Адиля Хайбуллина: «Не согласна с теми, кто говорит: «Вот сейчас будет дикая цензура!»
Даже в 1940-е Эйзенштейн снимал «Ивана Грозного», в 1960-е Хуциев делал советскую «новую волну»
«Мы часто говорим о том, что прямо «наелись» вот этого американского стандартного продукта. И потом, американский кинематограф в любом случае сейчас находится в стагнации. Даже если посмотреть премию «Оскар»… Я просмотрела все фильмы… Это смешно! Там нет ничего суперграндиозного», — рассказывает киновед Адиля Хайбуллина, комментируя новость о том, что Universal, Warner Bros., Sony и другие гиганты отказались от проката своих картин в России. О том, что ждет отечественные кинотеатры, какие фильмы надо смотреть в депрессивные и сложные времена и нужно ли было Татарстану «Слово пацана», — в интервью постоянного автора «БИЗНЕС Online».
Мне сейчас больше жалко даже не зрителя, он найдет, где это посмотреть
— Адиля, фильмы американских гигантов, отменяющих сейчас прокат своих картин в России, по последней информации, составляли в прошлом году 73 процента всех доходов российских кинотеатров. Что все это означает? Конец российской киноиндустрии или огромный шанс для российского кино сделать колоссальный рывок?
— Голосую за второе. Я вообще считаю, что все-таки кинотеатр, помимо зарабатывания денег, — это храм искусства. А искусство не умирает, и кино не умрет. И можно проследить в истории, каким образом наши кинотеатры выкарабкивались в те же 90-е годы, например. Они же остались, выжили, что-то показывали, несмотря на то, что их закрывали, потом заново открывали. Возможно, сейчас будет что-то подобное.
Но, если говорить о кинорынке, безусловно, американского кино здесь было больше всего, на нем зарабатывали. Собственно, поэтому мне сейчас больше жалко даже не зрителя, он найдет, где это все посмотреть. Мне жалко кинотеатры. Мне их было жалко и в пандемию, а сейчас… Там ведь есть не только владелец и директор, там работают и уборщики, и контролеры, и механики. Что же касается продукта…
Во-первых, да, российское кино должно каким-то образом, мне кажется, проявиться. Никогда не считала, что российского кино нет, что оно такое плохое. Я работаю и отборщиком, и с организацией «Время кино», знаю, как региональные кинематографисты снимают, вообще знаю, что в фестивальном российском кинематографе происходит. Другое дело, что оно часто не доходит до зрителя. Но сейчас, может быть, будет доходить. Мы перед интервью вспоминали фильм Владимира Битокова «Мама, я дома», который, по сути, в кинотеатре можно увидеть только в Москве и в Питере, да и там далеко не везде. Может быть, если все будет по-другому, то…
— Все-таки это не просто маленький фестивальный фильм, там снимаются Ксения Раппопорт, Юра Борисов. Может такое кино рассчитывать в своей стране на что-то большее, чем пара кинотеатров в двух столицах?
— Конечно! В общем, каким-то образом будут обращать внимание на российский кинематограф. Я, забегая вперед, скажу, что не согласна с теми, кто говорит: «Вот, сейчас будет дикая цензура, и это все отразится на кино». Ну, давайте советское время вспомним, Сталина и тех режиссеров, которые при нем творили и кого я сейчас разбираю на курсе «История кино». Тот же Эйзенштейн, он же снимал «Ивана Грозного». Мы знаем историю, как сложно ему было, Однако это стало культовой классикой. Есть множество таких режиссеров. И позже, при других генсекретарях кино существовало. Вообще, далеко ходить не надо. Даже Гайдай умудрялся выпускать что-то такое. Сейчас может быть тоже самое.
— Чем нам еще заменить Голливуд?
