«Я видел русских! Они уже здесь!» Откуда взялась русофобия на Западе
Развернутая в последнее время Западом, и прежде всего Соединенными Штатами, оголтелая кампания по обвинению нашей страны в якобы готовящемся «вторжении на Украину», уже далеко перешла не то что границы правдоподобия, а пределы самого обыкновенного здравого смысла. Все происходящее отчетливо напоминает какое-то коллективное помешательство, истерию, достигшую степени психического недуга. Имя этого недуга известно нам очень хорошо и с давних пор – русофобия. Тем, кто охвачен ею, нет ни малейшей нужды в логических доказательствах их бредовых теорий и огульных обвинений. К чему?
Ведь наша страна и ее народ в глазах русофобов априори являются источником «мирового зла» и им чохом приписываются все самые низменные стремления и самые отталкивающие черты, которые только можно представить. Русофобия возникла далеко не вчера, у ее появления на свет, равно, как и у завидной живучести, имелись и имеются вполне конкретные причины. Она многолика, интернациональна и умеет меняться в соответствии с «веяниями времени», сохраняя неизменным лишь одно – патологическую ненависть ко всему русскому и страстное желание физически уничтожить не только Россию, как государство, но и, по возможности, всех живущих в нем, до последнего человека.
Прежде чем начинать наше (пусть и достаточно беглое) исследование русофобии, следует вспомнить о том, откуда и когда взялся сам этот термин. Вопреки заявлениям некоторых «умников», это вовсе не «нарратив кремлевской пропаганды», а слово, введенное в оборот в ХІХ веке одним из выдающихся русских поэтов и публицистов – Петром Вяземским. Между прочим, самым настоящим князем и тайным советником. Именно этим определением Петр Андреевич припечатал изданную в 1843 году в Париже лживую книжонку некоего маркиза Адольфа де Кюстина «Россия в 1839 году». Проведший в нашем отечестве три месяца французик по возвращению домой излил на Россию не то что ушат, а настоящий Ниагарский водопад грязи. Можно ли считать его гнусный пасквиль «священной книгой» русофобов, одной из «документальных работ», ставшей краеугольным камнем воздвигнутой ими вселенской лжи? Более, чем.
Не вдаваясь особо в подробности, отмечу, что именно де Кюстину принадлежит сомнительная «честь» таких «открытий», как «рабская сущность» характера русских, непостижимым образом сопряженная с наличием у них «чрезмерного честолюбия» и «неуемной тяги к тиранству». Кстати говоря, термин «тюрьма народов» применительно к нашей стране ввел также этот проходимец. Как и любой откровенно русофобский опус, степенью достоверности стряпня де Кюстина обладала в точности такой же, как побасенки барона Мюнхгаузена. К примеру, он, находившийся на территории нашей страны исключительно летом, с большим смаком расписывал «ужасающие русские морозы», также, ясен пень, способствовавшие жестокости местных нравов. Исчерпывающее представление о «правдивости» поганца дает его утверждение о том, что «буквально перед каждым русским домом стоит виселица, на которой в любую минуту может быть повешен сам хозяин, либо его семья». Стоит ли говорить, что в таком ужасающем виде французский дурень вывел самые обычные детские качели?
То, что эта гиль была нацарапана и впоследствии опубликована исключительно по личной инициативе маркиза, вызывает сильнейшие сомнения. Три переиздания во Франции, дополнительные тиражи в Бельгии, переводы и издания в Британии и США... Ну, очень уж похоже на то, что в наши дни именуется «массированной информационной кампанией». Вернее – спецоперацией по демонизации нашей страны в преддверии готовившейся уже тогда Крымской войны. На эту мысль наводит, кстати, и то, что примерно тогда же во Франции начали усиленно «раскручивать» бред относительно другого «священного» для русофобов текста – «Завещания Петра Великого». Лишний раз пересказывать суть этой фальсификации нет смысла – о ней написано более чем достаточно. «Документ», якобы «добытый в секретных архивах императрицы Елизаветы», разобран историками «по косточкам» и опровергнут по каждому пункту.
