Назад дороги нет. Пускать ли убежавших из России обратно?

 

У наших "людей мира", то есть космополитов, рушится мир. Из России бегут глобальные, но по своей сути западные компании и собственные граждане. Количество первых измеряется сотнями, вторых — десятками тысяч. Причем вторые бегут потому, что уходят первые: они уверены, что Россия перестает быть частью глобального мира, "цивилизованного человечества". Опускается железный занавес: с западной стороны экономический, в виде санкций, а с нашей, как они убеждены, информационный и идеологический, для контроля над быдлом, к которому они никогда не принадлежали.

Что нам делать с ними, сбежавшими согражданами и компаниями? Что делать тогда, когда истерика уляжется и они захотят вернуться (не все, но многие)? Конечно, часть, особенно русофобски настроенная, уезжает "отрясая прах от ног своих", но многие бегут в панике: их картина мира рушится, "России больше нет", вот и пытаются найти новую зону комфорта (ведь ее поиск и есть для них смысл жизни). А кто-то изначально хочет "всего лишь" переждать тревожные времена в тиши и комфорте, не понимая, точнее не желая понимать (особенно это касается медийных персон), как это воспринимается их соотечественниками.

Но что будет потом, когда жизнь в мире, который действительно уже никогда не будет прежним, все-таки войдет в более-менее спокойное русло и они захотят вернуться? Как нам к ним относиться?

Этот вопрос сейчас многим кажется очень важным: кто-то даже предлагает не пускать обратно уехавших, относиться к ним как к дезертирам. То же самое касается и компаний, хотя абсолютное большинство из них говорит о приостановке деятельности, а не об уходе. Но ведь все понимают, что эта "приостановка" есть элемент уже даже не давления Запада на Россию, но объявленной нам тотальной финансово-экономической войны. На которую мы обязаны отвечать, причем уже сейчас, не дожидаясь истечения двух-трех месяцев, на которые глобальные компании поставили свою работу в России на паузу.

Но дело в том, что ответы на эти вопросы вторичны: они зависят от ответа на самый главный, который стоит перед нами. А он одновременно и очень простой, и глубокий: кто мы такие и чего мы хотим? Мы — Россия, русский народ и все объединенные им на нашей земле народы? Без ответа на него все попытки ответить на остальные вопросы не засчитаются, точнее, не будут правильными.

Двадцать четвертого февраля началась новая эпоха в мире, но еще более важно, что началась новая эпоха в жизни России. Страна избавляется не только от иллюзий в отношении Запада: она освобождается от западного влияния, даже шире — от чужебесия, подражания, низкопоклонства и зависимости от иноземцев (в первую очередь идейной и духовной). Это наша застарелая болезнь, в активной фазе она с XVIII века: мы то заболевали ею тяжело, то почти выздоравливали. Сейчас у нас есть уникальный шанс получить иммунитет, стать самодостаточными, потому что мы сами сделали шаг, на который Запад смог ответить только попыткой нашего исключения из мирового сообщества. Упустить этот шанс мы не имеем права.

При этом самодостаточность и отказ от низкопоклонства не имеют ничего общего с гордыней и шапкозакидательством, шовинизмом, изоляционизмом и ксенофобией. Мы прекрасно знаем, что у нас очень многое не устроено и во многом технологически сейчас отстаем. Мы не самые умные, не самые красивые, не самые сильные и богатые, но мы самостоятельно мыслящие, знающие свою историю и свой национальный код, живущие по своим моральным принципам и верящие в свои идеалы. Мы — уникальная православно-евразийская цивилизация, точно так же, например, как китайская цивилизация. Уникальность — не индульгенция и не повод, но только осознание ее дает уверенность в своих силах, рождает ответственность перед предками и потомками.

Тем более в эпоху глобализации, когда полутысячелетнее лидерство Запада подвело мир к ценностному дефолту, универсализации и атомизации, объединению в "единое человечество", стиранию национальных кодов и попытке размывания уже и базовых, гендерных различий и уничтожения семьи как таковой.

Россия не подписывалась на деконструкцию человека и общества, на трансгуманизм — и готова защищать себя и свои ценности.

Но разве можно быть частью глобального мира и сохранить свою душу? На тех условиях, что были до 24 февраля, невозможно. Но этого мира больше нет: глобалисты взорвали его, пытаясь остановить русский бунт. Попытка "отмены России" по всем фронтам, от финансового до культурного, упраздняет саму идею западного превосходства и лидерства. Лидерство и так не признавалось незападным миром, но с превосходством он до поры до времени был вынужден мириться.

