Равновесие чувства и мысли
Арбен Кардаш
Лезгинский поэт, прозаик, литературовед, драматург, пишущий на родном и русском языках. Родился в 1961 г. в селении Микрах Докузпаринского района Республики Дагестан. Окончил Литературный институт им. А.М. Горького (поэтический семинар Льва Ошанина). Автор более пятнадцати книг стихов и прозы, двух пьес, поставленных на сцене Лезгинского государственного музыкально-драматического театра им. С. Стальского. Перевёл на лезгинский язык стихи Низами Гянджеви, Рудаки, И.В. Гёте, А. Пушкина, М. Лермонтова, А. Блока, Н. Тряпкина, Л. Ошанина, Е. Евтушенко, А. Вознесенского и др. Стихи и проза Арбена Кардаша также неоднократно переводились на языки народов России и СНГ, включены в программы высших и средних учебных заведений Дагестана. Член СП России. Народный поэт Дагестана, заслуженный деятель искусств РД. Лауреат Государственной премии РД, премий «Шарвили», учреждённой лезгинской общественностью, и «Золотой орёл» Союза журналистов Дагестана. Работает старшим редактором лезгинских изданий в Дагестанском книжном издательстве. Живёт в Махачкале.
Бабочка
Бабочка, да неужели так ты пленена огнём,
Что торопишься безумно ты сгореть нежданно в нём?
Так любить – слепого участь, эй, бедняжечка, постой!
Слеп и сам огонь, когда он распылается звездой.
Обладать свечи сияньем не любому суждено,
Что ж ты бьёшься и стучишься в полуночное окно?
Ведь стекло прозрачно-зорко, словно соколиный глаз.
Может быть, его преграда в моём сердце родилась…
Разве же оно позволит долететь до фитилька?
Нет, беда тебя минует, хоть совсем недалека.
Вот сейчас свечу задую, божьей твари я не враг,
Распахну окно широко в шелестящий тёплый мрак.
Ты заметишь ли, бедняжка, сердца негасимый свет?
В тихую мою лачугу запорхнёшь ты или нет?
Не дождусь тебя: в окошке лишь бестрепетная мгла.
Ищешь ты свечу другую и на ней сгоришь дотла.
Хорошо б и мне умчаться в неизведанную даль
И найти огонь, в котором было бы сгореть не жаль!
Снег
Падает снег. Побелело на воле.
Блещут снежиночки, тихи, легки.
Сердце щемит, до утра его поле
Режет безжалостный лемех тоски.
Что за тоска? Что такое случилось?
Снег только снег, а ты – это ты.
Всё поднебесье вокруг заклубилось,
Пух голубиный летит с высоты.
Сеется снег, словно души из рая
Выпорхнули, нету мер им и смет.
Падают, падают, напоминая,
Что под луною бесчинствует смерть.
Падает снег расточительно щедро,
Тая, рождается на лету.
Как упоительно без ущерба
Тратить небесную чистоту!
Кажется, мчится скакун неизвестный, –
Пух одуванчиков из-под копыт!
Между земной и небесною бездной
Битва несметных снежинок кипит.
Вьёт и пуржит, снегопад стихает.
Крепнет душа и не клонится ниц.
Снег между жизнью и смертью порхает
Зыбкой границей во мгле без границ.
Перевод Виктора Лапшина
* * *
Чаши весов нам даны от рожденья:
Сердце и разум. Всегда и у всех.
Но не дано распознать за мгновенье,
Чаше какой перевесить не грех.
И не дано распознать, что мы взвесим,
В чаше какой и на случай какой,
И эталон для весов неизвестен –
Нет подобающих гирь под рукой.
Не говорите: «Не всё ли равно вам,
Разница в чашах совсем ни к чему,
Только бы вещь подбиралась толково,
Да продавалась она по уму».
Не говорите, не думайте даже,
Не назначайте базарной цены.
Разве весы, что для купли-продажи,
Были когда-то и где-то верны?
Чаша рассудка, сердечная чаша –
Точность весов не сравнима ни с чем:
Если в одной осмысление наше,
То без другой мы безвольны совсем.
Разум не ведает чувственной выси,
Сердцу – не выдумать, не смекнуть.
Лишь равновесие чувства и мысли
Нам сохранит человечности суть.
Перевод Николая Скрёбова
Горе моё – счастье моё
Надоел мне томительный лепет,
Что огонь превращается в лёд…
Тот, кто плачет о правде, ослепнет,
Тот, кто верит неправде, умрёт.
Я забыл об Отце и о Сыне.
Сжата вечность в дорожной суме.
Каждый день, как петля на осине,
Каждый год, словно вечность в тюрьме.
Всюду розги и цепи. И карцер
Для любого рассвета открыт.
Я рублю свой обугленный панцирь,
Разбиваю остатки корыт!
Отвергая и водку, и брагу
На последний вхожу перевал,
«К Шалбуздагу, душа, к Шалбуздагу,
Где таится начало начал!»
