Как чиновники в Краснодарском крае сводят личные счёты с детьми

Слово «буллинг» сегодня довольно прочно вошло в нашу жизнь. В принципе, за модным словечком скрывается обычный, давно всем известный смысл – травля. Чаще всего с этим встречаются дети в школе, которых остальные решили подвергнуть остракизму. По разным причинам – состояние здоровья, внешность, убеждения… С этим пытаются бороться и семьи, и учителя, и соцпедагоги, большое внимание этой теме уделяет и уполномоченная по правам ребёнка при президенте РФ Мария Львова-Белова. А как быть, когда травят целую семью? Причём, буллингом занимаются чиновники, которым вообще-то положено заботиться о детях. Только дети, похоже, почему-то становятся разменной монетой в сведении личных счётов. Но давайте обо всём по порядку.

Вот уже третий день – извините за журналистскую кухню – я изучаю документы двух семей. Запросы, ответы, стенограммы судебных заседаний и решения суда, акты проверок жилищно-бытовых условий и заключения медико-психологических комиссий. В общем, много чего. И от всего этого, как и от рассказа Ирины Ефимовой, обратившейся ко мне, зная, что я не только журналист, но и приёмная мама, волосы дыбом. Меня это невероятно сильно волнует, но я всё-таки постараюсь отбросить эмоции и изложить сухие факты. Ох, получится ли, учитывая, что заложником ситуации стали 13 детей-инвалидов, которых чиновники лишили, по большому счету, средств к существованию?!

Кто, если не я?

Ирина Ефимова с мужем и приёмными детьми переехала в станицу Брюховецкую из Челябинской области, где женщина возглавляла отделение Союза приёмных родителей.

Когда я спросила Ирину в телефонном разговоре о том, как к ней попадали приёмные дети, женщина пояснила, что брала под опеку в основном тех, кого не сумела устроить в другие семьи, помогая официальным органам опеки. То есть безнадёжных. По принципу «кто, если не я?» Возможно, поэтому почти все детки у неё – инвалиды. Как по общим заболеваниям, так и с умственной отсталостью. Так к ним попал, к примеру, Павел, от которого отказались все. Мальчишка родился с повреждением чуть ли не всех внутренних органов. Ещё и с одной почкой. Паше было почти четыре года, когда он попал в семью Ефимовых. Он с трудом говорил и не имел нужных в этом возрасте навыков. Сегодня Павел – студент Московского государственного медицинского университета имени И.М. Сеченова. Без пяти минут дипломированный специалист в области психологии. Возглавляет в университете волонтёрское движение и помогает первокурсникам осваиваться в новых студенческих условиях.

Мама Ира с гордостью смотрит на своего приёмного первенца.

Примерно так же, как и Паша, в семью к Ирине попадали и остальные детки. Бесконечные отказы родственников, потенциальных приёмных родителей… Вставал очередной вопрос, кто, если не я, и дети обретали семью.

Жалобы здесь писать не принято.

В 2017 году Ирина с мужем и детьми переехали в Краснодарский край, в станицу Брюховецкую. Поближе к солнцу из суровых челябинских краёв. Вместе с ними переехала и семья кровного 30-летнего сына с женой, которые, подобно маме, стали приёмными родителями для сирот, тоже инвалидов. Эх, посмотрели бы они перед этим фильм про Кущёвку, может, и передумали бы. Но что сделано, то сделано. У обоих в Брюховецкой просторные дома, созданы условия для детей, которые, как принято говорить, «особенные».

В опеке оформили все полагающиеся документы – с прежним составом чиновников проблем не возникало. Дети пошли в школу.

И вот тут начались сложности.

- Когда мы жили в Челябинской области, в школе, где учились наши дети, проблем не возникало, - говорит Ирина Ефимова. – Учителя понимали, как работать с детками с умственной отсталостью. Были специализированные программы воспитания и обучения. А в Краснодарском крае, похоже, об этом не слышали. Здесь просто не знали, как работать с такими детьми. Наших ребят определили в коррекционные классы, где обучались вместе дети из категории «трудных» детей и подростков и инвалиды. Мои ребята частенько приходили из школы побитые, наматывая сопли на кулак. Я же мама – как я могу это спустить кому-нибудь?! Я написала жалобу в Отдел образования администрации Брюховецкого района на директора школы Екатерину Емельчугову которая, по словам детей, была тоже груба с ними, ругалась матом и т. д. Да, конечно, учитывая диагнозы моих детей, они могут задираться со сверстниками сами, но ведь у нас инклюзивное образование и учителя, по логике, должны проходить специализированное обучение – в Челябинской области справлялись же как-то! Другие родители тоже постоянно сталкивались с подобным отношением, в том числе и те, у кого детки с синдромом Дауна.