— Есть Южная Корея. У них тоже есть прекрасное кино, которое, мне кажется, многим интересно сейчас. У нашего зрителя даже появился какой-то пиетет перед корейским кинематографом. Мы, допустим, устраивали в «Киномаксе» недели корейского кино — полные залы. Возможно, будут и другие страны показывать свое кино в России, которое не доходило до нас. Тоже самое китайское кино ничуть не хуже, между прочим.
Конечно, все это произойдет не сразу, потому что мы привыкли к этим лицам голливудским, мы привыкли к их системе, структуре повествования в кино, если мы говорим о коммерческом кино сейчас…
Кстати, не думаю, что европейские кинокомпании покинут нас. Они гораздо меньше, чем Universal, Warner Bros., Sony, Walt Disney… Они прекрасно понимают, что на территории России можно зарабатывать и показывать свое кино. Хотя, конечно, уверенным здесь быть нельзя. Прочитала на днях про кошек, что нельзя получить какую-то международную аккредитацию на выставку, если кошка родилась в России. Это бред… Так что не знаю, как будет с кино, надеюсь, подобного не случится.
Но это шанс для даже нашего зрителя пересмотреть свои киновзгляды. Серьезно, мы часто говорим о том, что прямо «наелись» вот этого американского стандартного продукта. И потом, американский кинематограф в любом случае сейчас находится в стагнации. Даже если посмотреть премию «Оскар»… Я просмотрела все фильмы… Это смешно! Там нет ничего суперграндиозного.
Хотя я тоже ждала «Бэтмена». Я за «Агента 007», например, за такие крупные проекты, если они качественно сделаны. Но это лишь вопрос привычки.
Это как в свое время, помните, когда у нас была возможность есть итальянский пармезан, а потом его не стало. И мы сейчас едим другой сыр, а про итальянский, по сути, особо и не вспоминаем. Я, конечно, не хочу равнять сыр и кино, но, думаю, что в плане зрительских пристрастий все поправимо. А то, что в кинотеатры будут ходить, это однозначно. Думаю, что специальные арт-показы, которые мы проводим, будут еще популярнее.
— Но какой-то отток аудитории из кинотеатров все равно будет?
— Будет, думаю, процентов 30 точно. Это прилично… И еще, если экономический кризис обострится, у людей просто будет меньше возможностей. Если билет в хороший зал, грубо говоря, будет стоить 350 — 500 рублей — это уже существенная сумма. Тем более если ты ходишь с семьей… Поэтому я называю цифру 30 процентов. Это те, кто подсажен на определенный кинотеатральный контент. Но пока в нашей среде повышение цен на билет не обсуждается.
— Может, надо придется их как-то субсидировать, чтобы массового зрителя не лишать зрелища?
— Только если так, очень хотелось бы, правда.
Российский кинематограф сможет больше зарабатывать, да
— А наши отечественные блокбастеры способны хотя бы частично заменить американские? Какие-нибудь «Мистер Нокаут» или «Одиннадцать молчаливых мужчин» смогут из-за отсутствия конкуренции повысить свои сборы?
— Смогут, хотя и несильно. Это тоже самое, что происходит в новогодние праздники. Мы знаем политику России, которая блокирует перед Новым годом зарубежные киноработы. Это помогает именно российскому кино зарабатывать на каникулах. Думаю, что здесь будет примерно также.
Возьмем такую аудиторию, как дети. Их же тоже нужно развлекать. Ну не будет анимации Pixar, но все равно детей придется куда-то водить. Значит, может появиться какая-то российская альтернатива.
— И ребенку не объяснишь, что «кина не будет».
— Да, он хочет в кинотеатр, потому что для него это не столько фильм, это еще попкорн и все остальное. Для него тут целое мероприятие. Поэтому российский кинематограф сможет больше зарабатывать, да. Но будет, конечно, волна негодования, недовольства и бесконечных сравнений. Тут еще очень важно, что будут предлагать кинотеатрам, какой набор фильмов, от этого тоже очень многое зависит.
