КАКИХ СЕКРЕТНЫХ ПИСЕМ ИЗ КРЕМЛЯ БОЯТСЯ ГУБЕРНАТОРЫ

ФОТО: АНДРЕЙ НИКЕРИЧЕВ / АГН "МОСКВА"

Размер причинённого ущерба, по официальной версии, достиг почти 40 миллиардов рублей. Примечательно, что в трети случаев размер незаконной сделки составлял менее 10 тысяч рублей – такими суммами не брезгуют в основном полицейские и муниципальные чиновники, говорится в заявлении Генпрокуратуры. В отчёте ведомства также отмечается, что люди, пойманные на коррупции, стали чаще добровольно возмещать причинённый ущерб денежными средствами либо незаконно нажитым имуществом.

По данным Генпрокуратуры, на 17% выросло число преступлений, совершённых организованными преступными группами, на 74% связанных с откатами в сфере госзакупок. В прошлом году у чиновников изъяли не подтвержденное доходами имущество на сумму более 20 миллиардов рублей. По сравнению с 18-м годом показатель вырос почти в 70 раз. Тогда изъяли имущество на 311 миллионов.

"Голубой воришка" с честными глазами из ГИБДД и "крышеватель" банкиров

Один из последних громких коррупционных скандалов связан с бывшим начальником ГИБДД Ставропольского края Алексеем Сафоновым. Его и ещё несколько высокопоставленных сотрудников инспекции задержали по подозрению в получении взятки в особо крупном размере.

По версии следствия, полицейские обложили данью сельхозпроизводителей и буквально вынуждали их покупать официально не существующие пропуски для грузовиков. Судя по интерьеру в доме Сафонова, бизнес на взятках был весьма прибыльным. Представления о прекрасном ярко отражала позолота, в том числе на унитазе и раковине.

По словам депутата Госдумы Александра Хинштейна,

...по сути, на Ставрополье действовала самая настоящая мафия, наживавшаяся на всём, от блатных номеров и пропуска большегрузов до торговли песком.

Сам господин Сафонов при этом на камеру ярко рассуждал о борьбе с коррупционерами.

УЖЕ СТАВШИЙ МЕМОМ ЗОЛОТОЙ УНИТАЗ В ДОМЕ АЛЕКСЕЯ САФОНОВА. СКРИНШОТ ВИДЕО ОБЫСКА В ДОМЕ БЫВШЕГО ГЛАВЫ ГИБДД. ИСТОЧНИК: СК РФ / YOUTUBE.COM

Другое громкое расследование – это дело подполковника ФСБ Кирилла Черкалина, которого суд приговорил к семи годам колонии строгого режима и лишил звания. Также его обязали выплатить потерпевшим бизнесменам компенсацию в размере 637 миллионов рублей. Бывший начальник банковского отдела управления "К" Службы экономической безопасности Федеральной службы безопасности обвинялся по статьям о вымогательстве, особо крупной взятке и особо крупном мошенничестве.

Господина Черкалина задержали весной 19-го года, ему предъявили обвинение в получении взяток на сумму 850 тысяч долларов "за совершение действий или бездействия в пользу взяткодателей и коммерческих структур, а также за общее покровительство, в период с ноября 13-го по февраль 15-го года".

При обысках у подполковника ФСБ нашли почти 73 миллиона долларов, 8,5 миллиона евро, 4 тысячи фунтов и 810 миллионов рублей. В ноябре 19-го года у него и его семьи изъяли имущество на 6 миллиардов 300 миллионов рублей. При этом легальный доход подполковника Федеральной службы безопасности и его семьи с 5-го по 19-й год составлял чуть более 55 миллионов рублей.

Борьба с коррупцией или просто передел?

Сколько стоит "крыша" в нашей стране, как работает "вертикаль", по которой бабки поднимаются снизу вверх, и почему для некоторых "крышевателей" рано или поздно, но наступает "момент истины"? Об этом в программе "Царьград. Главное" обозреватель Юрий Пронько беседовал с адвокатами Иваном Мироновым и Дмитрием Красновым, а также председателем Национального антикоррупционного комитета Кириллом Кабановым.

Юрий Пронько: Иван, вот как так: главный "гаишник" Ставрополья имел активы на сотни миллионов долларов, дома – псевдоцыганская роскошь, и только нынешним летом внезапно наступает момент, когда его шарахнули. А до этого что было?

Иван Миронов: Я не верю, что этот Сафонов стал "жертвой" борьбы с коррупцией.

– Не верите? Думаете, не поделился?

И.М.: Я считаю, что шёл передел. А эта команда обожралась, надо менять. Заработал – дай другим пожить. Потому что не бывает так, чтобы у полковника, который долгое время "крышует" дороги, выдаёт спецпропуска, имеет трёхэтажный особняк в золоте и автопарк, начальник был "чистым".