Военное, финансовое, технологическое, идеологическое преимущества (или господство) Запада угасали и сокращались, но неясны были темпы упадка. Применив против России ядерную бомбу "изоляции" и "отмены", атлантисты поставили на кон все, но даже в случае победы, то есть отказа России от достижения своих целей на Украине, удар по репутации Запада был бы огромным. Да, "атомную бомбу" санкций уже применяли против Ирана, Венесуэлы и КНДР, но там были другие масштабы, темп и последствия, а самое главное, в большинстве случаев Россия играла там вместе с Западом, хотя бы в формате санкций Совбеза ООН, придавая тем самым легитимность таким действиям.

А сейчас, когда весь мир убедится в том, что Россия выдержала удар и не прогнулась, Запад просто перестанет существовать как мировой гегемон. Независимо от того, сплотится ли он внутри себя или после паузы продолжится раскол Запада на США и Европу, репутация уже уничтожена. Не просто потому, что "Акела промахнулся", а потому, что использовал недозволенный прием, применив "атомную бомбу" отмены против одного из архитекторов мирового порядка. Попытался исключить Россию из мирового порядка, созданного Западом и Россией после 1945-го, и обвалил его. На свою голову.

Но ведь и мы пострадаем от крушения атлантического миропорядка? Естественно, тем более что осознанно сделали шаг, спровоцировавший неадекватную реакцию Запада. Но Россия все последние годы выстраивала альтернативную систему вместе с Востоком и Югом, да и с теми силами на Западе, кто понимал тенденции. Да, она еще далеко не достроена, но и не могла быть полностью завершена без деконструкции атлантического проекта. Тоже недостроенного, хотя и в гораздо меньшей степени, чем многополярный, но при этом западный проект все быстрее разрушается, а многополярный только строится и растет.

Поэтому ни о какой изоляции России не может быть и речи — ни внешним железным занавесом, ни внутренним. Внутренний не нужен нам самим, а внешний невозможен в силу разнообразия мира. И даже западный занавес невыгоден самому Западу, ослабляя его позиции в игре за многогранным, многополярным столом.

Поэтому западные глобальные компании постараются со временем вернуться в Россию, за исключением тех, кому это будет запрещено из соображений сохранения запрета на получение Россией современных технологий (нефтедобыча и двойное назначение, хотя тут и так уже почти все было запрещено после 2014-го). Пускать их или нет? Все эти торговые марки и сети, автоконцерны и бренды одежды? Может показаться, что проще пустить, ведь как импортозамещение, так и приход на их место азиатских конкурентов займут время.

Но тут важно сразу установить критерии возврата, они отчасти обозначены нашим правительством и еще будут уточняться. Сейчас, коротко говоря, компаниям предлагают на время передать акции в управление российским партнерам, сохранив получение прибыли, или рисковать попасть под обвинение в преднамеренном банкротстве, то есть лишиться всей собственности. Одновременно есть и предложения о национализации: в том случае, если уйти пытается компания из списка недружественных стран, то есть тех, кто, в частности, арестовал активы нашего Центробанка (и имеет большое число занятых или важное значение для экономики).

Все эти меры могут применяться в зависимости от длительности острой фазы экономической войны с Западом. Проблема в том, что большинство западных компаний объявило о приостановке работы, а не об уходе, но в нынешней ситуации Россия не должна допускать такую приостановку для крупных предприятий больше чем на месяц. Дальше им придется определяться: возвращаться к работе (напрямую или передавать управление русским партнерам) или уходить, рискуя попасть под конфискацию.

Но в любом случае у нас теперь будет не просто другое отношение к Западу, а другая экономика, другая социально-экономическая модель, другие отношения в обществе, другая — действительно национальная — элита. И, самое главное, у нас будут другие, настоящие ценности в жизни.

Это не будет возвращением ни в СССР, ни в дореволюционную Россию: ни то ни другое не возможно. Но будет строительство общества и государства, духовно самодостаточного, основанного на нематериальных ценностях, на превосходстве духа над плотью, служения над владением, свободное от самоуничижения и стремления "жить как за границей". Причем это будет не только свободное, но и богатое в материальном плане общество, потому что у нас есть все необходимые ресурсы, возможности и тяжелый, но бесценный опыт, приобретенный за постсоветские десятилетия.

Ну а те, кто убежал, но не плевал в свою Родину, кто лишь попал в плен мифа о "закрывающейся от мира России", спокойно смогут вернуться, если действительно любят свою страну и хотят быть частью настоящей русской жизни.

Петр Акопов РИА Новости