Военная кафедра университета, где я учился, готовила командиров расчета зенитно-ракетного комплекса С-300. Электронику командного пункта мы изучали на действующем макете-тренажере, а чтобы продемонстрировать реальный ЗРК, нас повезли на экскурсию в военную часть. Настоящий командный пункт С-300 оказался очень похожим на макет и особого интереса не вызвал, так что будущие лейтенанты запаса вскоре заскучали. Тогда офицер, сопровождавший группу, пустил в ход беспроигрышный аргумент: повел группу на позицию, где стояли транспортные машины — тягачи МАЗ с прицепами, на которых располагались пусковые установки зенитных ракет. После гордой демонстрации звука заведенного мотора никто не смог устоять перед обаянием гигантской машины, и польщенный офицер стал отвечать на вопросы заинтересованных студентов.

— А сколько весит?

— Больше тридцати тонн.

— А много ест топлива?

— Сотню [литров] на сотню [километров] (слушатели уважительно замолчали).

— А какую скорость развивает?

— По дороге 80 км/ч, по лесу — 40.

— А как же деревья?

— А это уже с учетом деревьев.

И вот, спустя 25 лет после этого ответа, ставшего в нашей группе крылатой фразой, мне, наконец, представилась возможность прокатиться на транспортной машине, правда, уже более нового комплекса С-400 «Триумф» — тягаче Брянского автомобильного завода БАЗ-6402. В кабине сразу понимаешь, что это военная машина. Скучный черный пластик и окрашенный в армейский серый цвет корпус радиостанции навевают тоску. Зато кресло куда удобнее, чем ожидаешь — регулируемое и с амортизацией. А системе очистки воздуха позавидует любой водитель, который стоял в пробке рядом с чадящим КамАЗом: БАЗ оснащен фильтровентиляционной установкой ФВУА-100А, защищающей экипаж в условиях химического, радиоактивного или бактериологического заражения и создающей в кабине небольшое избыточное давление. А еще там есть люк. Правда, не стеклянный и не прямоугольный, а круглый.

На торпеде — схема переключения передач. Их девять — пять в низшем диапазоне (1−5), четыре в высшем (5−9) и задний ход. Проверяю, что рычаг на нейтралке, завожу двигатель. В кабине быстро становится тепло, что при легком морозце снаружи совсем не лишнее. На правом сиденье расположился инструктор — старший лейтенант Иван Заварзин, командир взвода стартовой батареи ЗРК С-400: «Сцепление долго не держите нажатым». Следую совету, быстро отпускаю сцепление — и машина трогается, благодаря тяговитому дизелю почти без нажатия на педаль газа.

Приближаясь к повороту, успеваю переключить на третью. «Не забывайте, что передние колеса — в паре метров за спиной, — говорит мой инструктор. — А сзади еще пусковая установка». Когда кабина уже проходит апекс, начинаю крутить руль и аккуратно вписываюсь в габариты трассы. «Газу, газу!» — командует Иван: в повороте я чуть ослабил нажатие на педаль акселератора, и машина сбросила скорость. Странно, мне казалось, что инерция у 35-тонного тягача будет изрядная. Все проясняется, когда я, завершив круг и излишне резко затормозив (тормоза очень острые), наконец подъезжаю к месту стоянки и осматриваю машину снаружи. Оказывается, колеса полуприцепа приспущены. «Во время езды по песчаной местности для лучшей проходимости давление в шинах снизили, — объясняет Иван. — Колеса тягача снабжены системой автоподкачки, и давление в шинах можно оперативно регулировать».

Танк — это бронированный автомобиль с вооружением, и к первой четверти XX века, когда танк родился, в этой машине не было ничего принципиально новаторского. Преимущества нахождения на поле битвы хорошо защищенной боевой единицы, будь то римская «черепаха» или закованная в латы тяжелая конница средневекового Запада, оценили еще в доиндустриальные времена. Первый автомобиль — паровая телега Кюньо — был построен до Великой французской революции. Так что теоретически некий прототип танка мог участвовать и в наполеоновских войнах. Однако к тому времени все давно забыли про щиты и латы, а ползущая медленнее пешехода телега не могла сравниться со стремительностью конницы.