Мы российское кино на арт-показах демонстрируем часто: «Герда», «Маша», «Медея». Хотя последнюю мы не видели даже в кинотеатрах. Может, и эти фильмы теперь будут доходить до массового зрителя. Тем более, что это не только драмы, но и комедии у нас удачные выходят. Но люди на них не ходят, потому что есть что-то другое, с каким-нибудь Брэдом Питтом. И, конечно, все пойдут на него.
— А расцвет каких жанров следует ожидать в российском кино? Военно-патриотических фильмов?
— Вообще, по психологии киносмотрения в такие депрессивные и сложные времена обычно правильно смотреть экшен или что-то лирическое. Но не военно-патриотическое и не слишком такое позитивно искусственное. Вспомним Великую Отечественную войну. Что снимали тогда? Был же запрет снимать прямо драму-драму и комедию-комедию.
Есть такое правило, если человек находится в очень подавленном состоянии, — это как раз психология, научные факты, — ему нельзя смотреть классическую драму, так как он автоматически и психологически равняет происходящее в ней на себя. То есть у меня все плохо, у них все плохо — будет еще хуже. Нельзя смотреть и комедию-комедию, потому что, кажется, что у меня все плохо, а у них все хорошо. Это диссонанс, эти персонажи меня бесят. А вот когда смотришь что-то вроде «Форсажа», «Пиратов Карибского моря», то за счет монтажа, какой-то динамики, кажется, что все не так уж плохо. Или можно посмотреть что-то лирическое, что-то светлое, доброе, но не с претензией на комедию, чтобы не просто «ха-ха-ха».
— Из отечественного кино какие примеры можно привести?
— С экшеном у нас, конечно, в советское время… Что-то вроде «Экипажа» или такое приключенческое кино, например, «Дети капитана Гранта». Все, что связано с пиратами. А лирика, скажем, «Девчата». Берем что-то про любовь и такое вечное, настоящее, теплое, доброе.
— А вообще, какие настроения в киношной среде? В основном «плач Ярославны»?
— Смотря у каких киношников. Конечно, грусть есть. Если берем кинотеатральщиков, то да. Хотя в кинотеатрах зачастую работают люди, которые хотят показывать кино и не только о деньгах думают. Они переживают, думают, что показывать, не хотят терять зрителя, работников хороших, так как понятно, что может быть определенная волна сокращений зарплат и увольнений. Там очень печальные настроения. Как мне сказала одна PR-специалист из киносреды: «Я уже устала расстраиваться».
С Москвой списывалась на днях. Допустим, фильм «Глубокие воды» с Беном Аффлеком и Анной де Армас отменили, хотя уже были назначены предпоказы, у меня должен был быть арт-показ 18 марта. Пока еще можно показывать «Анчартед», «Смерть на Ниле», но что дальше? И ведь нет определенности, когда разрешат, кто опять следом закроется. То есть ты планируешь сетку, но не понимаешь ничего.
— А какие мысли у тех, кто делает фильмы?
— Естественно, у них тоже вопросы, чтобы делать кино, нужны деньги, а каждый съемочный день — это все планирование, и так далее. Честно говоря, даже не знаю, как моя работа будет выстроена сейчас, кому я буду нужна. И многие критики также настроены, кто-то закрывает свои проекты…
«Одиннадцать молчаливых мужчин» — неплохо ведь на самом деле сделан
— Есть большая проблема в отечественном кино уже не первый год. Государство готово платить хорошие деньги за качественное условно патриотическое кино. Но в результате выходит большое количество никому не нужных — ни фестивалям, ни зрителям — фильмов, которые даже не делают вид, что пытаются отбить свой бюджет.