- Они ещё и даунят в эти классы засунули? – спрашиваю. – Их же недаром называют «солнечными», они всех любят и очень доброжелательны по натуре. Тяжело им там.

- Именно так,  - отвечает Ирина. – Их тоже, по словам родителей, постоянно обижали одноклассники. Но когда я написала жалобу на директора, другие родители на меня смотрели квадратными глазами, потому что здесь, в Брюховецкой, жаловаться не положено.

Я мстю, и мстя моя страшна!

Через некоторое время после жалобы директор в школе сменился, но Ирину ожидал ещё более неприятный сюрприз. Позвонив в очередной раз в опеку, Ирина услышала голос той самой директрисы, Екатерины Емельчуговой, которую назначили начальником опеки. Вот так, несмотря на жалобы в отношении детей-сирот, и назначили.

- С этой поры всё изменилось, - говорит Ирина Ефимова. – Если раньше мы могли обратиться в отдел опеки по любому поводу и получали соответствующую помощь, то со сменой руководства всё изменилось. С нами просто стали сводить счёты. Первый звоночек был, когда я подала заявление на выдачу мне заключения о возможности принятия в семью нашу Аллочку – увидела её в банке данных – «отказница» по всем параметрам – и поняла, что она моя. Отказали. Обратилась в суд. Там, в суде, мне подтвердили возможность взять в семью ребёнка.

Взяли. Аллочка наконец-то обрела семью после долгих мытарств. А потом был ещё суд. По поводу другого ребёнка. По словам Ирины, даже судьи удивлялись, почему отдел опеки не делает выводы из первых заседаний и выходит с исками по одним и тем же основаниям, которые «отмели» ещё в первом суде.

А потом, видимо, сделали. Выводы, в смысле. К травле подключили соседей (доводы которых тоже отмели в суде, как несущественные), и даже бывшего воспитанника семьи сына Ирины, который с тяжёлым диагнозом по умственной деятельности умудрился написать заявление в суд по поводу жестокого обращения на восемь страниц, весьма связное и со всеми положенными знаками препинания. Может, конечно, писал адвокат, но как может мальчик с умственной отсталостью помнить все события, произошедшие с ним начиная с трёхлетнего возраста, включая даты выдачи всевозможных справок?! Как ни странно, написано было это обращение на маму приёмного отца, Ирину, в семье которой сам мальчик не воспитывался.

Кстати, от опеки этого 14-летнего парня семья сына Ирины отказалась, когда он попытался изнасиловать 8-летнюю девочку. Да, иногда, несмотря на всю любовь и попытки воспитать, бывают срывы. Они даже у великого педагога Антона Макаренко были. Антон Семёнович долго сокрушался по поводу Митягина, которого так и не смог привести к «мирной» жизни, и тот предпочитал нарушать закон и дальше, видя в воровской жизни некую романтику и достойное применение своих умственных способностей. Это он описывал в «Подагогической поэме». А у Семёна Карабанова (в реальности Калабалина – прим. авт.), который стал последователем Макаренко в деле воспитания «трудных» подростков, один из воспитанников и вовсе убил маленького сына. Так что бывает всякое, тем более что с приёмными детьми никогда не знаешь, куда повернёт их генетика.

Лишили средств к существованию.

Но вернёмся в наши дни. После заявления бывшего воспитанника в семьи Ирины и её сына косяком потянулись внеплановые проверки. Таинственным образом из отдела опеки исчезли ежегодные отчёты опекунов по поводу использования денежных средств, выделяемых на опекаемых за 2019 год. Причём, выяснилось это спустя два года. Не знаю, у кого как, а у нас в опеке, к примеру, три шкуры снимут, если я не предоставлю в феврале положенные чеки. Так что весьма странно, учитывая ежегодные проверки вышестоящих органов, что два года опека не давила на семьи, заставляя их предоставить отчёты. Заставляет задуматься – ребята, а как вы отчитывались эти два года?!

