Объединение Африки: Россия должна помочь довести до конца планы Каддафи

В июне нынешнего года отмечается 80-летие Муаммара Каддафи (в разных источниках указываются две возможных даты его рождения — 7 или 19 июня). Зачастую оценки его деятельности и причин его гибели носят либо поверхностно критический, либо столь же поверхностно апологетический характер. В первом случае повторяется позиция коллективного Запада — это, мол, «народ» при поддержке США, Великобритании и Франции якобы восстал против «диктатора» и устроил ему показательную казнь.  Во втором — справедливо указывается, что причиной гибели Каддафи стали его грандиозные планы по политическому и экономическому объединению Африки, введению единой валюты для Черного континента и арабских стран — золотого динара, и, в целом, вытеснению Запада с африканского континента. Однако при этом упускается из виду, что инициативы Каддафи далеко не всегда пользовались однозначной поддержкой самих африканцев, живущих к югу от Сахары. Претензии Черной Африки к проекту Каддафи в обобщенной форме в свое время изложил в целом симпатизировавший вождю Ливийской Джамахирии президент Уганды Йовери Мусавени. По его мнению, Каддафи слишком торопился с созданием «Соединенных Штатов Африки», форсировал процесс, зачастую действовал «через головы» глав государства и правительств, опираясь на племенных вождей.  При этом руководители африканских стран сегодня признают, что в стратегическом плане выдвинутые Каддафи идеи «афроинтеграции» были абсолютно верны. Сейчас в Африке живет 1,2 млрд человек, но к 2030 году, по прогнозам ООН, оно должно вырасти до 2,5 млрд. Проблемы, связанные с ростом населения, очевидны, однако рост населения означает рост рынка и потребительского спроса, рост экономики. Консолидированная Африка могла бы стать экономическим гигантом и крупным мировым игроком. Если же африканские страны будут и дальше существовать в своем нынешнем постколониальном формате, то шансов на «светлое будущее» у них, увы, немного. Почему же, в таком случае, процессы интеграции на африканском континенте буксуют? Основная причина — это военное, политическое и экономическое давление Запада, доходящее до прямой военной агрессии. Немногие помнят, что за полгода до гибели Каддафи «повстанцы» при поддержке французской армии свергли президента Кот-д’Ивуара Лорана Гбагбо, тоже задумывавшегося о введении новой валюты. Не общеафриканского золотого динара, а всего лишь западно-африканского эко, которое должно было прийти на смену обращающемуся под контролем Франции постколониальному франку КФА. Реакция Запада последовала незамедлительно: Гбагбо свергли, схватили и отправили в Гаагу, где он восемь лет ожидал суда и приговора. В 2019 году политика отпустили, взяв обязательство никогда не возвращаться на родину. На его место поставили проверенного финансиста Алассана Уаттару, в прошлом — замдиректора МФВ и руководителя Африканского департамента этой организации. От идеи введения региональной валюты для экономического сообщества ЭКОВАС официально не отказались, но перенесли ее на 2020 год. А потом — на 2027-й, с перспективами и дальнейшего переноса этого судьбоносного решения. Что ж, что до тех пор, пока инициаторов интеграционных процессов в Африке будут линчевать террористы или увозить в Гаагу парашютисты «Иностранного легиона», на Черном Континенте изменений к лучшему ждать не приходится. Коллективный Запад, в первую очередь, США и Франция, будут и дальше делать все возможное для того, чтобы сохранить в Африке неоколониальные порядки. Изменить положение дел может только поддержка со стороны внешнего фактора, способного не только защитить африканские страны от интервенционистской политики Запада, но и оказать смысловую, концептуальную и методологическую поддержку интеграционным процессам. В современном мире такой силой может быть только Российская Федерация. Ответ на этот вопрос имеет много измерений — геополитических, экономических, цивилизационных. Мы за равенство народов, мы — за справедливый полицентричный мир. А в условиях, когда Запад проводит в отношении России политику «технологического апартеида» и закрывает для нас свои рынки, стране стратегически необходим глобальный экономический партнер, заинтересованный не только в покупке сырья, но и в приобретении современной промышленной продукции. Лишь в этом случае значительная часть российских производств, которые сегодня предстоит модернизировать или даже создавать с нуля, будут экономически рентабельными. И таким партнером может стать для нас крупный межгосударственный союз на Черном Континенте — в том случае, если он будет обладать высокой степенью политической стабильности и развитым экономическим потенциалом. В советский период наша страна поддерживала с государствами Африки тесные связи, там до сих помнят о той роли, которую сыграла Москва в процессах деколонизации. После 1991 года мы ушли из Африки почти на тридцать лет, в то же время на растущие африканские рынки пришли Китай, Индия, наконец, Турция, активно использующая исламский фактор.    Наше «возвращение в Африку» произошло лишь в конце 2010-х годов, когда африканские лидеры поняли, что на Россию можно опираться в борьбе с терроризмом, а успехи российского сельского хозяйства дали возможность Москве заявить о себе как о крупнейшем экспортере пшеницы. К тому же в стратегической перспективе Россия может предложить Африке гораздо больше, чем сейчас. Мы должны поделиться своими социальными, культурными, политическими технологиями, чтобы помочь Африке стать «Новым Китаем» XXI, мощным глобальным игроком, дать ей возможность оформить и укрепить свою цивилизационную самобытность, провозвестником которой выступил первый президент Сенегала, политик-философ Леопольд Седар Сенгор.   За последние 30 лет мы прошли сложный путь, но теперь мы знаем, как в современных условиях победить терроризм, сплотить нацию, преодолеть межнациональные противоречия, создать эффективную управленческую модель. С точки зрения анализа социальной структуры общества, между Россией начала 90-х и большинством стран современной Африки есть очень много общего. С тех мы прошли сложный путь и готовы поделиться своим опытом преодоления трудностей. Такой сценарий соответствует и геополитическим целям России. Если США в собственных интересах инициируют создание межгосударственных блоков и объединений, то почему этим не занимаемся мы? Особенно в контексте Африки, где речь идет не о поддержке искусственных, мертворожденных геополитических проектов, а поддержке инициатив, которые сами африканские лидеры вынашивают годами, но не могут воплотить в жизнь из-за давления Запада. Главное же заключается в том, что русские являются единственным крупным мировым игроком, которому африканцы психологически доверяют. Сегодня мы должны помочь африканцам реализовать те планы, которые когда-то вынашивал Каддафи, с тем отличием, что лидерами в новый Африке должны стать носители афро-негритянской культуры, а не представители других цивилизационных миров. И именно эта задача, вероятно, может стать важнейшим внешнеполитическим проектом России на ближайшее десятилетие.