ВРУБЕЛЬ
Михаил Врубель » Живопись, картины, фото художника » Шестикрылый серафим (Азраил). 1904
Мир Врубеля. Шестикрылый серафим (Азраил). 1904
Мир Врубеля. Гамлет и Офелия. 1888
Врубель Михаил Александрович
Врубель Михаил Александрович (1856, Омск - 1910, Петербург) - художник. Род. в семье офицера, часто переезжавшего из города в город: Омск, Астрахань, Петербург, Саратов, Одесса и снова Петербург, где и прошли детские годы Врубеля. В три года у Врубеля умерла мать, но мачеха оказалась доброй и любящей и детство болезненного мальчика было счастливым. В кругу взрослых и детей Врубель был всеобщим любимцем; с 5 лет занимался в рисовальной школе, в 7 лет посещал в Петербурге школу Общества поощрения художеств. В 1874, окончив гимназию, поступил на юридический ф-т Петербург. ун-та и посещал вечерние классы Академии художеств. В 1879, окончив ун-т, Врубель поступил в Академию художеств, где пробыл четыре года.
В 1883 Врубель писал сестре: "Я до того был занят работою, что чуть не вошел в Академии в пословицу. Если не работал, то думал о работе. Вообще последний год, могу похвастать, был для меня особенно плодотворен; интерес и умение в непрерывности работы настолько выросли, что заставили меня окончательно забыть все постороннее". Выдающееся дарование Врубеля было замечено, и в 1884 он получил приглашение в Киев для реставрации древних фресок и исполнения новых композиций в Кирилловской церкви (XII в.). Около полугода в 1884 - 1885 Врубель пробыл в Венеции, где изучал творчество мастеров кватроченто (XV в.), связанных со средневековой традицией, и написал четыре иконы для иконостаса Кирилловской церкви в Киеве. Эта работа обогатила его колористический дар и помогла лучше понять задачи живописи. В 1891 Врубель сблизился с кружком художников и музыкантов, собравшихся вокруг С.И. Мамонтова. Врубель жил в его доме и работал как скульптор, монументалист, театральный декоратор, создав огромное число произведений. Н.К. Рерих писал: "Ярко горит личность Врубеля. Около нее много солнечного света. Много того, что нужно". Серия картин Врубеля была порождена лермонтовской поэмой "Демон".
Художник разрабатывал темы добра и зла, противоречий человеческого духа и оказался конгениальным великому поэту. Врубель писал картины на темы pyc. сказок и опер Н.А. Римского-Корсакова ("Морская царевна", "Тридцать три богатыря" и др.). Яркая фантазия и глубокое осмысление сути человеческого бытия рождали такие картины, как "Царевна-Лебедь", "К ночи", "Пан". Искусствовед Н.М. Тарабукин писал об умении Врубеля "сопоставлением цветовых пятен заставить играть полотно, как драгоценность", а цвет порождал форму. И. Грабарь полагал, что Врубель "в русском искусстве занимает своеобразное место. Он в России не имел предшественников, не оставили последователей". Последней работой Врубеля стал "Портрет В.Я. Брюсова. (1906), необычайно выразительный. Одержимость работой привела к психическому расстройству и помещению в лечебницу, где Врубель и умер. А. Блок сказал на похоронах Врубеля: "Перед тем, что Врубель и ему подобные приоткрывают перед человечеством раз в столетие, я умею лишь трепетать. Тех миров, которые видели они, мы не видим".
Использованы материалы кн.: Шикман А.П. Деятели отечественной истории. Биографический справочник. Москва, 1997 г.
Михаил Александрович Врубель отличался редкой многогранностью дарования. Он известен как мастер монументальных росписей, станковых картин, театральных декораций, как график, скульптор и даже архитектор. В какой бы области ни работал художник, он создавал первоклассные произведения. "Врубель, - пишет Головин, - идеально выражал свою мысль. Есть какая-то безошибочность во всем, что он сделал".
Даже среди блестящих художников конца XIX - начала XX века Врубель выделяется самобытностью, неповторимостью своего искусства. Оригинальность мысли, новизна формы часто мешали пониманию творчества Врубеля современниками, и жестокая несправедливость критики больно ранила чуткого художника. "Что за бедствие вся жизнь этого многострадальца, - вспоминает И. Е. Репин, - и какие есть перлы его гениального таланта".