Когда после мира, длившегося в Западной Европе полвека, вдруг вспыхнула большая война, многие поначалу не поняли, что грядет страшная бойня, мало похожая на баталии времен Аустерлица и Ватерлоо. Но случилось то, чего раньше не бывало: на Западном фронте воюющие стороны, безуспешно пытаясь обойти друг друга с флангов, выстроили сплошную линию фронта от Швейцарии до Северного моря. В середине 1915 года британцы и французы с одной стороны и немцы с другой вошли в безнадежный позиционный клинч. Всякие попытки прорвать зарывшуюся в землю, спрятавшуюся в дотах, огородившуюся колючей проволокой эшелонированную оборону заставляли наступавших умыться кровью. Перед тем как посылать пехоту в атаку, чужие траншеи, конечно, старательно обрабатывали артиллерией, но каким бы плотным и сокрушительным ни был ее огонь, достаточно было уцелеть паре пулеметов, чтобы они успешно валили на землю цепи атакующих. Пехота в наступлении явно нуждалась в серьезной огневой поддержке, требовалось оперативно выявлять и подавлять эти плюющиеся смертью пулеметы. Тогда-то и пришло время танка.

Нельзя сказать, что до появления танка на поле боя ничего в этом смысле не предпринималось. Например, пытались вооружать и бронировать автомобили. Но даже если маломощные машины тех времен и могли выдержать вес брони и вооружения, им крайне сложно было передвигаться по бездорожью. А ведь «ничейная земля» между первыми рядами траншей никем специально не подготавливалась для автомобильного движения, к тому же была порядком изрыта взрывами снарядов и мин. Надо было работать над проходимостью.

Свои конструкции гусеничного движителя предлагали в XIX веке несколько британских и русских изобретателей, в частности Дмитрий Загряжский и Федор Блинов. Однако идеи европейцев были доведены до коммерческой реализации по ту сторону Атлантики. Одним из пионеров американской гусеничной техники стала компания Бенджамена Холта, которая в будущем переименовала себя в Caterpillar.

Тракторы Holt не были к началу войны чем-то необычным в Европе. В качестве тягачей для артиллерийских орудий их активно использовали, в частности, в британской армии. Идея превратить холтовский трактор в бронированную машину на поле боя пришла еще в 1914 году майору Эрнесту Данлопу Суинтону, одному из самых рьяных сторонников того, что в будущем назовут «танком». Кстати, слово «танк» (англ. «бак») было придумано как кодовое название новой машины, дабы ввести в заблуждение противника. Официальным же его названием на момент запуска проекта было Landship — то есть «сухопутный корабль». Получилось так потому, что идея Суинтона была отвергнута общеармейским руководством, но первый Лорд Адмиралтейства Уинстон Черчилль решил действовать на свой страх и риск и взять проект под крыло флота. В феврале 1915 года Черчиллем был создан Комитет по сухопутным кораблям, который разработал техническое задание на бронированную боевую машину. Будущему танку предстояло развивать скорость до 6 км/ч, преодолевать ямы и рвы шириной не менее 2,4 м, взбираться на брустверы высотой до 1,5 м. В качестве вооружения предлагались пулеметы и легкие артиллерийские орудия.

