Переседов Илья: Темная сторона социального государства
Одна из главных загадок последнего месяца — молчание матерей. По всей России есть «значительное» число семей, которые потеряли сыновей, ушедших служить по контракту. Или, как минимум, потеряли с ними связь.
Но мы не видим и не слышим их.
Мне кажется, это может быть оборотная сторона того, что, как минимум, в провинции Россия — вполне себе социальное государство. Но не то государство, которое заботится о людях. А то, которое в обмен на социальные блага приобретает их себе в подобие собственности.
Кто такая средняя мать в российской глубинке? Она рожает ребёнка бесплатно в государственном роддоме. Получает за него выплаты и социальные компенсации. Водит его сначала в государственный детский сад, потом в школу. Если ребёнок чего-то не знает, то она не бежит тратиться на репетитора, а идёт разбираться к учителю. Секции — по возможности бесплатные. Отдых по путёвке от Собеса. Потом в обязательном порядке армия с вероятностью для сына устроиться после неё на работу бюджетником. Живёт она сама при этом, скорее всего, тоже на бюджетную зарплату или пенсию родителей.
Понимаете? Государство для них — не участник социального договора, которому можно вменить личные потери.
В каком-то смысле — это главный кормилец и поилец.
А, если вспомнить, что многие из этих матерей живут без мужчин, то государство для них выполняет роль символического партнёра по рождению и воспитанию. Т.е. в каком-то смысле это дети Путина.
Ситуация, в которой отец забирает сына на охоту, где тот погибает — не так уж невероятна для этих людей. И что-то подобное делает Путин. Только в отличие от этих отцов, он ещё выплачивает существенную компенсацию, даёт социально одобряемые статус «матери солдата» и легенду, создающую вокруг покойного ореол святости.
Я давно говорил, что у путинской России два главных союзника: закон о банкротстве физлиц и материнский капитал.
Сегодня субсидии на гибель контрактника значительно превышают выплаты на рождения. К участникам спецопераций не приходят приставы по судебным взысканиям. Если к этому добят заморозку или списание кредитов, вы увидите, что Россия сможет воевать достаточно долго.
Но мы не видим и не слышим их.
Мне кажется, это может быть оборотная сторона того, что, как минимум, в провинции Россия — вполне себе социальное государство. Но не то государство, которое заботится о людях. А то, которое в обмен на социальные блага приобретает их себе в подобие собственности.
Кто такая средняя мать в российской глубинке? Она рожает ребёнка бесплатно в государственном роддоме. Получает за него выплаты и социальные компенсации. Водит его сначала в государственный детский сад, потом в школу. Если ребёнок чего-то не знает, то она не бежит тратиться на репетитора, а идёт разбираться к учителю. Секции — по возможности бесплатные. Отдых по путёвке от Собеса. Потом в обязательном порядке армия с вероятностью для сына устроиться после неё на работу бюджетником. Живёт она сама при этом, скорее всего, тоже на бюджетную зарплату или пенсию родителей.
Понимаете? Государство для них — не участник социального договора, которому можно вменить личные потери.
В каком-то смысле — это главный кормилец и поилец.
А, если вспомнить, что многие из этих матерей живут без мужчин, то государство для них выполняет роль символического партнёра по рождению и воспитанию. Т.е. в каком-то смысле это дети Путина.
Ситуация, в которой отец забирает сына на охоту, где тот погибает — не так уж невероятна для этих людей. И что-то подобное делает Путин. Только в отличие от этих отцов, он ещё выплачивает существенную компенсацию, даёт социально одобряемые статус «матери солдата» и легенду, создающую вокруг покойного ореол святости.
Я давно говорил, что у путинской России два главных союзника: закон о банкротстве физлиц и материнский капитал.
Сегодня субсидии на гибель контрактника значительно превышают выплаты на рождения. К участникам спецопераций не приходят приставы по судебным взысканиям. Если к этому добят заморозку или списание кредитов, вы увидите, что Россия сможет воевать достаточно долго.