Тем не менее ссылаться на него кое-кто продолжает по сей день, как и на мазню де Кюстина. Кстати говоря, в ХХ веке самое большее количество раз его пасквиль переиздавался в США (четырежды) и ... в России. У нас эту мерзость, моментально (и вполне заслуженно) угодившую под цензурный запрет сразу после опубликования, принялись тиражировать, понятное дело, в годы «перестройки» и переиздали с 1996 по 2008 год пять раз. В 2009 году еще и аудиокнигу выпустили. Самыми горячим поклонником» записок де Кюстина был один из величайших апологетов русофобии – сам Збигнев Бжезинский, считавший ее «идеальным описанием русского характера и политической системы». А посол США в нашей стране Уолтер Смит в 1951 году восторженно писал о ней, что это... «лучшее произведение, когда-либо написанное о Советском Союзе». Нет, русофобия, это точно диагноз.
Так уж сложилось, что первой, пожалуй, в ранг государственной идеологии русофобию возвела Польша. Ну, никак не удавалось забыть краткосрочное «владение» Московским Кремлем, что порождало в головах панов самые бредовые прожекты и планы, с которыми там носились чуть ли не все – от коронованных особ до мелкопоместной шляхты. Ярчайшим представителем этого буйнопомешанного племени можно считать генерала Михала Сокольницкого, без устали уговаривавшего Наполеона Бонапарта напасть на нашу страну и уничтожить ее, безжалостно расчленив и щедро наделив при этом Речь Посполитую. Некоторые источники сегодня считают его реинкарнацией экс-министра обороны современной Польши Антония Мацеревича (Шутка!).
К огромному сожалению, для абсолютного большинства польских политиков и генералов русофобия была и есть совершенно неотъемлемой чертой, без которой представить их невозможно. Отсюда – и первенство Польши в списке стран, имевших наибольшее количество войн с Россией, в котором она далеко опережает ту же Германию. С этой страной, кстати, наблюдается настоящий парадокс – патологическими русофобами немцев, как таковых, назвать сложно. Тем не менее именно из числа представителей этого народа вышли, увы, ярчайшие представители ненавистников и смертельных врагов нашего Отечества. При этом речь тут не только о бесноватом «фюрере» Третьего рейха и его многочисленном окружении, предпринявших самую, пожалуй, масштабную попытку воплотить русофобские теории на практике и обошедшуюся в миллионы загубленных человеческих жизней. Патологическими русофобами были и основоположники совсем другой идеологии, также рожденные на земле Германии – Карл Маркс и Фридрих Энгельс.
Даже самые полные собрания сочинений этих «классиков», фактически «канонизированных» советской властью, выходили в нашей стране с преизрядным количеством купюр и умолчаний. Будь по-другому, вынужденные штудировать их труды «молодые коммунисты» и просто студенты, пожалуй, пришли бы в ужас – ведь бородатые «борцы с мировым капиталом» считали Россию не просто «Империей зла» и главным препятствием для грезившейся им «мировой революции». Смертельным «врагом демократии и свободы» им виделся весь русский народ, с его «генетически заложенным консерватизмом» и «варварством». Особенно неистовствовал Энгельс, призывавший «стереть с лица земли весь этот реакционный народ» в ходе будущей «всемирной истребительной революционной войны», при этом используя тактику «самого жестокого террора». Право слово, если человеку, в совершенстве владеющему немецким, но несведущему в некоторых исторических деталях, предложить к прочтению несколько текстов «классиков марксизма», он, пожалуй, решил бы, что ему подсунули писанину доктора Геббельса или директивы Гиммлера.
История сыграла с Карлом и Фридрихом презлую шутку – именно «славянские варвары» оказались единственными, кто смог воплотить их идеи на практике, создав первое государство рабочих и крестьян, свободное от капиталистического гнета. Интересно, с какой интенсивностью вертелись они в своих гробах, когда в СССР их именами называли города и поселки, заводы и фабрики, улицы и площади? Что характерно, в бывшей вечным врагом России Великобритании предпочитали русофобствовать не на словах, а на деле, причем, по большей части втайне, по-подлому и исподтишка. Англо-саксонский «стиль» русофобии расцвел буйным цветом в совершенно других широтах – в Соединенных Штатах Америки.
