Кто же будет воевать?

Именно такой убийственный аргумент чаще всего приводят сторонники всеобщей воинской обязанности. Мол, а если война — то что? Кто будет родину защищать? Кто побежит в грязи и  пыли с автоматом наперевес навстречу наступающему противнику? Пушкин?

Кстати, о Пушкине: Александр Сергеевич почитал за честь присоединиться к войскам регулярной армии, выехать с дозором в горное ущелье, молодецки промчаться с непокрытой головой перед неприятелем или отомстить обидчику на дуэли. Так что Пушкин как раз-таки от армии не отмазывался бы и детей своих, сыновей Сашку и Гришку, не отмазывал бы.

И всё же.

Это паническое выражение — «а кто будет воевать, если что?» — напоминает мне знаменитую восточную пословицу:

«Ожидающий беды — уже в беде».

Общество, ежегодно собирающее с матерей дань в сотни тысяч солдат, обязательно войну получит – потому как должны же куда-то деваться умения и навыки, приобретенные в армии? Или там учат портянки перематывать и без мобильников обходиться? Хорошее дело, не спорю. Еще в армии учат самостоятельно стирать, отстаивать свое мнение, быстро просыпаться, одеваться по горящей спичке, есть все, что дали, а не то, что хочется, и еще огромному количеству замечательных вещей, которым мамы не удосужились научить своих сыновей.

Только вот зачем этот скаутский лагерь, в котором (еще одно железобетонное утверждение) «мальчики становятся мужчинами», называть армией и соединять с войной? Призвали сына в армию — учите его воевать. Берете в скаутский лагерь — избавьте от автоматов и его, и его неуравновешенных сослуживцев.

Армия должна быть. Точка. Но поставленная несколько заблаговременно. Армия должна быть профессиональной. Вот здесь — точка на своем месте. В армию должны идти только те, кто любит и хочет воевать. Любит и хочет защищать родину с автоматом в руках. Любит и хочет подчиняться приказам. Любит и хочет ездить в танках. Поверьте, таких хватает. Общество, несомненно, должно дать им право самореализоваться именно в профессиональной армии, а не в бандформированиях. Заодно и границы защитим, и в учениях блеснем, и ПВО сохраним. Но тащить в армию всех? Даже тех, кто не умеет стирать носки? Тех, кто не в состоянии прожить два года без водки? Тех, кто просто не хочет держать в руках автомат? Помилуйте! Разве защитит родину такая армия?

Представьте себе, если бы в учителя или врачи брали бы тотально всех девочек ровненько по достижении ими восемнадцати лет.

Разве не выглядело бы это вселенской глупостью?

Знаю одного отличного мальчика — он сейчас служит, и не лишь бы где, а в элитном полку ВДВ. Видели бы вы,  как горят его глаза, когда он рассказывает о прыжках с парашютом, о многокилометровых марш-бросках, о бронемашинах и гвардейских значках! Этот, между прочим, один — половину моей маленькой родины защитит, если что.

Так давайте дадим ему это право, не разбавляя армию, состоящую из высококлассных военных, недовольным пушечным мясом, не умеющим перематывать портянки.