замминистра труда и социальной защиты России Елена Мухтиярова говорит, что планируется проводить массовые мероприятия – в первую очередь в формате ярмарок вакансий, где потенциальные работодатели смогут общаться с соискателями. Старшеклассников и выпускников планируют водить по предприятиям региона, чтобы они могли «узнать о востребованных профессиях, ознакомиться с условиями труда».

И это настораживает. В поздние советские годы каждая школа была «прикреплена» к какому-либо заводу, «шефские» отношения вспоминали на каждой линейке, а на уроках труда дети с 10 лет готовились к «трудовым будням», монтируя какие-нибудь изоляторы. Сильно это помогло им в 1990-е, когда «шефы» поголовно сложили зубы на полку из-за отсутствия спроса на их продукцию? Борьба с безработицей – это прежде всего стимулирование спроса через низкие налоги и доступные кредиты, а участники рынка при желании найдут друг друга сами. И Интернет здесь гораздо эффективнее государственных программ, которые часто нужны только самим организаторам.

Самое опасное, если ответственные чиновники решат, что экономика и сама по себе справится с трудностями и никакого обвала не будет. Так уже не раз бывало: если он вдруг всё-таки происходит, то никто не знает, как выруливать. Зато все ищут крайнего и манипулируют со статистикой.

В ожидании экономического чуда

Правительство вроде бы всё понимает и готовит новые меры поддержки, которые охватят свыше 600 тыс. граждан. На поддержку рынка труда из резервного фонда направлено более 39 млрд рублей. Из этих денег более 25, 5 млрд будут потрачены на временные рабочие места для тех, кто попал под угрозу увольнения. А для зарегистрированных на бирже труда организуют оплачиваемые общественные работы.

Но в правительственных отчётах нечасто пишут о структурных проблемах занятости в России. Их суть в том, что тот или иной специалист остаётся невостребованным не потому, что рынок посыпался и в экономике кризис, а вследствие общемировых тенденций. Во-первых, вряд ли многие из нынешних студентов будут всю жизнь заниматься одним делом: например, работать в бухгалтерии. Цифровые бухгалтерские программы становятся всё совершеннее, многоголовые отделы, заполняющие квиточки при помощи калькулятора, вряд ли сохранятся. Зато будут возникать новые профессии, и людям придётся постоянно переучиваться.

Во-вторых, всё идёт к тому, что у компаний будет меньше сотрудников, принадлежащих ей душой и телом, и всё больше контрактников, привлекаемых на время под конкретную задачу. Уже в 2020-е гг. люди стали пуще прежнего ценить гибкий график и близость офиса, а в идеале – работу на удалёнке. Но как раз этого не могут предложить государственные конторы с их бесконечными совещаниями и высиживанием человеко-часов. Многие граждане предпочитают этой кабале (которая 53% молодых людей уже не кажется нормой) подработки на вольных хлебах. Но таким макаром зарабатывать хорошо при растущей экономике, а при падающей рынок сжимается, и товарищ без постоянного заработка может столкнуться с настоящей нуждой.

Кроме того, в России самые распространённые профессии – это совсем не те, в которых нуждается рынок. По данным одного из исследований НИУ «Высшая школа экономики», высокая потребность наблюдается в представителях точных наук и специалистах технического профиля. А работодатели в опросах рекрутеров уверяют, что такого добра на рынке избыток, а главную ценность представляют сотрудники с цифровыми компетенциями. В 2021 г. средние зарплаты для таких спецов составили 102 тыс. рублей среди бакалавров и 124 тыс. среди магистров. В 2022 г. вузы рапортуют, что дефицит программистов преодолён с лихвой, но, видимо, они какого-то не того качества, потому что на рынке зарплаты айтишников растут опережающими темпами.

Недавний опрос ВЦИОМ показал, что 47% россиян не работают по специальности, на которую обучались. 28% граждан России никогда даже не пробовали этого делать. Можно предположить, что не по профилю трудятся учителя, филологи и библиотекари, которых толпами выпускают вузы, несмотря на мизерные зарплаты. Народ даже родил анекдот: «Родители любили дочку и устроили её на филологический, чтобы она всю жизнь жила с ними». Но статистика уверяет: не по специальности чаще трудятся выпускники колледжей и техникумов, чем вузов.

Пять лет назад Кремль пообещал российской экономике 25 млн рабочих мест – «эффективных, следовательно, высокооплачиваемых». Об этом давно никто не вспоминает, а рынок труда остаётся сравнительно архаичным и в значительной степени теневым. Тем не менее в кризис российская экономика не теряет рабочие места и не отвечает на падение покупательского спроса всплеском безработицы, как обычно происходит в развитых странах.

Уволить сотрудника в России намного труднее, чем, скажем, в США. Правда, ему можно задерживать зарплату или переводить на 0, 7 ставки. В официальное число занятых неполный рабочий день он, скорее всего, не попадёт – для этого работодатель должен сам заявить об этом госорганам. Чего, понятно, почти никто не делает.

Специалисты ВШЭ пришли к выводу, что сохранение хотя бы минимального дохода персоналу госкомпаний позволяет избежать худшего – нет крупномасштабных сокращений, а население не выходит на улицы с голодными протестами. При этом российский рынок труда не столько поддерживает, сколько симулирует эффективную занятность. Сохраняются целые «анклавы малопроизводительных и технологически отсталых рабочих мест» ценой отказа от создания новых. Как следствие, растёт число работающих бедных – нашего очередного феномена.

Не боги горшки обжигают

Россиянин уже привык к этому когнитивному диссонансу, когда глаза видят совсем не то, о чём рапортует чиновник. Очевидно, что народ беднеет, поскольку в разы сократились продажи новых автомобилей, заграничных туров, качественной одежды – об этом каждый слышал от самих продавцов. Но правительство уверяет, что в 2021 г. реальные доходы россиян выросли на 3, 5%. Официальная инфляция составила 8, 3%, но цены на многие виды продовольствия взлетели на 60–70%. Если покопаться, это можно найти практически где угодно. Число молодых учёных, к примеру, выросло, хотя никаких предпосылок к этому нет. Всё правильно: раньше считали «молодым» исследователя до 42 лет, а сегодня до 45.

Самая страшная тайна о борьбе с безработицей заключается в том, что возможности властей повлиять на ситуацию в экономике ограничены. И вовсе не из-за того, что чиновника хлебом не корми – дай устроить показуху. А главная проблема не в том, что он некомпетентен и коррумпирован. Если в стране рыночная экономика, где даже компании с государственным капиталом должны сводить концы с концами, то закон спроса и предложения куда могущественнее правительства.

Допустим, некий заводик производит бензиновые пилы. Нет спроса – он сокращает производство и увольняет часть людей. Чиновник, конечно, может застращать владельца завода, и тот согласится какое-то время нести убытки и никого не увольнять. Но не вечно же! А миллионам ИП вообще никто не сможет помешать закрыться, если дела не идут.

Создавать на рынке условия для бизнеса тоже не всегда получается – всем дотации в нужном объёме не раздашь и налоги на ноль не помножишь. Примерно так же власть способна влиять на осенний гон лосей. Но население привыкло считать власть всемогущей – для этого старается управляемый ею же телевизор. И власти приходится входить в образ Господа Бога. А чиновникам на местах – махать ангельскими крыльями.