Наиболее ярким символом русофобии по-американски считается, конечно же, первый министр обороны США Джеймс Форрестол. Тот самый, который якобы сиганул с 16-го этажа из больничной палаты психушки с криком «Русские идут!» На самом деле все было не так, или, вернее, не совсем так. Из окна лечебного заведения министр и вправду выбросился, однако это был никакой не дурдом, а Национальный военно-морской медицинский центр США. С другой стороны, проблемы, с которыми он туда попал действительно были из области психиатрии – его даже электрошоком, модным в то время, собирались лечить.
«Повернутость» на «русской угрозе» у Форрестола однозначно имелась, причем ярчайшая, однако, в момент ухода из жизни он ничего такого не кричал. Во всяком случае, свидетелей, способных это подтвердить, не существует в природе, а заполошные вопли: «Я видел русских! Они уже здесь!» военному министру, возможно, приписали не шибко любившие его американские же журналисты. Форрестол был русофобом не слова, но дела – он активнейшее участвовал в создании НАТО, проработке планов ядерных ударов по нашей стране (таких, как «Тоталити» и «Дропшот»), а также изводил тогдашнего президента США Гарри Трумэна требованиями многократно увеличить финансирование его ведомства в связи с грядущей «совершенно неизбежной войной с Советами». В конечном итоге и перетрудил голову до того, что в марте 1949 года был уволен с поста «по медицинским показаниям», а спустя два месяца покончил с собой. Символом чокнутого антикоммуниста его во многом сделала впоследствии советская пропаганда – впрочем, имея к тому все основания. С другой стороны, кое в чем Форрестолу было далеко до некоторых своих коллег. В частности – того же генерала Джорджа Паттона.
Этот деятель, считающийся на Западе (да и кое-кем у нас тоже) «истинным героем борьбы с нацизмом», на самом деле представлял собой не просто горячего поклонника Третьего рейха и махрового антисемита. Русофобом он был высочайшей, эталонной, если так можно выразиться, пробы. Мало того, что в собственных дневниках и личной переписке Паттон утверждал, что «запросто взял бы и Прагу, и Берлин, если б ему только позволили». Он на полном серьезе считал разбившую полчища Вермахта страну «слабой» и брался разгромить ее «одной левой», «взяв» также и Москву. О его отношении к нашей стране и народу можно рассказывать долго, но я ограничусь всего парочкой цитат: всех русских поголовно Паттон считал «варварами, хроническими алкоголиками и сукиными детьми», при этом утверждая, что «понимать русских нужно на уровне расчета количества железа и свинца, потребных для их истребления». Милейший человек, не правда ли?
Что характерно, все «выдающиеся русофобы» 40-х – 50-х годов прошлого столетия заканчивали скверно. Форрестол, как уже было сказано выше, спятил и сиганул в окно, Паттон погиб в результате автомобильной аварии, случившейся при предельно «мутных» обстоятельствах (есть сильное подозрение, что «потерявшего берега» генерала ликвидировали свои же). Сенатор Джозеф Маккарти, в 1950 году взбудораживший Соединенные Штаты утверждением о том, что все их государственные структуры «переполнены коммунистами и русскими агентами» и устроивший в этой стране беспрецедентную «охоту на ведьм», сломавшую массу жизней и судеб, попросту спился и помер от банального цирроза печени, не дотянув и до 50 лет. Однако ядовитые семена, щедро разбросанные этими «отцами-основателями американской школы русофобии» дали не просто обильные, а весьма буйные всходы.
Именно Соединенные Штаты «подарили» миру таких совершенно выдающихся русофобов и русофобок, как, не к ночи будь помянуты, Збигнев Бжезинский и Джордж Сорос, Мадлен Олбрайт и Хилари Клинтон, Майкл Макфол и незабвенный Джон Маккейн. Нынешние представители Белого дома, Госдепа, Пентагона и иже с ними – лишь продолжатели и подражатели. Следует помнить, что особо яростные вспышки русофобии с самых давних времен происходили на Западе в те моменты, когда Россия обретала особые силу и мощь, уверенно двигалась к величию и новым победам. Злоба и клевета врагов всегда была лучшей оценкой избранного нашей страной курса.