Интересно, что от идеи использования шасси от трактора Holt в результате отказались. На этой платформе построили свои первые танки французские и немецкие конструкторы. Британцы же отдали разработку танка компании из William Fosters & Co.Ltd., имевшей опыт создания сельскохозяйственной техники на гусеничном ходу. Работы велись под руководством главного инженера фирмы Уильяма Триттона и приданного военным ведомством инженера-механика лейтенанта Уолтера Уилсона. Они решили использовать удлиненное гусеничное шасси от другого американского трактора — Bullock. Правда, пришлось серьезно усилить гусеницы, сделав их полностью металлическими. На гусеницы поставили коробчатый металлический корпус, а на него предполагалось поднять цилиндрическую башню. Но идея не прошла: башня смещала вверх центр тяжести, что грозило опрокидыванием. Сзади к гусеничной платформе крепилась ось с парой колес — наследство, доставшееся от гражданских тракторов. При необходимости колеса гидравликой прижимались к земле, удлиняя базу при прохождении неровностей. Всю конструкцию тянул 105-сильный двигатель Foster-Daimler. Прототип Lincoln 1, или Little Willie, был важным шагом в конструировании танка, но оставлял без ответа некоторые вопросы. Во-первых, если нет башни, где ставить вооружение? Вспомним, что первый британский танк разрабатывался под кураторством флота, и... решение нашлось чисто морское. Оружие решили разместить в спонсонах. Это морской термин, означающий выступающие вбок элементы конструкции корабля, в которых находится вооружение. Во-вторых, даже с удлиненным шасси от Bullock прототип не вписывался в заданные параметры прохождения неровностей. Тут Уилсону пришла в голову идея, впоследствии оказавшаяся тупиковой, но на этот раз определившая британский приоритет в танкостроении. Пусть корпус боевой машины станет ромбовидным, а гусеницы будут вращаться по всему периметру ромба! Такая схема позволила машине как бы переваливаться через препятствия. На основе новых идей была построена вторая машина — Big Willie, получившая прозвище Mother (англ. «мать»). Это и был прототип первого в мире танка Mark I, который приняли на вооружение британской армии. «Мать», как и положено, произвела на свет разнополое потомство: танк-«самец» был вооружен двумя 57-мм морскими пушками (и снова флотское влияние!), а также тремя 8-мм пулеметами — все вооружение компании Hotchkiss. На «самке» пушек не было, а пулеметное вооружение состояло из трех 8-мм Vickers и одного Hotchkiss.

«Ходовая часть и силовая установка танка Mark I, — говорит исторический консультант компании Wargaming Федор Горбачев, — позволяла передвигаться по полю боя вне дорог, преодолевать проволочные заграждения и окопы шириной до 2,7 м — этим танки выгодно отличались от современных им бронеавтомобилей. С другой стороны, их скорость не превышала 7 км/ч, отсутствие средств подрессоривания и демпфирования делало из них достаточно неустойчивую артиллерийскую платформу и усложняло работу экипажа. Согласно Tanks Driver`s Handbook, существовало четыре способа поворота танка, при этом самый распространенный и щадящий для механизмов требовал участия в этом процессе четырех членов экипажа, что сказывалось на маневренности машины не лучшим образом. Броня обеспечивала защиту от ручного огнестрельного оружия и осколков, но пробивалась бронебойными пулями "K" (массово применявшимися немцами с лета 1917 года) и артиллерией».

Первый в мире танк, разумеется, не был образцом технического совершенства. Он создавался в нереально сжатые сроки. Работа над невиданной прежде боевой машиной началась в 1915 году, а уже 15 сентября 1916-го танки впервые применили в бою. Правда, к полю боя Mark I еще надо было доставить. Танк не вписывался в железнодорожные габариты — мешали «щеки»-спонсоны. Их, каждый весом 3 т, везли отдельно на грузовиках. Первые танкисты вспоминали, как накануне боя им приходилось проводить бессонные ночи, привинчивая болтами спонсоны к боевым машинам. Проблема съемных спонсонов была решена только в модификации Mark IV, где их вдвигали внутрь корпуса. Экипаж танка состоял из восьми (реже девяти) человек, и для такого большого экипажа места внутри было маловато. В передней части кабины стояли два кресла — командира и механика-водителя; от них в кормовую часть вели два узеньких прохода, в обход кожуха, прикрывавшего двигатель. Стены кабины использовали под шкафчики, куда убирали боеприпасы, запчасти, инструменты, запасы питья и еды.

«В первом бою — при Flers-Courcelette — танки Mark I достигли ограниченного успеха и прорвать фронт не смогли, но эффект, который они оказали на сражающиеся стороны, был значительным, — рассказывает Федор Горбачев. — Англичане за один день 15 сентября продвинулись вглубь обороны противника на 5 км, причем с потерями в 20 раз меньше обычных. На немецких позициях были зафиксированы случаи самовольного оставления окопов и бегства в тыл. 19 сентября главнокомандующий британскими силами во Франции сэр Дуглас Хейг попросил Лондон предоставить более 1000 танков. Несомненно, танк оправдал надежды своих создателей, несмотря на то что он достаточно быстро был вытеснен из боевых частей наследниками и в дальнейшем использовался для обучения экипажей и на второстепенных театрах военных действий».

