«В кольце врагов, презрев и плен, и смерть...»

Успешный разгром восточно–прусской группировки немецко–фашистских войск во многом был предопределен подвигом, совершенным в тылу врага советскими диверсантами–разведчиками, которые сюда забрасывались по линии сразу трёх ведомств:
— разведывательного управления Генерального штаба Красной Армии и его полевых органов в лице разведывательных управлений и отделов штабов 1–го Прибалтийского, 2–го и 3–го Белорусских фронтов и Краснознаменного Балтийского флота;
— 1–го Главного (внешняя разведка) и 4–го (зафронтовой работы — разведка, диверсии и террор в тылу врага) управлений Наркомата госбезопасности СССР;
— зафронтовых органов Главного управления контрразведки «Смерш» Наркомата обороны СССР.
Наиболее активно заброска специальных диверсионно–разведывательных формирований Красной Армии в Восточную Пруссию началась с 24 июля 1944 года. Дело в том, что именно в этот день наркомом обороны СССР Маршалом Советского Союза И. В. Сталиным была издана директива, обязавшая начальников штабов фронтов и их подчиненных — начальников разведывательных управлений и отделов — немедленно начать работу по форсированному созданию на территории Германии, Венгрии, Румынии, Польши, Чехословакии и других стран Западной Европы (но на глубине, не превышающей 500 км от линии фронта) советской агентурной сети. При этом в каче¬стве основных объектов интереса были избраны не только военно–стратегические замыслы против¬ника, но и существующие там, в прифронтовой полосе, местные организации и военизированные формирования националистического толка.
Чуть позже, в самом начале 1945 года, нарком обороны в другом своем приказе — № 001 по агентурной разведке — потребовал по мере приближения советских войск к территории Германии усиливать диверсионно–разведывательную деятельность, в том числе и путем увеличения числа забрасываемых в тыл противника специальных диверсионно–разведывательных групп.
Как пишет в своих мемуарах бывший начальник 4–го отдела (по обработке поступающей разведывательной информации) Разведывательного отдела штаба 1–го Прибалтийского фронта полковник в отставке Афанасий Григорьевич Синицкий: «...разведчики 1–го Прибалтийского фронта сделали все зависящее от них для того, чтобы своевременно раскрыть планы врага. В считанные дни нам предстояло сформировать несколько небольших разведывательных групп во главе с офицерами. Эти группы, снабженные продовольствием, боеприпасами, радиостанциями, должны были действовать во вражеском тылу в период всей предстоящей операции. Их задача после выброски с самолетов состояла в том, чтобы следить за передвижениями войск противника по дорогам, вскрывать характер инженерных сооружений врага в глубине обороны, информировать нас о местах расположения пунктов управления, складов и баз гитлеровцев.
Отбирали в группы только добровольцев из числа коммунистов и комсомольцев. И неудивительно. Задание было исключительно важным и опасным. Ведь действовать предстояло в районах, которые весьма плотно были насыщены вражескими войсками, да еще в назначенные часы выходить на связь по радио. Гитлеровцы могли и запеленговать разведчиков, и визуально обнаружить их».
Всего же, по утверждению А. Г. Синицкого, «при подготовке Мемельской операции (сентябрь 1944 г.) войсками 1–го Прибалтийского фронта было составлено 10 таких групп, в каждую из них включены военные переводчики. Они сбрасывались на парашютах с самолетов в оперативном тылу врага. Добываемые военными переводчиками сведения передавались по радио командованию наших войск. Они захватывали там и пленных, допрашивая их на месте, а показания передавали по радио в штаб».
В начале августа 1944 года в Брест с задачей взять на себя непосредственное руководство процессом подготовки личного состава советских групп оперативной разведки и одиночных разведчиков и агентов, предназначенных для заброски на территорию Восточной Пруссии, прибыла Оперативная группа Разведуправления Генштаба Красной Армии. Ее возглавлял профессиональный офицер–разведчик В. А. Никольский (впоследствии генерал–майор). Известно, что помимо него в состав группы входили также подполковники В. И. Кириленко, И. М. Семенов, С. И. Шепелев, майоры В. П. Алексеев, П. Н. Савельев, старший лейтенант В. Б. Величко и некоторые другие офицеры.