Ведь наша страна и ее народ в глазах русофобов априори являются источником «мирового зла» и им чохом приписываются все самые низменные стремления и самые отталкивающие черты, которые только можно представить. Русофобия возникла далеко не вчера, у ее появления на свет, равно, как и у завидной живучести, имелись и имеются вполне конкретные причины. Она многолика, интернациональна и умеет меняться в соответствии с «веяниями времени», сохраняя неизменным лишь одно – патологическую ненависть ко всему русскому и страстное желание физически уничтожить не только Россию, как государство, но и, по возможности, всех живущих в нем, до последнего человека.
Немного об «отцах-основателях»
Прежде чем начинать наше (пусть и достаточно беглое) исследование русофобии, следует вспомнить о том, откуда и когда взялся сам этот термин. Вопреки заявлениям некоторых «умников», это вовсе не «нарратив кремлевской пропаганды», а слово, введенное в оборот в ХІХ веке одним из выдающихся русских поэтов и публицистов – Петром Вяземским. Между прочим, самым настоящим князем и тайным советником. Именно этим определением Петр Андреевич припечатал изданную в 1843 году в Париже лживую книжонку некоего маркиза Адольфа де Кюстина «Россия в 1839 году». Проведший в нашем отечестве три месяца французик по возвращению домой излил на Россию не то что ушат, а настоящий Ниагарский водопад грязи. Можно ли считать его гнусный пасквиль «священной книгой» русофобов, одной из «документальных работ», ставшей краеугольным камнем воздвигнутой ими вселенской лжи? Более, чем.
Не вдаваясь особо в подробности, отмечу, что именно де Кюстину принадлежит сомнительная «честь» таких «открытий», как «рабская сущность» характера русских, непостижимым образом сопряженная с наличием у них «чрезмерного честолюбия» и «неуемной тяги к тиранству». Кстати говоря, термин «тюрьма народов» применительно к нашей стране ввел также этот проходимец. Как и любой откровенно русофобский опус, степенью достоверности стряпня де Кюстина обладала в точности такой же, как побасенки барона Мюнхгаузена. К примеру, он, находившийся на территории нашей страны исключительно летом, с большим смаком расписывал «ужасающие русские морозы», также, ясен пень, способствовавшие жестокости местных нравов. Исчерпывающее представление о «правдивости» поганца дает его утверждение о том, что «буквально перед каждым русским домом стоит виселица, на которой в любую минуту может быть повешен сам хозяин, либо его семья». Стоит ли говорить, что в таком ужасающем виде французский дурень вывел самые обычные детские качели?
То, что эта гиль была нацарапана и впоследствии опубликована исключительно по личной инициативе маркиза, вызывает сильнейшие сомнения. Три переиздания во Франции, дополнительные тиражи в Бельгии, переводы и издания в Британии и США... Ну, очень уж похоже на то, что в наши дни именуется «массированной информационной кампанией». Вернее – спецоперацией по демонизации нашей страны в преддверии готовившейся уже тогда Крымской войны. На эту мысль наводит, кстати, и то, что примерно тогда же во Франции начали усиленно «раскручивать» бред относительно другого «священного» для русофобов текста – «Завещания Петра Великого». Лишний раз пересказывать суть этой фальсификации нет смысла – о ней написано более чем достаточно. «Документ», якобы «добытый в секретных архивах императрицы Елизаветы», разобран историками «по косточкам» и опровергнут по каждому пункту.
