Голубиный кот

Миша работал на заводе слесарем третьего разряда и получить четвёртый ему не светило. По разным обстоятельствам. Но Миша вечерами учился в институте на механическом факультете. И закончил таки. После чего предоставил документы начальству и получил автоматом четвёртый разряд. Ибо ему теперь полагалось. А это, я вам скажу, дамы и господа, очень большая разница в зарплате.

Во-первых, Мише надо было семью кормить. А, во-вторых, у Миши была страсть, которая тоже требовала денег. Миша был заядлым голубятником. И у него была одна из лучших голубятен на Привозе. Миша с семьёй жили под самой крышей. Летом жарко, зимой холодно, но они не унывали. Семья была хорошая. Дружная была семья. И однажды…

Холодной, промозглой, дождливой одесской зимой, за Мишей увязался тщедушный котёнок с дрожащим от холода тельцем, кривыми лапками и хвостиком, больше похожем на спичку. Глазки его слезились, и била его мелкая дрожь.

Он прижался к Мишиному ботинку. Помните, дамы и господа, советские ботинки? Ну, так вот.

Сердце известного голубятника Миши не выдержало. Не смог Миша бросить умирающего малыша и принёс. А Соня, таки, его отругала. За то, что долго нёс, а не бежал стрелой. И побежала отмывать малыша в тазу с горячей водой. Хорошая это была девушка – Соня. И спасли они малыша. Отъелся, отогрелся и перестал глотать еду, не пережевывая, дрожа всем телом. Понял, что для него в этой семье всегда найдётся кусочек.

И стал этот самый округлившийся и обросший пушистой шерстью малыш, проскальзывать за Мишей на крышу. Чего Миша очень боялся и ругал малыша.

Но тот, посмотрев на своего спасителя виноватым взглядом, упрямо лез в голубятню, где получал удары крыльями и клювами. Вылетал оттуда, крича и потирая ушибленные места, и снова лез. И стало Мише интересно. И чего это он туда прётся? Ведь явно, чтобы не схватить голубя, так зачем? А когда выяснил, то сам себе не поверил.

Котёнок жался к голубям и норовил зарыться розовым носом в пушистые голубиные грудки, и голуби постепенно привыкли к наглой кошачьей морде, постоянно толкавшейся между ними. И стали просто недовольно пододвигаться, ворча в его сторону что-то своё, голубиное.

А котёнок, потолкавшись между ними, садился посреди голубятни. Закрывал глаза и мурлыкал. Да так громко, что голуби, видимо, воспринимали это, как своё курлыкание, и отвечали ему.

Вскоре Миша перенёс коробку с песочком и кормушку с водой на крышу, потому что Голубиный кот, как его назвали, больше не хотел спускаться. Он с интересом засовывал свой нос под хвосты голубок, вынюхивая там, видимо, яйца. Голубки сердились и били его крыльями, но Голубиный не обижался. Он умел улыбаться и мурлыкать. И вскоре голубки привыкли и перестали беспокоиться.

А вниз Голубиный слетал с радостным мяу только в одном случае.

- Что, яйцы?! Я спрашиваю, яйцы что-ли, - интересовался Миша, скорее для проформы. Потому как, это такой ритуал у них был.

Голубиный начинал радостно прыгать по маленькой мишиной комнатушке и радостно кричать. Миша бежал в голубятню и всегда находил новые яички голубиные. И стая росла. Но вот, что интересно.

Голубиный кот сгребал вылупившихся малышей к себе. Под мягкое, тёплое и ласковое пузо. Чем очень злил голубиных мамаш. Но всё же это лучше. Когда есть кому присмотреть. И когда стая улетала по мановению руки Миши и повинуясь его свисту, то.

Малыши сбегались под защиту Голубиного кота и наступая друг-другу на лапки, крылья и головы, пытались зарыться поглубже в его тёплое, пушистое пузо.

Так Голубиный кот и вырастил свою первую стаю. Голубей, считавших его своей мамой, кормильцем, защитником и тем, кто их любит, и Миша, немного ревнуя, смотрел, как стая голубей летела по мановению кошачьей лапки или просто по кивку головы Голубиного кота.

- Ах, - говорил Миша, - Ах, чтоб ты мне был жив –здоров. Честное слово.

- Ну, ты погляди,-  говорил он Соне. - Нет. Ну ты погляди только, что творит. Меня они так не слушаются.

Соня улыбалась и гладила большого серого кота, а тот.

Тот стоял на самом краю крыши, вытянувшись в струнку. Он смотрел за своими голубями и очень волновался. Он страшно волновался. Переживал, пока они все не возвращались. Тогда он, тревожно мяукая, бежал их пересчитывать и они, толпясь, стремились прижаться к нему.

Миша много раз приглашал знакомых голубятников посмотреть на эту картину и всегда.

Всегда она оставляла у них такое неизгладимое впечатление, что без бутылки тут было никак не обойтись. Соня не сердилась. Она понимала. Хорошая женщина была эта самая Соня. И на Привозе все её любили. Потому, как сердце у неё было доброе и отзывчивое.

 

А тут власти Одессы решили избавиться от огромного количества голубей. Они, видите-ли, портили знаменитую статую Ришелье и вообще. Обкакивали весь центр. И кто-то разбросал отравленный корм и стая.

Стая Голубиного кота не вернулась....