Журналист взял пример с мигрантов: «Алё, Охрана леса? Я хотел бы с топором поехать в сторону Брузгов»

Журналист Дмитрий Гурневич узнал, позволено ли в нашей стране гражданину Беларуси то, что позволено мигрантам из Ирака. – Некалі налібацкія самагоншчыкі (з маёй роднай вёскі) вазілі дровы з-пад хаты пад апараты на трактарах, бо баяліся сячы дрэвы ў лесе. Здымкі і кадры, як нейкія людзі сякуць лес каля Брузгоў, паказвалі ўчора па дзяржканалах, яны на афіцыйных інфармацыйных рэсурсах. І? І нічога. Ну то я пазваніў у Гродненскі лясгас, – пишет Дмирий Гурневич. – Гаварыў на «чыста рюскім», каб не спалохаць спецыялістаў. — Добрый день. Скажите, а можно ли мне сейчас поехать в лес под Брузги и нарубить 5-8 деревьев? — В смысле? — Просто, топором. И забрать с собой, или оставить, я пока не решил. — Нет, конечно, вы что. — А почему тогда какие-то люди вчера это делали и никто их не остановил? Я видел сюжет по БТ, ни одного лесника вашего там не было, ни милиции. — Я думаю, что этих людей потом накажут... — А можно узнать, кто? — Я не знаю. Наверное, главный лесничий знает. Но он будет только в понедельник. Звоните ему потом. — Ага, вернётся через неделю и накажет их? — Не знаю. Позвоните в Охрану леса, может. *** — Алё, это Охрана леса? — Да. — Я хотел бы сегодня с топором поехать в сторону Брузгов, нарубить там около десятка деревьев и разжечь два десятка костров. Мне нужно ваше разрешение? — ... Вы хотите такое сделать сами? Я не понимаю вас. — Я просто видел, что вчера то же делали какие-то люди возле границы, а потом ещё бросали наши белорусские деревья на польскую сторону. Я подумал, что и мне можно. Тем более я гражданин Беларуси, а они вроде нет. Помню, когда я был ребёнком, собирал чернику машинкой, лесники нам угрожали штрафами. А тут люди деревья рубят и никого нет. — Поймите, нам это тоже очень не нравится. Мы туда выезжали, но мы там ничего не можем сделать. Мы тоже возмущены, но там всем занимаются совершенно другие люди. Они всё решают. Звоните к пограничникам, это они всё там контролируют. Мы, правда, ничего не можем сделать, но мы очень возмущены тем, что там происходит.