– Тогда что произошло? Ему сказали поделиться или уступи, а он не послушал? И его сдали?

И.М.: Я думаю, так и было. Или когда у нас берут подполковника Черкалина с 73 миллионами долларов… Понятно, что это был общак. А вот чей – каждый раз мы понять не можем.

Есть замечательный Федеральный закон "О контроле за соответствием расходов лиц, замещающих государственные должности, и иных лиц их доходам", принятый в 2012 году. И если выясняется, что за отчётный период на чиновнике или членах его семьи есть активы, превышающие официально заработанные ими деньги, то они подлежат отчуждению в пользу государству.

Такой закон есть, но он работает только тогда, когда на чиновника уже завели уголовное дело, под него копают, и надо на каком-то основании забрать эти активы. А просто так, я не знаю ни одного случая, чтобы этот закон сработал.

– То есть это система?

И.М.: Да, это уже система, причём начиная с уровня кадровиков, у которых находят складированные деньги. Коррупция – это разложение, если перевести с латыни.

– А как это получается? Им приносят наличкой в сумке? Говорят, что Черкалин брал взятки чуть ли не на Лубянке. Вот так нагло, не скрываясь и не боясь камер наблюдения?

И.М.: Что вы хотите от ставропольского гаишника? Чтобы ему деньги в криптовалюте на электронные кошельки переводили? Конечно, всё по старинке тащится налом.

Но при этом обратите внимание, сколько денег у него взяли. Человек не может хранить такой кеш, как Черкалин. Это надо быть сумасшедшим. Это ходовые деньги, и они перемещаются через определённые транзитные пункты, в виде дома этого Сафонова, например.

– Ну, можно предположить, что наличка – эти 810 миллионов рублей, эти 73 миллиона рублей, эти 8,5 миллиона евро наличными – общак, как вы говорите. Но что тогда объекты недвижимости на 6 миллиардов 300 миллионов рублей? Это официально изъятое имущество, согласно заявлению прокуратуры и следственных органов.

И.М.: Это было не лично на них оформлено, а на родственников или доверенных лиц. Сумма, конечно, серьёзная. И это тоже определённое хранение активов.

Неужели всё действительно так прогнило? Необходима смена элит

– Кирилл, как вы считаете, это действительно могут быть какие-то общие деньги некой группы лиц. Вы сталкивались с такими фактами в своей практике? Это системный вопрос, и у нас действительно всё так прогнило, что можно хранить дома почти миллиард рублей?

Кирилл Кабанов: Начнём с того, что коррупция – это часть теневого бизнеса. Это так называемый рентный бизнес, получение коррупционной ренты с этих процессов. Когда мы говорим о капитализме, мы отмечаем, что уровень коррупции при капитализме огромный, потому что есть возможность получения коррупционной ренты с легального бизнеса, с бюджетного процесса, и так далее.

Что контролировал Черкалин со своими подчинёнными?  Или определённые группы, в том числе и из МВД? Он контролировал банковский процесс, отмывание денег. Он крышевал банки, у которых были проблемы.

Поэтому, действительно, это не деньги, отложенные на пожить, а деньги, которые двигаются. Это часть бизнеса. Но надо понимать, что у нас ещё не худшая ситуация в стране, у нас не прогнило всё так, как мы пытаемся представить.

– Кирилл, я не хочу представлять, как это происходит на Западе. Ответьте мне на вопрос: почему никто не замечал активы на сотни миллионов этого ставропольского гибэдэдэшника? К нему никто домой не заходил, унитаз золотой не видел?

К.К.: Дело в том, с 1991 года, как мы помним, вся элита формировалась за счёт коррупционных денег – распилы бюджетных средств, средств Всемирного банка. "Лидеры" этого процесса убеждали всех, что коррупция – это "смазка экономики переходного периода". Это говорили Гавриил Попов, Анатолий Чубайс. И это стало философией элиты. Поэтому золотыми унитазами никого не удивишь.

В Ставрополье задержали кучу народа тогда, включая заместителей губернатора и начальника ГИБДД. Но сам губернатор-то остался на месте и продолжает радостно рапортовать наверх.

Когда Владимир Колокольцев занял пост министра МВД, он сказал: будет персональная ответственность. Но это продолжалось недолго, потому что тогда пришлось бы всех увольнять.  

– Но тогда это уже системная проблема.

К.К.: Именно поэтому президент определяет эту проблему как одну из угроз национальной безопасности. Сейчас ситуация стала однозначно лучше, появились процедуры, потому что уже генеральный прокурор докладывает правду, потому что вскрываются вот такие истории.