— Мне кажется, тут проблема в том, какие проекты получают одобрение. Каких режиссеров ставят во главу угла, когда мы говорим про тот или иной патриотический фильм? Вот «Одиннадцать молчаливых мужчин» — неплохо ведь на самом деле сделан. Да, по западным лекалам, но там хорошие актеры, молодые ребята. У меня в нем, например, студент Саша Коркунов снялся, который у нас в Казани в театральном учился, а потом во ВГИК поступил. Рада была видеть его. И там много ребят, которые никогда нигде не снимались. То есть свежие лица, помимо вот этих более-менее известных. В принципе, фильм стилизован хорошо, красиво снят, все правильно. Без претензий на что-то такое глобальное фестивальное, что навсегда войдет в историю, но неплохо…
— Но картина все равно провалилась в прокате.
— Конечно, потому что невозможно пойти на него, когда у тебя есть «Анчартед», «Смерть на Ниле» и фильм с Дженнифер Лопес и Оуэном Уилсоном «Первый встречный».
Посмотрим, как это будет. Я думаю, что проблема еще и в режиссерах, которые хотят по двум фронтам сыграть. Они хотят сделать очень хорошее коммерческое кино, делают его по правилам, по каким-то стандартам, но без души, видения, без художественного замысла какого-то. И все это такое притянутое за уши. Как недавний фильм про шахматистов?
— «Чемпион мира».
— Там в одном эпизоде флаг поднимается, — нам это показывают прямо в лоб, чтобы угодить заказчику и среднестатистическому зрителю, который примерно такое легко будет смотреть. Мне кажется, здесь есть какой-то страх высказывания.
Когда выходили первые подобные спортивные драмы, «Легенда № 17» с Козловским или «Движение вверх», это, безусловно, было что-то новое для нашего кинематографа. Сюжет был выстроен именно на персонаже, на его психологическом портрете. Это было очень подробно сделано и аккуратно, четко, чтобы все было хорошо. А сейчас это будто конвейер, как будто это все печатается на принтере. Меняются лица, а все остальное остается: девушка главного героя, семья главного героя, какой-то долг, который над ним довлеет. По картинке уже каждый зритель может раскадровку фильма сделать. А выйти за эти рамки и предложить что-то другое… Хотя бы даже, банальную вещь скажу, по цветокоррекции. Потому что все эти фильмы даже визуально одинаковые — одинаковые тона, цвета, ракурсы и т. д. Конечно, это все очень напрягает, ты устаешь.
Зритель что любит? Кино какое? Разнообразное. Поэтому он быстро устает. Это касается и театра, и музыки, и всего. Грубо говоря, в попсовой музыке все эти Miyagi, Jony — они же одинаково поют. Да, они нравятся какой-то аудитории, но в кино примерно также — их очень много, и все под копирку. А можно делать по-разному.
Насколько ты крут, чтобы снимать в сложившихся исторических и политических обстоятельства
— Можно ли прогнозировать, что некоторым нашим большим режиссерам, тому же Андрею Звягинцеву, придется теперь, если не эмигрировать, то снимать уж точно на Западе?
— Думаю, да. Скажем, «Елена» Звягинцева или «Левиафан», он и не должен был снимать это в России, изначально это были проекты европейского качества, но там что-то не случилось, не срослось, и он их снял здесь.
— На такие проекты он теперь в России точно не получит деньги.
— Точно. Думаю, что и продюсер Александр Роднянский не получит, учитывая его политику, и все его подопечные: Кантемир Балагов, Кира Коваленко. Наверное, будут думать, как дальше жить. Потому что, если кино является рупором в плане твоей политической позиции, то, безусловно, здесь придется делать выбор. Если у тебя кинематограф — это что-то другое, не только про политику, тогда можно делать фильм вне политики.
— С другой стороны, Тарковский снимал на деньги советского государства, хотя особо не скрывал своего скептического отношения к нему.
— Хорошая аналогия. Я ее как раз всегда и привожу, так что какое-то сотрудничество возможно. И, если даже наши российские кинематографисты захотят снимать в Европе, а как у них там будет все складываться?