Нельзя сказать, что именно танки изменили ход Первой мировой и склонили чашу весов в пользу Антанты, но и недооценивать их не стоит. Уже в Амьенской операции 1918 года, приведшей к прорыву германской обороны и фактически к скорому завершению войны, участвовали сотни английских танков Mark V и более продвинутых модификаций. Это сражение стало провозвестником великих танковых битв Второй мировой. Британские ромбовидные «Марки» повоевали и в нашей стране в ходе гражданской войны. Появилась даже легенда об участии Mark V в битве за Берлин, но позже выяснилось, что обнаруженный в Берлине Mark V был украден нацистами и увезен в Германию из Смоленска, где служил мемориалом в память о гражданской войне.

Что же значат причудливые комбинации цифр, букв и рисунков? Существуют они для строгого учета военной техники. Подход к обозначениям сильно разнится между армиями России и других стран. В российской, а прежде всего в советской практике, не принято было изображать бортовой номер на корпусе техники. Чтобы помешать вражеской разведке, в нашей армии подобные обозначения присваиваются технике лишь на время. В сухопутных войсках изначально тактические номера наносились на борта корпуса. Со временем инженеры разрабатывали новые модели, танки обзаводились всевозможными навесами. Тогда номера стали рисовать и на грузовых ящиках, в которых хранятся вещи экипажа.

Каждая цифра трехзначного номера высотой в 20-40 сантиметров говорит о принадлежности танка к соединению, части и подразделению. Эти сведения известны лишь офицерскому составу. Верховное командование выделяет на каждую часть по несколько сотен номеров, после чего командир части присваивает их отдельным машинам. Подобный механизм служит дополнительной защитой от разведки противника и, в случае попадания техники к нему в руки, дает мало представления о составе войск в регионе. По этой же причине процесс идентификации старых танков практически неосуществим. Определить членов экипажа брошенного танка можно только по вещам, которые военные могли оставить внутри.

В зависимости от выполняемых задач, к числу стали добавлять тактический знак в форме геометрических фигур или деревьев разных пород. Размерами он сопоставим с цифровым обозначением. Для покраски используются цвета, контрастирующие с камуфляжем. На традиционном лесном камуфляже рисуются белые знаки, на камуфляже песчаных оттенков — черные.

В США буквенно-цифровые обозначения составляются из большего количества элементов. Они размещаются либо так же на боках корпуса, либо в области бамперов. Маркировка распределяется по группам знаков. В верхнем левом углу указывается дивизия, батальон и полк, к которым принадлежит техника. Символы в верхнем правом углу отображают роту, взвод и порядковый номер боевой единицы.

Авиация традиционно снабжается флагом страны, к которой она принадлежит. Как правило, флаг вписывается в круг. Иначе дело обстоит в нашей стране. Со времен появления советской военной авиации вместо круга на борту изображался символ советской армии – красная звезда. После распада СССР звезда обзавелась окантовкой в виде триколора Российской Федерации. Однако в 2013 году верховное командование посчитало контрастный символ слишком заметным на камуфляже, после этого звезду уменьшили и вернули ей красный контур. Цифры распределяются тем же способом, что и на танках.

Что до США, вертикальный хвостовой стабилизатор американского борта помечается номером эскадрильи и буквенными обозначениями баз постоянной и временной дислокации. Нередко такие знаки встречаются в количестве больше двух. В морской авиации коды усложняются. Номер борта дополняется комбинацией буквенных обозначений.

Отдельная буква указывает класс или назначение воздушного судна. «V» – обозначает крылатую технику (самолеты, беспилотники), в противовес ей вертолеты обозначаются буквой «H». «F» – истребитель, «A» – штурмовой борт, «M» – морские силы (например, вертолет, предназначенный для транспорта морской пехоты, используемый для прибрежных операций). Буквой «Q» помечается аппарат, применяемый в условиях радиоэлектронной борьбы. S значит, что машина предназначена для противодействия подводным лодкам. Наконец, C можно прочитать как «боевой». Последовательность «VMFA» следует интерпретировать как «летательный аппарат с неподвижным крылом, стоящий на вооружении морского флота, истребитель, штурмовик».