Как можно судить по библиографическим источникам, в боях за Восточную Пруссию костяк личного состава подразделений оперативной разведки наряду с профессиональными диверсантами–разведчиками из числа военнослужащих спецчастей Разведуправления Генштаба Красной Армии и 4–го (диверсионного) управления Наркомата госбезопасности СССР (речь в данном случае идет об Отдельном отряде особого назначения НКГБ СССР) составляли бывшие белорусские партизаны, но при этом преимущественно только те из них, которым выпало сражаться с оккупантами именно в составе штатных специальных диверсионно–разведывательных формирований оперативной разведки. Исключения если и были, то редко. А это в свою очередь — бесспорное свидетельство в пользу того, что по уровню своей профессиональной подготовки вкупе с прошлым боевым опытом бойцы данных разведгрупп являлись не кем–нибудь, а именно диверсантами–профи.
О характере боевых задачах, которые большинство из специальных диверсионно–разведывательных групп выполняли в тылу восточно–прусской группировки немецко–фашистских войск, можно во многом судить по тексту приказа, полученного разведгруппой «Джек» от штаба 3–го Белорусского фронта: «1) установить контроль за железнодорожными и шоссейными дорогами; 2) определить состояние и пропускную способность железнодорожного транспорта и состояние линий связи; 3) организовать систематический захват «языков»; 4) освещать наличие и состояние оборонительных рубежей; 5) освещать сосредоточение войск на этих рубежах; 6) освещать сосредоточение техники, вооружения, боеприпасов, горючего, продовольствия и других видов снабжения; 7) своевременно вскрывать мероприятия противника по подготовке к химической войне; 8) осветить намерения противника по дальнейшему ведению операций».
Начиная же с октября 1944 года и, по крайней мере, силами Разведывательного управления штаба 3–го Белорусского фронта, для заброски в тыл противника более активно начали использоваться иностранные антифашисты (преимущественно немцы) из числа военнопленных, перебежчиков и лиц, пострадавших от нацистского режима. Их подготовка велась в Каунасе.
За линию фронта, на территорию Восточной Пруссии, такие агенты забрасывались, как правило, в немецкой военной форме. При этом каждый из них в обязательном порядке был снабжен соответствующей легендой и отлично выполненными документами для легализации — установленного в вермахте и войсках СС образца солдатскими книжками, командировочными предписаниями, отпускными и проездными билетами и т. д., и т. п.
Всего, согласно архивным документам, в августе 1944–го — марте 1945 годов Разведуправлением штаба 3–го Белорусского фронта было подготовлено и заброшено в тыл противника восемнадцать разведгрупп (реально первые из них — в конце октября), состоявших из иностранцев–антифашистов (но в четырех случаях командиры — русские): четырнадцать радиофицированных групп и четыре группы маршрутных агентов. Это разведгруппы «Ганс», «Гук», «Висла», «Витинг», «Восточный», «Гафен», «Западный», «Зигфрид», «Иво», «Курт», «Леон», «Норд», «Отто», «Студент», «Фриден», «Шлеминг», «Эрих» и «Як». Общая численность — 50 человек, из которых немцев — 38, поляков — 7, русских — 4, французов — 1.
Правда, как следует из текста шифрограммы начальника Разведуправления штаба 3–го Бело–русского фронта генерал–майора Е. В. Алешина начальнику Разведуправления Генштаба Красной Армии генерал–полковнику Ф. Ф. Кузнецову, отправленной не ранее конца марта 1945 года, деятельность этих разведгрупп оказалась недостаточно эффективной, поскольку «с тремя группами не была установлена связь: одна группа погибла, вторая предана радистом, третья, очевидно, погибла, т. к. выброшена непосредственно в район активных боевых действий. Из оставшихся 11 групп 2 вышли на связь, но не работали. 9 работали от 8 дней до 3 месяцев. 4 группы маршагентов в срок не возвратились, судьба их неизвестна».