Но дальше – больше. На основании проверок и заявлений соседей опека самостоятельно, без решения суда, решила, что в семьях Ирины и её сына жестоко обращаются с детьми. В одностороннем порядке расторгла договоры и приняла все усилия, чтобы блокировать все счета, дабы лишить семьи средств к существованию. Может надеялись, что если перестанут поступать пособия, приёмные родители откажутся от детей? Самих детей попытались вывезти, но они отказались покидать семьи. Приёмные родители, соответственно, детей не отдали, понимая, что как только последние «временно» окажутся в реабилитационном центре, они их больше никогда не увидят. Конечно, приёмные родители живут не только на пособия и вознаграждения (по себе знаю, на них не особенно проживёшь), они ещё и работают, скажем так, на общих основаниях. Но это если обычные дети. А если у тебя в доме инвалиды, которым постоянно нужно твоё присутствие?!

Во всевозможных судах органы опеки ссылались на то, что они пока не могут доказать «жестокое обращение» в обеих семьях с детьми, поскольку «дети находятся под влиянием приёмных родителей и провести экспертизу не представляется возможным». Хотели отвезти детей на комиссию в краевой специализированный центр, но этому воспротивились родители и настояли в суде, чтобы экспертиза была независимой, и детей с родителями повезли в ФГБУ «Национальный медицинский исследовательский центр психиатрии и наркологии имени В. П. Сербского».

По решению суда оплатить экспертизу должна была администрация Брюховецкого района, отдел опеки которой так настаивал на её проведении. Более того, по словам Ирины Ефимовой, и на суде органы опеки били себя в грудь, обещая её оплатить. Но когда пришло время расплачиваться по факту, все «заинтересованные» органы спрятались в кусты. Может, потому что боялись выводов?! Ведь выводы экспертизы, пришедшие несколько дней назад, не подтверждали заявления опеки о жестоком обращении. Теперь медучреждение ждёт оплаты 507 000 рублей. Сами семьи, поехав в Москву на экспертизу на двух микроавтобусах, потратили за проезд и пребывание около 45 тысяч рублей, и похоже вряд ли получат какое-то возмещение, учитывая сложившуюся ситуацию. Хотя… Кто знает, учитывая, что в дело вмешалась, по словам Ирины Ефимовой, даже уполномоченная по правам ребёнка Мария Львова-Белова, которая, как и представители прокуратуры Брюховецкого района, не поверила в наветы органов опеки и помогла с организацией независимой экспертизы.

Выводы медиков.

Что касается выводов медиков, то в семье всё в порядке. Дети привязаны к родителям. Родители – к детям. К каждому ребёнку применяется индивидуальный подход в воспитании, дети чувствуют поддержку и опору, с уверенностью (насколько это возможно в наши дни) смотрят в будущее. Словом, ни о каком жестоком обращении, по мнению специалистов, речи быть не может.

Что же получается в сухом остатке? Десять месяцев две семьи с 13-ю в общей сложности детьми живут непонятно на что. Все счета заблокированы. Родители перебиваются, как могут. К счастью, пришли на помощь неравнодушные люди. Забил тревогу Союз приёмных родителей с Натальей Городиской во главе. Ищут фермеров в Краснодарском крае, неравнодушных людей, которые хоть чем-то смогут помочь. Кто-то привозит продукты, кто-то вещи. Сейчас есть острая необходимость в подгузниках – в семье есть дети, которые не могут, как все люди справлять естественные нужды – так что если кто-то захочет помочь, контакты семьи можно узнать по телефону редакции 8-916-105-40-28.

Дети так же лишены возможности оздоравливаться в санаториях, получать медицинскую помощь (официальных-то опекунов у них теперь нет), посещать детский сад… Двух девочек, которые учатся в седьмом классе обычной школы, по словам Ирины Ефимовой, лишили бесплатного питания. Одну девочку, которой исполнилось 14 лет и которой приёмная мама, к счастью, успела помочь получить паспорт, нужно ставить на очередь на получение жилья от государства. Но приёмная мама, которая как бы уже не является таковой по закону, если опека, хоть и в одностороннем порядке расторгла договор, сделать этого не может, а сама опека не делает этого вообще по непонятной причине… Обе семьи уже продали всё, что только можно, чтобы продержаться в той блокаде, которую им устроили чиновники и не умереть от голода.

Есть и ещё детали, которые рассказала Ирина, но которые мы не можем подтвердить документально, в отличие от вышеперечисленных фактов. Честно говоря, история напоминает блокадный Ленинград. Там все были вынуждены сидеть без средств к существованию. Но тогда была война. А сейчас что? Почему чиновники, которые обязаны по закону следить за тем, чтобы детям было хорошо и комфортно, из-за – возможно – какой-то личной неприязни – устраивают такую блокаду семьям в мирное время?! Ведь по факту-то страдают дети. От которых один раз уже отказались – иначе бы они не оказались в приёмной семье – и которые вынуждены ежеминутно бояться потерять своих маму и папу. А по заключению медицинской экспертизы, повторюсь, они так и относятся к своим приёмным родителям. Добавим к тому же, что детки в большинстве своём нездоровы. Есть, кстати, и аутисты, для которых смена обстановки и окружающих людей может стать ударом, который приведёт к непредсказуемым последствиям.