Мне кажется, что будет непросто, потому что в любом случае почти все последние громкие российские фильмы, которые я смотрела… Навскидку: Глеб Панфилов по Солженицыну «Иван Денисович», та же самая «Герда», «Разжимая кулаки», «Петровы в гриппе» Серебренникова… Они в любом случае очень сильно связаны с российскими реалиями. Неважно, какое время. Если мы говорим про Солженицына — это одно время, если мы говорим про фильм «Герда» — это 1990-е. Но это как бы внутрь вшито.
Как сейчас можно быть аполитичным в кино, но при этом делать искусство? Очень любопытно. И мне кажется, что для многих кинематографистов, для режиссеров, это вызов. Потому что тот же Марлен Хуциев, понятно, он снимал в 1960-е, вроде как в оттепель, но умудрялся делать, грубо говоря, советскую «новую волну» в фильме «Июльский дождь» или итальянский неореализм в фильме «Застава Ильича». У него же получалось, это прекрасно. Вот каждый сейчас будет выбирать.
— Есть среди 30-40-летних отечественных режиссеров те, кто бы мог претендовать на роль лидера именно в сегменте патриотического кино? Такой новый Никита Михалков.
— Пока я не вижу, не могу назвать ни одного имени, к сожалению большому. Я понимаю, что его будут делать, кажем, из Данилы Козловского… Хотя у него позиция по ситуации с Украиной тоже своя. Но, знаете, как ни странно, в тех странах, которые, условно говоря, уходят от традиций западной демократии, часто возникает великий кинематограф. Мы знаем массу таких примеров, тот же Китай.
Мы сейчас как лакмусовая бумажка: насколько ты крут, чтобы снимать в сложившихся исторических и политических обстоятельствах в нашей стране, делать это свободно, как представитель искусства, но при этом попадать в настроение масс? Это ведь раньше получалось. Не знаю, сможем ли дойти до уровня советского кино, — в последнее время все только и говорят: «Вот, был советский кинематограф! А сейчас у нас что?». Так может, это шанс? Появится какая-то новая волна российского кино, как в советское время, которым мы гордились?
Да, безусловно, есть Звягинцев, Серебренников, есть более-менее какие-то молодые авторы, есть Анна Меликян с Ренатой Литвиновой. Не стоит забывать, кстати, о женщинах, которые что-то снимают. Литвинова со своим последним фильмом «Северный ветер» очень неплохо «прокатилась» — на нее ходили и ходили. Это как раз ее фильм — «вне» всего, он просто красивый. Даже не скажу, что женский, просто такое эстетство в кадре.
Мои студенты театрального училища могли бы стать звездами благодаря такому фильму!
— Дежурный вопрос: у регионального кино появляются новые шансы в текущих условиях? Есть какие-то интересные проекты в Татарстане?
— В региональном кино ведь все равно нет-нет да что-то возникает. Якутское кино, например, как было, так и останется. Что касается Татарстана, как бы я ни относилась к творчеству Ильшата Рахимбая, с точки зрения плюсов (я работала с одним из его фильмов — о мулле, даже в Казахстан возила), у меня сомнительное отношение к некоторым его работам, но то, что он делает сейчас, — «Микулай» — это как раз очень правильно. Там он привлек Шмыкову, Сухорукова и других. Взял национальный материал…
— Деньги он найдет, чтобы доснять?
— Вот не знаю… Но принципе, его путь сейчас верный.
Это коммерчески правильно выстроенное нечто, касательно национального материала — как его преподнести, кто его должен демонстрировать на экране. В то же время есть личная включенность — больше не заработать денег, а сделать хорошее кино. Есть такое у Ильшата. Не могу об этом не сказать, потому что вижу, я с ним общаюсь. Он пытается все это соединить: национальный материл, какие-то свои режиссерские амбиции… Он очень насмотренный и у него сильные амбиции. В то же время он хочет и заработать, понимает, что для этого требуется, какая нужна картинка.