Сегодня историками отечественной военной разведки точно установлено, что из восемнадцати таких интернациональных групп свою разведмиссию в тылу врага реально выполняли только пять (первая дата — число, месяц, год приземления в тылу врага, а вторая — последнего радиосеанса связи с Центром):
— «Ганс» (четыре немца) — 29.10.1944 — 26.01.1945, т. е. три неполных месяца;
— «Гафен» (один русский и два поляка) — 19—22.03.1945, т. е. трое суток;
— «Курт» (три немца) — 30.10.1944—21.01.1945, т. е. три неполных месяца;
— «Леон» (два поляка, два немца и один француз) — 31.12.1944—21.01.1945, т. е. менее месяца;
— «Отто» (два немца) — 13—27.01.1945 года, т.е. две недели.
Все пять групп из вышеперечисленных сразу же после последнего выхода в эфир пропали без вести, причем в полном составе. Исключение — один из двух разведчиков–немцев, входивших в группу «Отто», отсиделся в укрытии и в марте 1945 года благополучно соединился с Красной Армией.
Три группы из восемнадцати вскоре после приземления оказались преданы своими радистами (два немца и один поляк), которые затем, начав сотрудничать с Абвером, под своими позывными стали выдавать в эфир заведомую дезинформацию: «Гук» (десантирована 31.10.1944 — поток «дезы» до 09.03.1945 включительно), «Иво» (16.12.1944 — приблизительно до 25.01.1945) и «Як» (24.12.1944 — до 05.03.1945 включительно).
Одна группа — «Эрих» (три немца) — погибла еще до прибытия в район десантирования: в ночь с 30 на 31 октября 1944 года самолет, на борту которого она находилась, был сбит над линией фронта.
Четыре группы пропали без вести сразу же после «слепого» прыжка с парашютом — «Восточный» (два немца), «Западный» (два немца), «Норд» (два немца) и «Фриден» (три немца).
Частично выжили в тылу врага, однако в радиоэфир после десантирования так ни разу и не вышли, пять групп: «Зигфрид» (русский и немец; выжил русский), «Висла» (два поляка; выжил только радист), «Витинг» (два немца; оба затем соединились с Красной Армией), «Студент» (русский и два немца; выжил один немец) и «Шлеминг» (два немца; выжил один).
Общие безвозвратные потери в рядах этих восемнадцати интернациональных разведгрупп (не считая трех предателей — двух немцев и одного поляка) составили 40 человек: немцев — 30; поляков — 6; русских — 3; французов — 1. Все они официально занесены в список без вести пропавших, однако фамилии их, за исключением четверых (два русских, поляк и француз), неизвестны.
Не менее пяти разведгрупп (по три человека в каждой) были сформированы из антифашистски настроенных немецких военнопленных в июле 1944 года Разведывательным управлением штаба 2–го Белорусского фронта, при участии представителя Национального комитета «Свободная Германия» и сотрудников 7–го (спецпропаганда) отдела Политуправления 2–го Белорусского фронта. При этом как минимум одна из них — «Овощной суп» — приблизительно в августе 1944 года была заброшена по воздуху в район восточно–прусских городов Ликк (ныне — польский Элк), Летцен (ныне — польский Гижицко) и Йоганнесбург (ныне — польский Пиш), где затем успешно работала в тылу восточно–прусской группировки немецко–фашистских войск в течение шести недель.