Но проблема в том, что необходима добровольная смена наших так называемых элит, но этот процесс не идёт пока быстро, хотя уже есть регионы, в которых губернаторы и их родственники не участвуют в бизнес-процессах. Уже есть некоторые отрасли, которые стали абсолютно прозрачными. И это признают даже западники.

Но у нас остаётся проблема в силовиках, потому что они закрыты. У нас остаётся "крышевание" силовиками на таком уровне, какого не было даже в 90-е годы. И вопрос: кто будет бороться с силовиками?

Жить хотят, как раньше, но уже страшно – сажают

– Кирилл, ты знаешь эту систему изнутри. Есть такой механизм?

К.К.: У нас соответствующий опыт был даже в Советском Союзе. Одной из причин ежовской зачистки органов НКВД как раз и была коррупция, которая расцвела в стране в годы НЭПа. И "тройки" тогда организовывались не для борьбы с политическими конкурентами, а для борьбы со взяточничеством. И первые дела прокурора СССР Андрея Вышинского были как раз по взяточничеству.

– Я понял, без репрессий не обойтись, если называть вещи своими именами. Дмитрий, а как вы это воспринимаете? Я видел, как вы реагировали и на слова Ивана, и на слова Кирилла.

Дмитрий Краснов: Если обратиться к историческому аспекту, то расстрел Ежова, расстрел Ягоды, расстрел Берии, самоубийство Щёлокова – всё это не избавило нас от коррупции. Вопрос только в масштабах. Что изъяли у Ягоды или у Ежова после расстрела? Какие-то отрезы ткани, какие-то костюмы. А у Щёлокова?

А какой сейчас масштаб коррупции? И чему вы удивляетесь? Посмотрите на дело Ильи Клигмана, там из банков 60 миллиардов рублей вывели. Сейчас уже так в лоб деньги не берут и не выводят. Банковская деятельность более-менее поставлена под контроль. Видим ли мы борьбу с самой системой? Да, чиновники хотят жить, как раньше, они к этому привыкли, но уже не получается – страшно, сажают.

Я защищаю нескольких руководителей регионов и слышал о том, что из администрации президента приходят письма: верните столько-то миллиардов, верните столько-то… И возвращают, понимая, что будет дальше, если не вернут.

– Но без посадок. То есть верните, но без посадок?

Д.К.: У нас 89 регионов, как всех сразу посадить? А где потом взять новых людей? Это системная проблема нашей бюрократии, когда чиновники, находясь на своих должностях, начинают их воспринимать как принадлежащие им навсегда. Они считают, что закон им не писан, если он идёт вразрез с их интересами.

Но, исходя из своей практики, я могу сказать, что сейчас, когда растут посадки уже за крупные взятки, а не только за мелкие, чиновники стали бояться брать взятки столь нагло и масштабно, как это происходило ещё недавно.

– С ними борются, и они действительно стали бояться?

И.М.: Я что-то не видел, чтобы в уголовных делах фигурировали взятки в миллионы долларов. И очень странно у нас получается. Кто основные взяточники в России? Чиновники не самого высокого ранга, лейтенанты, майоры, подполковники, редко – полковники. А генералы у нас взяток не берут? Или просто статистики по ним нет?

Или министры… Взяли одного – Улюкаева, а все остальные министры у нас не берут?

БЫВШИЙ МИНИСТР ФИНАНСОВ АЛЕКСЕЙ УЛЮКАЕВ ВО ВРЕМЯ СЛУШАНИЙ ЕГО ДЕЛА В СУДЕ. ФОТО: KOMSOMOLSKAYA PRAVDA / GLOBAL LOOK PRESS

Это система: взятки берут все

– Я хорошо помню те дни. Для правительства это был шок, что арестовали их коллегу. Но потом они все как-то адаптировались.

И.М.: И в любом серьёзном коррупционном деле, где фигурирует крупный чиновник или высокопоставленный сотрудник органов, всегда есть политический заказ, есть своя подоплёка.

– То есть борьба с коррупцией идёт до определённого уровня.

И.М.: Чем хороша система? В системе всем говорят: мы будем закрывать глаза, пока вы лояльны, пока вы делаете то, что нужно делать. И я думаю, что у них уже сформировано внутреннее чутьё.

Что до взяток, то их берут везде. Мы знаем, что должности продаются. Найдите студента, который со взятками не сталкивался в институте. Думаете, в академии ФСБ взяток не берут? Наверняка тоже берут. И каждый студент уже знает: чтобы двигаться дальше, надо заплатить.

Здесь работает классическая формула коррупции "3 Д": деньги – должность – деньги. Надо заплатить деньги, чтобы купить должность, чтобы та принесла ещё больше.