Тем не менее ссылаться на него кое-кто продолжает по сей день, как и на мазню де Кюстина. Кстати говоря, в ХХ веке самое большее количество раз его пасквиль переиздавался в США (четырежды) и ... в России. У нас эту мерзость, моментально (и вполне заслуженно) угодившую под цензурный запрет сразу после опубликования, принялись тиражировать, понятное дело, в годы «перестройки» и переиздали с 1996 по 2008 год пять раз. В 2009 году еще и аудиокнигу выпустили. Самыми горячим поклонником» записок де Кюстина был один из величайших апологетов русофобии – сам Збигнев Бжезинский, считавший ее «идеальным описанием русского характера и политической системы». А посол США в нашей стране Уолтер Смит в 1951 году восторженно писал о ней, что это... «лучшее произведение, когда-либо написанное о Советском Союзе». Нет, русофобия, это точно диагноз.
Кто впереди планеты всей?
Так уж сложилось, что первой, пожалуй, в ранг государственной идеологии русофобию возвела Польша. Ну, никак не удавалось забыть краткосрочное «владение» Московским Кремлем, что порождало в головах панов самые бредовые прожекты и планы, с которыми там носились чуть ли не все – от коронованных особ до мелкопоместной шляхты. Ярчайшим представителем этого буйнопомешанного племени можно считать генерала Михала Сокольницкого, без устали уговаривавшего Наполеона Бонапарта напасть на нашу страну и уничтожить ее, безжалостно расчленив и щедро наделив при этом Речь Посполитую. Некоторые источники сегодня считают его реинкарнацией экс-министра обороны современной Польши Антония Мацеревича (Шутка!).
К огромному сожалению, для абсолютного большинства польских политиков и генералов русофобия была и есть совершенно неотъемлемой чертой, без которой представить их невозможно. Отсюда – и первенство Польши в списке стран, имевших наибольшее количество войн с Россией, в котором она далеко опережает ту же Германию. С этой страной, кстати, наблюдается настоящий парадокс – патологическими русофобами немцев, как таковых, назвать сложно. Тем не менее именно из числа представителей этого народа вышли, увы, ярчайшие представители ненавистников и смертельных врагов нашего Отечества. При этом речь тут не только о бесноватом «фюрере» Третьего рейха и его многочисленном окружении, предпринявших самую, пожалуй, масштабную попытку воплотить русофобские теории на практике и обошедшуюся в миллионы загубленных человеческих жизней. Патологическими русофобами были и основоположники совсем другой идеологии, также рожденные на земле Германии – Карл Маркс и Фридрих Энгельс.
Даже самые полные собрания сочинений этих «классиков», фактически «канонизированных» советской властью, выходили в нашей стране с преизрядным количеством купюр и умолчаний. Будь по-другому, вынужденные штудировать их труды «молодые коммунисты» и просто студенты, пожалуй, пришли бы в ужас – ведь бородатые «борцы с мировым капиталом» считали Россию не просто «Империей зла» и главным препятствием для грезившейся им «мировой революции». Смертельным «врагом демократии и свободы» им виделся весь русский народ, с его «генетически заложенным консерватизмом» и «варварством». Особенно неистовствовал Энгельс, призывавший «стереть с лица земли весь этот реакционный народ» в ходе будущей «всемирной истребительной революционной войны», при этом используя тактику «самого жестокого террора». Право слово, если человеку, в совершенстве владеющему немецким, но несведущему в некоторых исторических деталях, предложить к прочтению несколько текстов «классиков марксизма», он, пожалуй, решил бы, что ему подсунули писанину доктора Геббельса или директивы Гиммлера.
История сыграла с Карлом и Фридрихом презлую шутку – именно «славянские варвары» оказались единственными, кто смог воплотить их идеи на практике, создав первое государство рабочих и крестьян, свободное от капиталистического гнета. Интересно, с какой интенсивностью вертелись они в своих гробах, когда в СССР их именами называли города и поселки, заводы и фабрики, улицы и площади? Что характерно, в бывшей вечным врагом России Великобритании предпочитали русофобствовать не на словах, а на деле, причем, по большей части втайне, по-подлому и исподтишка. Англо-саксонский «стиль» русофобии расцвел буйным цветом в совершенно других широтах – в Соединенных Штатах Америки.