Если ты хочешь делать региональное кино и при этом угождать только кому-то, чтобы тебя похвалили и дали государственных денег (к слову, Рахимбаю их не дали), тогда твое кино должно быть определенным. Если хочешь быть слишком артхаусным, тогда отказываешься от ряда зрителей и остаешься со своими амбициями. Я просто видела, как все происходило вокруг «Микулая», и понимала, что он это все хочет… Не знаю, насколько у него получится. Но, думаю, сейчас для регионального кинематографа очень хорошее время — пожалуйста, снимайте. Есть возможность пробиться в кинотеатры.
— Как сегодня минкульт Татарстана убедить, чтобы выделили деньги на полнометражное игровое кино?
— Сложный вопрос, если мы говорим о государственном финансировании. Молодым давать? А зачем? Тоже могу понять: пришел Вася Пупкин — зачем ему давать 10 миллионов, чтобы он снял непонятно что? Я сижу в экспертном совете при по кино в министерстве культуры — тоже читаю постоянно сценарии, у нас прекрасная команда: Алексеева, Нафигова, Барыкин. Сам сценарий, как правило, бывает очень странным, поверхностным. Я ведь тоже голосую, прекрасно понимая, что на этом материале вряд ли получится что-то сделать. А те, кто присылает эти сценарии, например по Мусе Джалилю, это просто… Сейчас и по Габдулле Тукаю у нас хотят снять байопик. Но мы видим, сколько они запрашивают и что там написано. И тогда ты думаешь: вы серьезно?
— Может ли в Татарстан вновь прийти масштабный проект, вроде съемок сериала «Зулейха открывает глаза»?
— «Слово пацана» мог бы быть масштабным. Не знаю, закрыли ли его до конца или нет, но он мог бы, безусловно. Почему я за «Зулейху» (о «Слове пацана» говорить не буду). Не с точки зрения качества, а потому, что это классно для Казани и республики — прокачивать себя с точки зрения кино. Это локации, обслуживающий персонал, это механизм, в который мы можем попасть. Потому что, когда снимали «Зулейху», это было очень круто. Было бы классно двигаться в том направлении, все говорят: Казань прекрасна своими локациями, здесь можно снимать и снимать. Было бы отлично, если бы снимали у нас, в Казани, и были бы люди, которые могли это все организовывать и в этом участвовать, банально зарабатывать либо портфолио, либо просто деньги. Те же парикмахеры, например, или постижеры.
Пусть такое снимается. Может, оно и не будет хорошего качества, а может, и будет. В Москве на фоне Кремля чего только не снимают. У нас можно сделать то же самое. Надо в этом направлении развиваться — именно с точки зрения конвейера.
— После «Слова пацана» «казанский феномен» мог бы стать туристической фишкой Казани…
— Сразу скажу — я была за этот сериал. Мартин Скорсезе снял «Таксиста». После этого фильма фиксировались случаи, когда люди вели себя так же, как главный герой картины Трэвис Бикл, которого сыграл Роберт де Ниро. Как за одной девчонкой какие-то насильники гонялись… И вместе с тем «Таксист» — классика кинематографа.
Не думаю, что сегодня что-то сможет, грубо говоря, спровоцировать на негативное, особенно если это молодежь. Вообще-то все растут в семьях, ходят в школы… Да, это было, это часть нашей истории, надо признать. А кому эта часть истории интересна? Все о ней уже знают давным-давно — и те, кто живет в России, и за ее пределами. Просто общедоступная информация, которая сейчас есть. Не считаю, что надо всего этого стыдиться.
Да, такое можно было бы снять по-разному. Могло бы быть очень круто — например, «Бригада» — это был хороший сериал для своего времени. Думаю, во всем этом ничего такого криминального нет. И можно было бы отобразить происходившее по-разному. Может, это был бы гуманистический фильм? С идеей, например, что так нельзя, потому что сами видите, как плохо влияет на жизни и судьбы этих молодых людей. Но не считаю, что надо это как-то скрывать и замалчивать. К тому же здесь есть возможность банально заработать очки на таком сериале. Может, какие-то мои студенты театрального училища могли бы стать звездами благодаря такому фильму!