– Иван, я задам провокационный вопрос. Как вы думаете, до какого уровня торгуют креслами? Министерские кресла могут быть проданы?

И.М.: Я это допускаю. И думаю, что тут вопрос цены и уникальности предложения. Конечно, не все кресла могут быть проданы.

Коррупция – угроза национальной безопасности. Но ломать "систему" надо осторожно

– Я вижу, что Кирилл Кабанов с вами не согласен.

К.К.: Ситуация изменилась. Правильно говорит Дмитрий: у нас есть совершенно явные улучшения. У нас и губернаторов, и замминистров, и начальников департаментов сажают, причём не только по коррупционным статьям, но и по ст. 210 УК – за организацию преступного сообщества. Они действительно уже стали бояться, и это большой плюс.

Но когда мы говорим о должностях – там действует система кланов.  Почему Владимир Путин определил коррупцию как угрозу национальной безопасности? Потому что из-за неё теряется управляемость страной. Вот это проблема, когда кланы становятся неуправляемыми.

– Кирилл, но и президент не может постоянно в ручном режиме регулировать все процессы, в том числе и этот.

К.К.: Дело в том, что у нас есть категории чиновников, которые управляются только президентом. То, что силовики сейчас стали явно лучше работать – те же подразделения противодействию коррупции, то же ФСБ, то это ещё и потому, что контролирует собственная безопасность. И если ты задерживаешь материалы по расследованию, к тебе самому приходит проверка. То есть есть определённые механизмы.

Но мы же понимаем прекрасно, как у нас эта система строилась, и что ломать теперь её надо аккуратно, чтобы "ржавчина" не смогла всё провалить и дать ответку. Если слишком сильно и резко закрутить гайки, то этим можно подготовить почву под государственный переворот.

– Даже так может случиться?

И.М.: Я согласен с этими словами.

Д.К.: Совершенно согласен. Вы вспомните группу первых "оборотней в погонах", которых раскрыл Александр Хинштейн, они получили тогда по 20 лет. А дела экс-главы столичного СК генерала Александра Дрыманова, его заместителя генерала Дениса Никандрова? В конце ноября возбудили уголовные дела в отношении четырёх генералов и трёх полковников Росгвардии.

Я считаю, что борьба идёт. Но где взять новых людей, как их сформировать? Новые навыки, новые идеи надо формировать со школы, выращивать нового человека.

– Сейчас в обществе самый большой запрос на социальную справедливость. Людям надоело враньё, распилы, обман, жулики, воры и так далее. И второй запрос – это посадки проворовавшихся чиновников. При этом мы боимся это делать в массовом порядке, потому что это, как говорит Кирилл Кабанов, может привести к государственному перевороту.

И.М.: Я не считаю, что это приведёт к госперевороту. За счёт коррупционеров формируется класс, который будет стоять насмерть за свои дворцы, за свои активы. Им есть за что биться с теми, кто хочет поменять власть в стране путём каких-то перемен. На самом деле это очень устойчивая конструкция. Когда все абсолютно лояльны, но можно воровать …

Я не согласен ещё и с тем, что у нас при Сталине боролись с коррупцией. Тогда был абсолютно чистый передел власти.

– То есть отсутствие жёсткости, отсутствие посадок ещё более усугубляет ситуацию? Они наращивают свою мускулатуру и становятся ещё более сильными?

И.М.: У них усиливаются связи, расширяется команда. Это такое новое ОПС. Когда говорят, что у нас всё-таки борются с коррупцией, почему год за годом никто не замечает ни дворцов, ни яхт, ни премиальных автопарков, которыми чиновники и генералы в принципе владеть не могут? А потом, когда они под кампанию попадают, сразу начинают открываться глаза, словно до этого ничего и не было?  

– Так что же надо делать, чтобы справиться с ситуацией?

Д.К.: С моей точки зрения, надо менять систему взаимоотношений в государстве. То есть при капиталистической форме правления мы нормально не сможем стабилизировать эту ситуацию. Надо менять просто строй на близкий к социалистическому.

– Вы ещё больший радикал, чем Иван.

И.М.: Я считаю, что необходима прозрачность, абсолютная. Чтобы всё было на виду. Надо прекратить эту практику, когда у нас активы чиновников и руководителей спецслужб становятся государственной тайной. И без этой прозрачности мы ничего не сделаем.

К.К. Надо создавать условия, чтобы не за что было платить. Кроме того, пора ужесточать уголовное законодательство. Коррупция должна по ответственности приравниваться к государственной измене, без условно-досрочного освобождения и амнистии. Чтобы этот бизнес был невыгоден. Чтобы риски от него были намного опаснее, чем сам бизнес. Тогда эту проблему можно решить.