Родился М. А. Врубель 5 марта 1856 года в Омске в семье военного юриста. Бережно относился отец к увлечению мальчика живописью.
Во время недолгого пребывания в Петербурге Врубель занимается в Рисовальной школе, часто бывает в Эрмитаже. Окончив одесскую гимназию, где он серьезно изучает литературу, историю, немецкий французский, латинский языки, Врубель сдает экзамены в Петербургский университет на юридический факультет и заканчивает его в 1879 году.
К этому времени будущий художник уже твердо решил посвятить себя искусству и в 1880 году поступает в Академию художеств, занимается в классе известного педагога П. П. Чистякова. В Академии Врубель работает много и серьезно. "Ты представить себе не можешь - пишет он сестре, - до чего я погружен всем своим существом в искусство: просто никакая посторонняя искусству мысль или желание не укладываются, не прививаются".
Среди академических рисунков Врубеля выделяется акварель "Обручение Марии с Иосифом" (1881, ГРМ). Композиция напоминает .картину Рафаэля на ту же тему, вместе с тем в рисунке чувствуется влияние библейских эскизов А. А. Иванова, но композиционный строй, движение фигур более динамичны.
Осенью 1883 года Врубель снимает мастерскую для самостоятельной работы с натуры. Здесь он пишет акварель "Натурщица в обстановке Ренессанса" (Гос. музей русского искусства, Киев), которая свидетельствует об умении художника передать разнообразие материальных форм, богатство оттенков цвета.
Уже в Академии художеств Врубеля начинают интересовать темы общечеловеческие, философские, его влекут личности сильные, мятежные, часто - трагические. Не случайно первая картина Врубеля связана с трагедией Шекспира: это "Гамлет и Офелия" (1884, ГРМ). В апреле 1884 года Врубель оставляет Академию и по предложению известного искусствоведа А. Прахова уезжает в Киев для участия в реставрации древних росписей Кирилловской церкви. Художником выполнены работы по обновлению ста пятидесяти фрагментов древних фресок и созданы четыре новые композиции на месте утраченных. Помимо фресок, Врубель написал четыре иконы. Он работал над ними в Венеции, куда ездил изучать искусство Раннего Возрождения. Лучшее из этих произведений - икона "Богоматерь" (1885, Гос. музей русского искусства, Киев) - женственно-нежный и вместе с тем печальный образ матери, предчувствующей трагическую участь сына.
Однако самым замечательным творением Врубеля в Киевский период явились акварельные эскизы росписей Владимирского собора (1887, Гос. музей русского искусства, Киев). Работая в Кирилловской церкви, изучая фрески Софийского собора, художник осознает сущность высокого искусства монументальной живописи древней Руси. Во владимирских эскизах, особенно ярко проявилась связь творчества Врубеля с наследием древности, созвучным и дарованию, и душевному складу художника. Благородный образ "Воскресения", лучезарный, словно окруженный бездонной синевой неба "Ангел с кадилом и свечой", и, наконец, "Надгробный плач", потрясающий силой трагического чувства. Богоматерь с широко открытыми глазами, полными слез, словно окаменела в страдании над гробом сына. Торжественный ритм складок одежды, строгие линии, монохромная простота цветовых соотношений, предельный лаконизм композиции помогают выразить глубину и величие скорби. В "Надгробном плаче", который можно отнести к уникальным произведениям мирового искусства, Врубель органически соединил гармонию и монументальность древнего искусства с экспрессией чувств человека двадцатого столетия.
Художнику не удалось осуществить свои замыслы в стенных росписях - его участие в убранстве собора ограничилось созданием причудливых орнаментов, но и этой работе Врубель отдается с увлечением, проявляя неистощимое богатство фантазии. По высказыванию Нестерова, Врубель, "совершенно бескорыстный невинный отсутствующий с нашей планеты, витал в своих видениях грезах, а эти грезы, посещая его, не оставались его гостями долго, уступая свое место новым мечтам, новым образам, еще невиданным, нежданным, негаданным, прекрасным видениям жизни и фантазии чудесного художника "нездешних стран"".
