Наступают заморозки: выставка Владимира Мигачева в галерее ARTSTORY

Пророческая экспозиция «Холодный фронт» работает в московской галерее последние дни.

Краснодарца Вадимира Мигачева без преувеличения можно назвать художником-пророком. Его предыдущая выставка в галерее ARTSTORY открылась накануне первого локдауна в 2020 году. Художник, обращающийся к теме экологической катастрофы, изобразил на центральной картине людей в спецодежде, прочесывающих лес. Эти герои выглядели своеобразными вестниками Апокалипсиса. Спустя лишь три недели прежний мир схлопнулся, испуганные люди сели по домам, а врачи надели защитные костюмы — словно персонажи фильма-катастрофы.

Странные события двухлетней давности уже, кажется, канули в Лету, и наступило новое переломное время, вновь чреватое катастрофой. И кто бы мог подумать, что открывшаяся в начале февраля выставка Мигачева «Холодный фронт» вновь предскажет неумолимо наступающие события.

— Зачастую нам приходится объяснять зрителям, что холодный фронт — реальное климатическое явление, — рассказала «Культуре» Анна Апресян, старший менеджер галереи ARTSTORY. — Это первый холодный ветерок, который «тянет» за собой глобальное похолодание в регионе. Ощущение, что вот-вот поменяется погода, присутствует буквально в каждой работе. В предыдущей выставке «Пустота» Мигачев вдохновлялся спальным районом Музыкальный в Краснодаре и книгой Сартра «Тошнота». Теперь он обращается к другому французскому философу — Жан-Пьеру Дюпюи, автору концепции просвещенного катастрофизма. У Дюпюи есть книга «Малая метафизика цунами», являющаяся попыткой проанализировать катастрофу — как природную, так и «сотворенную» человеком. Философ ставит в один ряд землетрясение в Лиссабоне и теракт 11 сентября, пытаясь проследить, как человек относится к предупреждениям о бедствиях и как реагирует на саму катастрофу.

Дюпюи называют учеником Рене Жерара: он также видит проблески сакрального в нашем бренном мире, давно забывшем о высоких материях. Знаки священного — так называется еще одна известная книга Дюпюи — можно обнаружить даже в экологических или политических событиях. Так и у Мигачева: на монохромных фактурных полотнах (художник часто использует такие экзотические материалы, как уголь) присутствуют яркие всполохи краски. Особенно наглядно эти «прорехи» инобытия показаны на картине «Весна 20/20» (2020), где алые линии пересекают привычный среднерусский пейзаж. И кажется, что из хорошо знакомого леса вдруг выплеснется нечто неизведанное и прекрасное. Или наоборот — жуткое, мамлеевское.

Еще одна картина с алыми всполохами — «Лестница» (2021), где верхушки деревьев уходят куда-то за облака. «Как-то раз, будучи на Кубани, Владимир разговорился с местным старожилом, — пояснила «Культуре» Анна Апресян. — Был сезон обрезки деревьев. Художник увидел, что около дерева стоит лестница и поинтересовался у собеседника, почему он ее не убрал. Тот ответил: «После того, как обрежешь ветви, нельзя сразу убирать лестницу. Нужно дать время ангелу спуститься и озарить все своей благодатью».

Владимир Мигачев использует также и символы популярной культуры. Например, на картине «Аниматор-II» (2021) изображен зловещий кинговский герой — клоун Пеннивайз.

— Мигачев создавал эту работу как своеобразный оммаж Мунку и его картине «Крик». Мунк писал в дневнике, что однажды на закате гулял с друзьями и вдруг почувствовал крик природы, который оказался созвучным его внутренним переживаниям. Времена были тяжелые — в воздухе витало предчувствие глобальных, колоссальных перемен. Мигачев решил создать более понятный аналог «Крика». Но если персонаж Мунка погружен в себя, то герой Мигачева протягивает руку зрителю и вовлекает его в свое переживание, — пояснила «Культуре» Анна Апресян.

А еще Мигачев обращается к разным образам времени. Это может быть прошлое, когда над белоснежными старыми усадьбами маячат черепа с пустыми глазницами. Или безликое настоящее — изображение панельных многоэтажек на окраине города. И даже будущее, как на картине «Берег» (2021), где на первом плане мы видим ребенка, а на заднем — контраст озаренного солнцем леса и сгущающейся тьмы. И непонятно, чем закончится конфликт, и какое будущее ждет героя — темное или светлое. Подобная амбивалентность объясняется просто: художник хочет спровоцировать зрителя на рефлексию, размышление. Чтобы тот вступил с автором в диалог и, главное, ответил себе на важные вопросы.

Кстати, нынешняя выставка Владимира Мигачева по колориту гораздо насыщеннее предыдущих. «Мы привыкли к тому, что Мигачев тяготеет к монохромности, — рассказала «Культуре» Анна Апресян. — Однако здесь есть яркая картина «Сети». Кстати, это не первые сети, изображенные художником. Мы выяснили, что он обращался к этому сюжету еще в 2003-м, потом — в 2014-м. Хотя, возможно, были и другие работы. Интересно проследить, как трансформировался образ. Изначально сети занимали почти все пространство холста и казались очаровательной деталью прошлой жизни. А здесь мы видим потрясающий контраст: светлое небо, черный фон и ярко-красные сети. В то же время это мощный символ: ведь сети могут быть не только рыболовецкими, но и, например, социальными. А, возможно, речь идет о сетях душ человеческих».

Яркий колорит на картинах Мигачева тоже кажется амбивалентным. «С одной стороны, он радует глаз, — рассказала «Культуре» Анна Апресян. — А с другой, воспринимается как контрастное вещество, подсвечивающее фрагменты, на которые нужно обратить внимание. И художник вновь подталкивает нас к тому, чтобы мы размышляли над его картинами».

Фотографии  предоставлены пресс-службой галереи ARTSTORY.