Где из гор поднимаются бивни,
Где сливаются нечет и чёт;
Где течёт Чехи-Вац неизбывно.
Где Самур неизбывно течёт!
Вот и всё, я уже не калека…
Хорошо, словно это во сне.
Вот и сердце, как маятник века,
Оживает и плачет во мне.
Снова есть чем на свете гордиться,
С напряженьем мгновений и жил…
И орёл надо мною кружится,
Чтобы я на земле не кружил.
Перевод Михаила Анищенко
Маковый луг
На земле отцов, на маковом лугу
Я лежу, глазами небо стерегу.
Голубой простор ушедшего давно
Прокрутил мне Бог, как старое кино.
И была в нём мама снова молодой,
В белой шали шёлковой, не седой.
Вижу: ткёт она ковёр свой... Нет сомнения,
Так впервые я узрел – вдохновение...
Вижу: бабушка там печь топит жаркую,
Чтобы испечь для нас хлеба – солнца яркие.
Там в один из дней таких пусть несмело я,
Но испёк свои стихи неумелые.
...Лето, осень ли, весна ли, зима ли –
Бусы жизни всё одно мне сияли!
Много позже и не сразу, не вдруг
Понял я, что это жизнь – маков луг...
Но тогда я, бросив дом, рвался вдаль.
Горы плакали: «Вернись! Будет жаль!»
Я не слышал их. Не видел во мраке,
Как рванулись на лугу вслед мне маки...
Не отведав даже счастья сполна,
Не заметил, как прошли времена.
...Если б маки в нашей жизни простой
Облетали не с такой быстротой!
Ночное небо
Глядя в ночное небо,
Звёзд не читай скрижаль,
Лучше поведай слепо
Богу свою печаль.
Ночью к тебе он ближе,
Ибо твою мольбу,
В самом зените слыша,
Видит твою судьбу.
Сердцем, душой, глазами
Верь – и превысишь боль,
Слившийся с небесами
Больше звезды любой.
Даже в земном и сущем
Станешь частицей той
Бога, чтоб с Ним в грядущем
Вечной сиять звездой.
Перевод Надежды Кондаковой
Низами
Храм Низами... Средь строф его чудесных
Я долго жил без пищи и воды,
Как пылкий дервиш. И в прекрасных песнях
Опять узрел алпанские следы.
За грубой штукатуркой переводов
Я различил цвета родных знамён,
Огонь и дым воинственных походов,
Лезгинский строй исчезнувших имён.
Пускай легла персидская овчина
На наш суровый горский матерьял,
Но Низами писал пером лезгина,
Лезгинскими чернилами писал!
И он – чужой? Поныне горько тужим,
Как Шарвили, куда-то девший меч,
О самой яркой из земных жемчужин,
Которых не сумели мы сберечь.
Перевод Евгения Чеканова
* * *
За окном идёт бесшумный снег,
Словно колыбельную поёт.
Я усну, и, может быть, навек
Сердце успокоится моё.
Голос тихий слышится во сне:
«Счастлив ты! Тебе уйти дано
В сторону, откуда сыплет снег,
Засыпая светлое окно».
Что же снегу я скажу в ответ?
Снег, как мама, мягкий и родной.
Разве я могу ответить «нет»
Небу, где дарован ей покой?
Не могу уйти с тропинки сна,
Скрыться в глубине небытия.
С крыльями свобода мне дана,
Полечу за снегом следом я.
Утром будет спать спокойный дом,
Тихо подойдёт ко мне жена.
Снег, две ночи шедший за окном,
На висках моих найдёт она…
Перевод Андрея Данкеева
Эй, вы…
Эй, вы, что сыты и пьяны,
Кичась обилием казны!
Людского рода стыд и срам,
Вы мните, что равны богам?
Вам неизвестно слово «честь»,
Хотя от спеси всяк раздут.
Не ведали, что банки есть,
Где доброту в залог берут?
Пусть недоступный идеал
В душе истерзанной поблек,
Пусть весь открытой раной стал –
Но человек я! Человек!
Гнетёт несчастий груз с утра.
Ужели мир погряз во зле?
Ужели чуда и добра
Бывает столько на земле?
Не Бог, не царь и не герой,
Не странник с нищенской клюкой,
Не камень, не тростник, не червь,
Я – человек! Во мне есть честь,
Намус, и веры благодать.
Есть сердце, жарок крови бег.
Язык мой не приучен лгать.
Я – человек! Я – человек!
Я должен жить… Пусть ночь черна –
Душа плоды дарить должна.
Тружусь пчелою, муравьём…
Что ж счастья в доме нет моём?
Век тяжкий для страны настал:
Мой труд в цене совсем упал,
Порушен в душах идеал,
Сражает подлость наповал.
Вы мнили – отчего бы нет? —
На небесах купить ночлег?
Но вам Всевышний даст ответ:
«Я – человек! Я – человек!»
Перевод Виктора Куллэ
Поздравляем Арбена Кардаша с 60-летием и желаем крепкого здоровья, творческих и житейских радостей!