Ненависть под звездами и полосами
Наиболее ярким символом русофобии по-американски считается, конечно же, первый министр обороны США Джеймс Форрестол. Тот самый, который якобы сиганул с 16-го этажа из больничной палаты психушки с криком «Русские идут!» На самом деле все было не так, или, вернее, не совсем так. Из окна лечебного заведения министр и вправду выбросился, однако это был никакой не дурдом, а Национальный военно-морской медицинский центр США. С другой стороны, проблемы, с которыми он туда попал действительно были из области психиатрии – его даже электрошоком, модным в то время, собирались лечить.
«Повернутость» на «русской угрозе» у Форрестола однозначно имелась, причем ярчайшая, однако, в момент ухода из жизни он ничего такого не кричал. Во всяком случае, свидетелей, способных это подтвердить, не существует в природе, а заполошные вопли: «Я видел русских! Они уже здесь!» военному министру, возможно, приписали не шибко любившие его американские же журналисты. Форрестол был русофобом не слова, но дела – он активнейшее участвовал в создании НАТО, проработке планов ядерных ударов по нашей стране (таких, как «Тоталити» и «Дропшот»), а также изводил тогдашнего президента США Гарри Трумэна требованиями многократно увеличить финансирование его ведомства в связи с грядущей «совершенно неизбежной войной с Советами». В конечном итоге и перетрудил голову до того, что в марте 1949 года был уволен с поста «по медицинским показаниям», а спустя два месяца покончил с собой. Символом чокнутого антикоммуниста его во многом сделала впоследствии советская пропаганда – впрочем, имея к тому все основания. С другой стороны, кое в чем Форрестолу было далеко до некоторых своих коллег. В частности – того же генерала Джорджа Паттона.
Этот деятель, считающийся на Западе (да и кое-кем у нас тоже) «истинным героем борьбы с нацизмом», на самом деле представлял собой не просто горячего поклонника Третьего рейха и махрового антисемита. Русофобом он был высочайшей, эталонной, если так можно выразиться, пробы. Мало того, что в собственных дневниках и личной переписке Паттон утверждал, что «запросто взял бы и Прагу, и Берлин, если б ему только позволили». Он на полном серьезе считал разбившую полчища Вермахта страну «слабой» и брался разгромить ее «одной левой», «взяв» также и Москву. О его отношении к нашей стране и народу можно рассказывать долго, но я ограничусь всего парочкой цитат: всех русских поголовно Паттон считал «варварами, хроническими алкоголиками и сукиными детьми», при этом утверждая, что «понимать русских нужно на уровне расчета количества железа и свинца, потребных для их истребления». Милейший человек, не правда ли?
Что характерно, все «выдающиеся русофобы» 40-х – 50-х годов прошлого столетия заканчивали скверно. Форрестол, как уже было сказано выше, спятил и сиганул в окно, Паттон погиб в результате автомобильной аварии, случившейся при предельно «мутных» обстоятельствах (есть сильное подозрение, что «потерявшего берега» генерала ликвидировали свои же). Сенатор Джозеф Маккарти, в 1950 году взбудораживший Соединенные Штаты утверждением о том, что все их государственные структуры «переполнены коммунистами и русскими агентами» и устроивший в этой стране беспрецедентную «охоту на ведьм», сломавшую массу жизней и судеб, попросту спился и помер от банального цирроза печени, не дотянув и до 50 лет. Однако ядовитые семена, щедро разбросанные этими «отцами-основателями американской школы русофобии» дали не просто обильные, а весьма буйные всходы.
Именно Соединенные Штаты «подарили» миру таких совершенно выдающихся русофобов и русофобок, как, не к ночи будь помянуты, Збигнев Бжезинский и Джордж Сорос, Мадлен Олбрайт и Хилари Клинтон, Майкл Макфол и незабвенный Джон Маккейн. Нынешние представители Белого дома, Госдепа, Пентагона и иже с ними – лишь продолжатели и подражатели. Следует помнить, что особо яростные вспышки русофобии с самых давних времен происходили на Западе в те моменты, когда Россия обретала особые силу и мощь, уверенно двигалась к величию и новым победам. Злоба и клевета врагов всегда была лучшей оценкой избранного нашей страной курса.
- Автор: Александр Неукропный