Всего же, по разным (чаще неофициальным) данным, в тыл восточно–прусской группировки войск противника летом 1944–го — весной 1945 годов было заброшено до 120 специальных диверсионно–разведывательных формирований оперативной разведки. Однако реально на сегодняшний день в открытой печати удалось отыскать упоминания о существовании только восьми с небольшим десятков, при этом установлены кодовые названия лишь семидесяти с небольшим. Имеются сведения о следующих формированиях:
— прямого подчинения Разведуправлению Генштаба Красной Армии: спецотряд «лейтенанта Федорова»;
— разведывательного отдела штаба 1–го Прибалтийского фронта: «Артур», «Атаман», «Мичиган», «Орион» (в ошибочной интерпретации калининградских краеведов — мифическая разведгруппа «Прибалтийцы»), «Тайфун» и «Харон»;
— разведывательного управления штаба 2–го Белорусского фронта: «Матросов», «Невский», «Овощ¬ной суп» и «Олег». К ним относятся еще четыре, кодовое название которых неизвестно: 1) разведгруппа (фамилия командира неизвестна), действовавшая осенью 1944 года на территории современной Калининградской области, в рядах которой, начиная приблизительно с октября, сражался, а затем погиб второй по счету командир разведгруппы «Джек» лейтенант И. А. Шпаков («Еж»); 2) разведгруппа гвардии капитана Черных, заброшенная в ноябре 1944 года в расположение Млавского укрепрайона и полностью погибшая 31 декабря того же года в ходе марш–броска из–под Пшасныша к Плоцку; 3) разведгруппа лейтенанта Мельникова, погибшая на территории Цеханувского округа почти в полном составе (хотя не исключено, что в данном случае речь идет об остатках разведгруппы «Джек» 3–го Белорусского фронта, окончательно разгромленных карателями 27 де¬кабря 1944 года в Мышинецкой пуще); 4) разведгруппа лейтенанта Ухова, заброшенная в район польского города Мышинец не позднее декабря 1944 года и в период 30 декабря 1944–го — 14 января 1945 годов, действовавшая в данном районе совместно с разведгруппой «Матросов»;
— Разведывательного управления штаба 3–го Белорусского фронта (в ряде случаев — личный состав Отдельного отряда особого назначения НКГБ СССР 4–го, диверсионного, управления НКГБ СССР): «Аврора», «Бас», «Блондин», «Быстрый», «Висла», «Витинг», «Вол», «Восточный», «Вос¬ход», «Ганс», «Гафен», «Грач», «Гром», «Грейдер», «Гук», «Джек», «Док», «Дятел», «Западный», «Заря», «Зигфрид», «Зубр», «Иво», «Искра», «Казбек», «Камень», «Каштан», «Кит», «Клен», «Клык», «Колос» (2–го формирования), «Кристалл», «Кросс», «Курт», «Леон», «Лось», «Максим», «Мо¬роз», «Неман», «Норд», «Олень», «Отто», «Прогресс», «Ром», «Русь», «Свет», «Спаре», «Сокол», «Сталь», «Тигр» (в интерпретации НКГБ СССР — «Корректировщики»), «Студент», «Урал», «Утес», «Фриден», «Шлеминг», «Штык», «Эрих», «Як» и «Ясень». Плюс неизвестная разведгруппа, направленная в Восточную Пруссию в ночь с 25 на 26 июля с аэродрома, расположенного в окрестностях белорусского города Сморгонь, но уничтоженная в воздухе вместе с самолетом вражескими истребителями;
— специальных диверсионно–разведывательных формированиях, фронтовая подчиненность которых неизвестна: «Буря», «Гроза» и «ТОПО».
Кроме того достоверно известно, что только в марте 1945 года Разведывательное управление штаба 3–го Белорусского фронта забросило в тыл восточно–прусской группировки войск противника 45 одиночных маршрутных агентов, из них (по национальностям): немцев — 34; русских — 9; поляков — 2. Из этого числа живыми после выполнения боевого задания вернулись только трое (все русские по национальности), остальные 42 пропали без вести и их фамилии неизвестны.
Засылку своих агентов в тыл восточно–прусской группировки немецко–фашистских войск осуществляло и Главное управление контрразведки «Смерш» Наркомата обороны СССР, но какие–либо подробности и имена неизвестны.
