Почему не горят леса Белоруссии

Союзник как пример

Со дня на день сама природа снимет большинство проблем с лесными пожарами. Но только на время – до очередного страшного лета, которое может случиться, и очень скоро.

Как горит российская глубинка, нам хорошо известно, не только по сводкам, но и по личным ощущениям. И всё из-за смога, который добрался как до Москвы, так и ещё до ряда крупных городов. А ведь если бы роза ветров была чуть иной, многие могли бы не узнать о пожарах вообще ничего.

При этом, по открытым данным МЧС, не российского, разумеется, в 2022 году средняя площадь возгорания в лесоторфяных районах республики Беларусь составила... только около 4 га. В 2020 году это было 6,7 гектара, а в 2021 – лишь 1,2 га.

Сравнивать эти показатели с масштабами аналогичных пожаров в РФ, настоящего национального бедствия – в буквальном смысле себе дороже. Да, территории Белоруссии и РФ несопоставимы. Но площадь торфяников составляет до 65 % белорусской территории, что для этой страны является потенциально опасной лесопожарной зоной.

Однако, и это ни для кого не секрет, она десятилетиями содержится в образцовом порядке. Из событий 2010 года, когда огнём изрядно тронуло и Белоруссию, были сделаны соответствующие выводы и приняты необходимые меры.

Государство, вернись

Теперь это признают и Европейская экономическая комиссия ООН, и Всемирный фонд дикой природы. А всё благодаря жёсткому государственному контролю во всех сферах белорусского лесного хозяйства, чему у нас в России принято только завидовать. Ничего при этом не меняя по сути.

Достаточно сказать, что в Белоруссии возгорания в лесоторфяных районах, по данным на конец 2010-х – начало 2020-х, ликвидируют за 1–2 часа, а самые крупные в этих районах – не более чем за сутки. Ещё в сентябре 2021 года президент России В. Путин призвал изучать и использовать опыт Белоруссии в предотвращении лесных пожаров. Что ж, давно пора.


Но намерены ли в РФ «возвратить» государство – как это издавна характерно для Белоруссии – в содержание, охрану, использование, приумножение лесов?

В неукоснительный контроль за соблюдением правил использования тех же торфяников, их обводнения/рекультивации?

В воссоздание упраздненных в РФ, но увеличивающихся в Белоруссии лесничеств?

В создание, как у белорусов, полностью оснащённых мобильных подразделений для предупреждения лесопожаров, для оперативной ликвидации их и их последствий?

Уточним в этой связи, что в ведении государства посредством Минлесхоза находится почти 90 % всей лесной площади Белоруссии. В стране – с советского периода – действует государственная система, подчеркнём, ежесуточного мониторинга пожароопасности торфяников и смежных с ними территорий.

Она, помимо всего прочего, предусматривает регулярные проверки отчётности лесоарендаторов и заготовителей леса и лесопродукции по противопожарным, лесовосстановительным мероприятиям. Они вообще являются обязательным условием допуска частного бизнеса в белорусское лесное хозяйство.

Плюс к тому, государство в лице Минлесхоза ежегодно увеличивает финансирование подготовки кадров для лесной отрасли: их готовят в Белорусском техническом госуниверситете в Минске и в Гомельском госуниверситете имени Франциска Скорины. Причём число бесплатных (бюджетных) и платных мест по лесным специальностям – в пользу первых: 60–70 % против 40–30 %.

Кроме того, по оценкам Минлесхоза Белоруссии, к середине 2022 года парк разнообразной техники, предназначенной для противопожарных мероприятий на торфянках и в целом в лесах обновлён более чем наполовину за истекшие шесть лет. Не менее чем на 80 % – опять же, за счёт государственных вложений и госзакупок. Притом эта техника – в основном белорусского производства, ныне составляющая в этом парке не меньше 65% (против 50 % к середине 2010-х).

Не всё на продажу

Заметим также, что белорусская спецтехника экспортируется – уже свыше десяти лет – более чем в 20 стран, включая не только союзную Российскую Федерацию, но и, к примеру, в Китай, Казахстан, Турцию, Иран, Азербайджан, Туркменистан. А в досанкционные годы та же белорусская техника поставлялась и в страны Балтии, Скандинавии, Грецию, Польшу, Словакию, где она применяется и сегодня.

Характерный штрих: по данным белорусского Минлесхоза, особое внимание в 2018–2021 гг. государство уделяло восстановлению лесов, пострадавших не от пожаров, а от... жука-короеда. Ибо страна потеряла из-за него в начале – середине 2010-х свыше 47 тыс. лесных гектаров.

Опять-таки, именно государство обеспечило восстановление – за считанные годы – свыше 70 % этой площади. Соответственно, объемы сплошных санитарных рубок в белорусских лесах уменьшились к 2022 году как минимум в десять раз.

Не менее характерно и то, что лесохозяйственные органы всех соседних стран неоднократно благодарили белорусских коллег за своевременные и полноценные меры в противопожарной сфере, как и по сохранению и восстановлению трансграничных лесов.

Лесу нужен и лесхоз, и лесник

К настоящему времени в Белоруссии насчитывается 100 лесхозов с 840 лесничествами. Они имеют право, в частности, приостанавливать лесозаготовки и привлекать к судебной ответственности физлиц и юрлиц практически за любые нарушения закона в сфере использования лесов.

Среди прочего, скажем, за нарушение правил эксплуатации лесного фонда, за несоблюдение правил пожаробезопасности и охоты, обязательств по лесовосстановлению, по возмещению ущерба лесам, их фауне, их продовольственным, лекарственным ресурсам.

В России же леса по Лесному Кодексу-2006 передали арендаторам, лесничих в разы сократили, а их полномочия свели к минимуму. Точнее – к фиксации поражённых биовредителями или стихийными бедствиями деревьев и обнаруженных нарушений в проведении лесозаготовок. Этакие лесные контролёры без права даже штрафовать.

И это фактически единственная функция, предписанная российским лесничим. Последствия же «новшеств» такого рода – вполне очевидны. Но, разумеется, не в Белоруссии...