К счастью, всё-таки есть люди, готовые помогать в этой ситуации. Кто-то безвозмездно, как те же фермеры, которые в нынешней непростой экономической обстановке всё-таки находят возможности поставлять продукты в семьи Ефимовых и Ращупкиных (это которые семья сына Ирины). Кто-то в рамках своей работы готов защищать этих людей.

Год без средств к существованию.

Я созвонилась с адвокатом Юлией Чесалиной, защищающим интересы обеих семей. Поинтересовалась у неё перспективами дела, учитывая, что заключение института имени В.П. Сербского уже есть, причём положительное, по крайней мере, пока для одной из семей – Ращупкиных.

- Основная тема нашего иска – это нарушение прав детей-сирот и их приёмных родителей органами опеки районной администрации. Я, конечно, надеюсь, что наши исковые требования будут удовлетворены, - говорит Юлия Чесалина. -  То есть опекуны будут восстановлены в своих правах, и им будут возмещены денежные средства на содержания детей за весь период, а это практически год – прошло уже десять месяцев, плюс пока суд назначит заседание, плюс 30 дней, пока решение суда вступит в законную силу.

На мой вопрос о том, будут ли иски о моральном вреде, адвокат ответила, что будет в этом согласовываться с пожеланиями своих доверителей. Кстати, по станице Брюховецкой уже ходят слухи о том, что органы опеки, услышав про заключение столичных медиков, уже готовы пойти на мировое соглашение. Адвокат предусматривает и этот вопрос, говоря о том, что если семьям вместе с детьми предоставят, к примеру, отдых в Крыму, то это будет, может быть, возможно. Впрочем, органы упеки уже итак ввергли администрацию Брюховецкого района в такие расходы, которые бюджету при всём желании не покрыть, особенно учитывая счёт от московской клиники более чем в полмиллиона рублей. А если еще и возмещение морального вреда придётся оплачивать? Или же какие-либо «мировые»? Ну это, конечно, если решение суда будет в пользу Ефимовых и Ращупкиных. Ну а с другой стороны, какое решение ещё может вынести суд, если ни следственные органы, ни медицина не нашли в семье никаких нарушений?!

Мне вот интересно – если Екатерина Емельчугова была когда-то директором школы, и в её адрес поступила жалоба, причём, весьма серьёзная, а её при этом ставят на место руководителя органа опеки – это что? Случайность? Или кто-то крышует? Ну в таком случае «крыша» вместе с «подопечной», возможно, попадает очень серьёзно, учитывая, что проблема травли двух семей с 13-ю детьми-инвалидами, которых оставили почти на год без средств к существованию, вышла уже на федеральный уровень. Потянет «крыша»?!

От автора.

Я всей душой верю в эту историю. И не только потому, что изучила документы. Еще и потому, что сама вполне могла оказаться в подобной ситуации. У моих детей в сельской школе была примерно такая же директриса. Я не буду перечислять сейчас все её художества – чего только не было, включая рукоприкладство. Только после моей жалобы её уволили. Благо, что руководители в районной администрации у нас адекватные. Поговорив с Ириной Ефимовой, представила себе – а что если бы нашу директрису, подобно Емельчуговой, назначили руководителем районного отдела опеки и попечительства. И поняла, что было бы примерно то же самое. Она обязательно нашла бы «сочувствующих» из односельчан (ближние соседи у нас, к счастью, адекватные и вообще замечательные, всегда готовые прийти на помощь). И мы бы также, как Ефимовы и Ращупкины, сидели сейчас с заблокированными счетами и ежеминутной боязнью того, что у нас заберут детей, которые стали нам родными. Сегодня, по словам адвоката, а также Ирины Ефимовой, Екатерину Емельчугову сняли с должности и завели на неё уголовное дело. Пока что вроде как по превышению служебных полномочий. Интересно, а что, кроме этого, ей грозит в случае решения суда в пользу двух семей? Знаете, мне бы очень хотелось, чтобы в таких случаях чиновник отвечал из своего кармана. По принципу: натворил? Оплати!

Просьба считать данную публикацию официальным запросом в Генеральную прокуратуру РФ.