Необходимо также упомянуть, что параллельно, начиная с конца 1943 года и вплоть до августа 1944 года, со стороны Польши и Литвы на территорию Восточной Пруссии для выполнения здесь своих специфичных боевых задач регулярно проникали специальные диверсионно–разведывательные группы и маршрутные агенты Интернационального отряда майора С. А. Волокитина («Майор Серго») — партизанского спецсоединения Отдельного отряда особого назначения НКГБ СССР, состоявшего в свою очередь из:
— интернациональной (испанцы, поляки, литовцы, немцы) группы майора С. А. Волокитина (базировалась при литовском партизанском отряде И. Вильджунаса);
— четырех чекистских спецотрядов: «Гвардия» капитана В. Н. Воронова, численностью в 150 штыков (в 1944 году прибыл в Августовские леса современной Польши из Ровенской области Украины), «Гвалдахара» (личный состав действовал, маскируясь под военнослужащих испанской «Голубой дивизии»), «Дружина» и «Комета»;
— двух разведгрупп чекистского спецотряда «Боевой» (обе базировались под Вильнюсом в Рудницкой пуще);
— «немецкой» группы политрука Николаева (прибыла из–под Минска, из состава спецотряда подполковника госбезопасности С. А. Ваупшасова — Партизанского отряда особого назначения «Местные»);
— нескольких мелких чекистских разведгрупп.
В августе сорок четвертого, в связи с окончательным освобождением Литвы и Сувалкской области Польши, этот отряд чекистского спецназа в полном составе (то есть не имея безвозвратных потерь в личном составе) вернулся в Москву в расположение своей в/ч — ОООН НКГБ СССР.
Как это ни горько констатировать, но судьба подавляющего большинства из членов разведгрупп и одиночных диверсантов–разведчиков, целенаправленно заброшенных летом 1944–го — весной 1945 годов в тыл восточно–прусской группировки немецко–фашистских войск, оказалась трагической: за редким исключением они были оперативно выявлены и обезврежены вражескими контрразведывательными органами, причем многие из них — буквально сразу же после приземления на вражескую территорию. В целом, по мнению независимых экспертов, из ста двадцати заброшенных в Восточную Пруссию разведгрупп погибло (причем чаще всего они именно пропали без вести) не менее ста.
Именно столь непомерно высокие потери в рядах диверсантов–разведчиков и привели в конечном счете к тому, что роль, которую в боях за Восточную Пруссию сыграла оперативная разведка, оказалась если не намного, то всё же несколько ниже той, которая ей изначально отводилась высшим командованием Красной Армии. И это уже мнение наших военных экспертов. В результате основная миссия по сбору разведданных в ходе подготовки и осуществления Прибалтийской и Восточно–Прусской стратегических наступательных операций вынужденно легла тогда на плечи войсковой разведки. Последней, например, в январе 1945 года удалось силами ряда своих подразделений, предварительно замаскированных под власовцев (но каждое силой до роты!), проникнуть даже на территорию Кёнигсберга — главного оплота вражеской обороны.
Причины же всех этих неудач, приведшие, в том числе, и к слишком высоким потерям в рядах личного состава оперативной разведки, по компетентному и единодушному мнению как независимых, так и военных экспертов, лежат, прежде всего, в стремлении высшего советского командования как можно быстрее, испытанными методами и без учета совершенно иной агентурной обстановки, которая реально сложилась в тот момент на территории Германии, добиться желаемых результатов. Вот, в частности, точка зрения на эту проблему прославленного ветерана советской военной разведки генерала В. А. Никольского: «Конечные итоги главного направления нашей деятельности не оправдали надежд командования. Еще до окончания войны нам стало известно, что почти все наши диверсионно–разведывательные группы были уничтожены противником вскоре после приземления. Сбылись наши худшие опасения, высказывавшиеся в свое время руководству. Посылка относительно большого числа групп из советских людей, не знающих языка, являлась фактически авантюрой. Наши спецподразделения были слишком малочисленны, чтобы защитить себя и вести разведку, и слишком велики для маскировки и укрытия в искусственно насаженных аккуратных лесах Западной Польши и Восточной Пруссии. Широкие просеки, разветвленная система лесных объездчиков, совершенные средства связи, с телефонами не только в квартирах, но и на дорогах, покрывающих густой сетью всю страну, давали возможность по малейшему сигналу любого немца о появлении советских парашютистов направлять моторизованные карательные отряды полицейских и эсэсовцев с собаками в любой пункт, где могли скрываться наши люди. В таких облавах принимали участие все немцы, способные носить оружие. Проводилась так называемая «хазенягд» — «охота на зайцев», где в качестве «зайцев» выступали обнаружившие себя наши разведчики.
Из 120 опытных разведчиков и агентов, направленных нами из Бреста и Кобрина, уцелело всего с десяток человек, с трудом выживших до прибытия в район их выброски советских войск».
Поскольку «приходилось летать без средств навигационного обеспечения, не имея данных о ПВО противника» (цитата из воспоминаний непосредственного участника тех событий, ветерана советских ВВС полковника в отставке В. П. Солодова), немалые потери несла и вспомогательная авиация, приданная разведуправлениям фронтов, а соответственно — и личный состав парашютно–десантных служб спецчастей оперативной разведки, поскольку судьбу экипажей, военно–транспортных самолетов, не вернувшихся с боевого задания, как правило, разделяли и неизменно находившиеся на борту инструкторы парашютной подготовки. В частности, осенью 1944 года вместе с экипажем одного из Ли–2, не вернувшегося из Восточной Пруссии, куда он вылетел, чтобы доставить советским диверсантам–разведчикам очередные контейнеры с грузом, погиб и инструктор парашютной подготовки роты парашютно–десантной службы Отдельного отряда особого назначения НКГБ СССР Виктор Павлович Антонов (воинское звание неизвестно).
В воздухе, так и не долетев до района десантирования, погибла вместе с экипажем самолета и, по меньшей мере, одна разведгруппа — «Эрих», состоявшая из трех разведчиков–немцев. Трагедия произошла в ночь с 30 на 31 октября 1944 года где–то над линией фронта.
О сложности работы представителей советской оперативной разведки в тылу восточно–прусской группировки войск противника свидетельствуют и такие факты: гражданское немецкое население по месту своего постоянного жительства круглосуточно было задействовано властями в осуществлении визуального контроля за воздушным пространством; все крестьяне, даже работающие в поле, имели при себе оружие; по проселочным дорогам днем и ночью разъезжали радиопеленгаторы, а на самих дорогах регулярно организовывались засады; коменданты участков имели при себе именные списки проживающих в округе граждан с указанием их примет (рост, возраст, цвет волос и глаз). Одновременно немецкие военные имели приказ, который гласил, что «все шатающиеся по дорогам мужчины в возрасте от 16 до 60 лет должны направляться в лагеря для военнопленных» (цитата из текста приказа командира 48–го танкового корпуса вермахта), а сельское гражданское население — предписание, запрещающее открывать двери незнакомым людям и требующее незамедлительно сообщать в полицию или гестапо о каждом замеченном в округе незнакомом человеке или подозрительном факте.
Небезынтересно в этом отношении и письменное распоряжение небезызвестного доктора Роде из Кёнигсберга, направленное в начале лета 1944 года в адрес органов власти и гестапо восточно–прусского административного округа «Гумбиннен»: «В ближайшее время в провинциях Восточной Пруссии надо рассчитывать на приземление отдельных парашютистов. Требуется повышенная бдительность, так как они уже приземлялись в бывшей Польше. При появлении доносить срочно по телефону с условным выражением «парашют». По указу командующего полицией охраны порядка Кёнигсберга при появлении парашютистов поднять по тревоге полицейских, сельскую стражу, оцепить местность, оповестить бургомистра, коменданта крепости Мемель, начальников гарнизонов Тильзит, Инстербург, Летцен, Зудауэн. Силы держать до тех пор, пока это требуется».
Негативную роль в совокупности с другими причинами, как отмечают в своих работах историки, исследующие эту проблему, сыграли также: в целом низкий уровень профессиональной подготовленности летного состава вспомогательной авиации и не всегда правильный выбор районов десантирования. В результате этого, например, многие из диверсантов–разведчиков и значительная часть грузов были сброшены на парашютах в буквальном смысле слова прямо на штыки немецких военнослужащих.
Тем не менее характеризовать эти потери как абсолютно напрасные вряд ли допустимо в принципе. Доказательство — строки отчета Разведуправления штаба 3–го Белорусского фронта: «В Восточной Пруссии мы не имели ни одной разведывательной точки. О рубежах обороны, да и вообще обо всем тыле противника в этой области Германии, у нас было слабое представление. В такой обстановке для раздумий времени не оставалось — надо было действовать решительно, быстро, идя на вынужденный риск и повышенные потери. Иного пути не было».
В современной Калининградской области подвиг представителей советской оперативной разведки увековечен в материалах тематических экспозиций ряда музеев, а также с помощью памятников и обелисков. Перечислим наиболее известные из них:
— воинский мемориал «Разведчикам спецгрупп 1–го Прибалтийского, 2–го и 3–го Белорусского фронтов» у шоссе Калининград — Советск, на участке «поселок Большакове — поселок Десантное» Славского района. В своем нынешнем виде — композиция из трех выполненных из бетона парашютов — был открыт весной 1976 года. На плите мемориала надпись: «С июля 1944 г. по февраль 1945 г. на территории бывшей Восточной Пруссии действовали спецразведгруппы «Джек», «Максим», «Невский», «Матросов», «Прибалтийцы» и др., добывавшие разведданные для подготовки крупнейшей военной операции Великой Отечественной войны по ликвидации восточно–прусской группировки фашистских войск»;
— памятный знак на предполагаемом месте гибели в ночь с 10 на 11 сентября 1944 года в бою с эсэсовцами И. И. Зварики, разведчика ДРГ «Джек», — у поселка Сосновка Полесского района. Установлен по инициативе и силами КРИП ПО «Поиск». Представляет собой выполненный из белого металла щит, установленный на импровизированном могильном холмике;
— памятник капитану П. А. Крылатых, первому по счету командиру ДРГ «Джек», — у поселка Громове Славского района, на изгибе лесной дороги. Сооружен по проекту калининградского скульптора Е. В. Долганя и открыт 9 мая 1988 года. Представляет собой стелу, выполненную из нержавеющей стали и украшенную в центральной части двумя композициями — с изображением щита и меча и барельефом героя;
— памятник лейтенанту Н. А. Шпакову, второму по счету командиру ДРГ «Джек», — у поселка Десантное Славского района. Открыт в 1975 году, автор проекта — калининградский архитектор Е. В. Долгань. Представляет собой стелу из нержавеющей стали;
— скорбный обелиск в честь подвига ДРГ «Мороз» — в Славском районе, у шоссе Гастеллово — Большаков, вблизи того места, где некогда располагался ныне уже не существующий восточнопрусский поселок Розенвальде;
— памятный знак в честь специальной диверсионно–разведывательной группы «Вол» — в районе города Советска;
— обелиск на могиле, в которой предположительно похоронена радистка ДРГ «Док» Т. И. Васильева, — в окрестностях поселка Красная Горка Черняховского района. Возведен в 1965 году. Судя по всему, официального статуса не имеет;
— мемориальный знак в память о радистке ДРГ «Док» Т. И. Васильевой — у стен средней школы № 7 города Черняховска.
Кроме того, имена Героев Советского Союза из числа представителей оперативной разведки присвоены:
— красноармейца Зои Анатольевны Космодемьянской — улице Балтийского района Калининграда (Улица Зои Космодемьянской) и, вероятнее всего, — двум созвучным по названию поселкам: Космодемьяново (бывший Бурбельн) Черняховского района и Космодемьянское (бывший Мользенен) Гурьевского района;
— полковника в отставке Станислава Алексеевича Ваупшаса (Ваупшасова) — пограничной заставе 23–го пограничного дважды Краснознаменного отряда Краснознаменного пограничного управления ФСБ России по Калининградской области.
Подвиг, совершенный советскими диверсантами–разведчиками в тылу восточно–прусской группировки немецко–фашистских войск, нашел отражение и в ряде художественных произведений калининградских писателей. Наиболее значительное из них — роман Юрия Николаевича Иванова «На краю пропасти». Он был издан Калининградским книжным издательством в 1983 году тиражом в 30 тысяч экземпляров, а впоследствии, в переводе, отдельным изданием вышел в Японии.
В основу сюжета этого произведения положена боевая летопись сразу двух разведгрупп Разведуправления штаба 3–го Белорусского фронта — «Джек» и «Максим».

Написал Ⓩ Правда шурави mercaptan на 1941-1945.d3.ru / комментировать