В 1889 году Врубель уезжает в Москву, начинается новый и самый плодотворный период его творчества. Художник получает ряд заказов на декоративные панно. Одно из них - "Венеция" (1893, ГРМ) - создано по впечатлениям от поездки в Италию (1891-1892). Перед зрителем возникает город эпохи Возрождения во всем праздничном великолепии пышного карнавального шествия.
Содержание картины "Испания" (1894, ГТГ), возможно, навеяно оперой "Кармен", которую Врубель очень любил и считал "эпохой в музыке". Взволнованность персонажей, напряженность цвета, поток лучей знойного солнца вызывают ощущение конфликта, драмы. Живой предстает страна, в которой кипят пылкие чувства, сильны и любовь, и ненависть. В некоторой близости к этой картине - "Гадалка" (1895, ГТГ), произведение глубоко психологическое. Среди лилово-розового мерцания ковра и шелковых тканей Врубель мастерски выделяет лицо. Властно влечет пристальный взгляд горящих глаз, словно перед женщиной раскрылась страшная тайна будущего.
В эту пору Врубель много работает над портретами и для каждого находит особые живописные приемы. В портрете К. Д. Арцыбушева (1897, ГТГ) ощущается спокойная уравновешенность; портрет С.И. Мамонтова (1897, ГТГ) строится на контрастах композиционных ритмов, деталей, цвета, что вызывает остроту образа, в котором титанизм граничит с беспомощностью.
Давняя любовь к музыке приводит Врубеля в частную оперу Мамонтова, где он сближается с Н.А. Римским-Корсаковым и принимает участие в оформлении опер "Царская невеста" и "Сказка о царе Салтане". Затем он занят архитектурными проектами, из которых был осуществлен лишь один-пристройка к дому Мамонтова в Москве. В Абрамцеве Врубель возглавляет керамическую мастерскую, создает серию своеобразный скульптур-майолик на сказочные темы: "Лель", "Волхова", "Купава".
С Абрамцевым связаны многие творческие искания Врубеля. Здесь пробудился его интерес к народному творчеству, национальным традициям. В одном из писем к сестре художник сообщает: "Сейчас я в Абрамцеве и опять меня обдает; нет не обдает, а слышится мне та интимная национальная нотка, которую мне так хочется поймать на холсте и в орнаменте. Эта музыка цельного человека, не расчлененного отвлечениями упорядоченного дифференцированного и бледного Запада".
"Музыку цельного человека" художник находит в русском фольклоре, к образам которого постоянно обращается в 90-е годы. Врубеля не привлекают иллюстрации к каким-либо определенным былинам или сказкам, он стремится проникнуть в представления наших предков о человеке и природе, взглянуть на мир их глазами.
Таков врубелевский "Богатырь" (1898, ГРМ) - порождение окружающей природы, которая дает этому гиганту величие и мощь.
В картине "Пан" (1899, ГТГ) греческий бог превращается в русского лешего. Старый, морщинистый, с бездонными голубыми глазами, узловатыми, словно сучья, пальцами, он как будто возникает из замшелого пня. Фантастическую колдовскую окраску приобретает характерный русский пейзаж - безбрежные влажные луга, извилистая речушка, тонкие березки, застывшие в тишине опускающихся на землю сумерек, озаренные багрянцем рогатого месяца. Гармоническое соединение фантастического и реального видим и в картине "Царевна-Лебедь" (1900, ГТГ). Композиция построена таким образом, что создается впечатление, будто мы заглянули в сказочный мир, где внезапно появляется и вот-вот исчезнет волшебная девушка-птица, плывущая к далекому таинственному берегу. Последние лучи солнца играют на белоснежном оперении, переливаясь радужными красками. Девушка оборачивается, тонкое, нежное лицо печально, загадочной грустью светятся глаза; в них щемящая тоска одиночества. "Царевна-Лебедь" - один из самых пленительных, задушевных женских образов, созданных художником.
Страстная любовь к природе помогает художнику передать ее красоту. Пышные гроздья врубелевской "Сирени" (1900, ГТГ), вспыхивая лиловым огнем, живут, дышат, благоухают в сиянии звездной ночи. Один из современников Врубеля писал: "Природа ослепила его... за то, что он слишком пристально вглядывался в ее тайны".
Наряду с эпическими темами Врубель на протяжении 90-х годов работает над образом Демона. В одном из писем к отцу высказано представление художника о Демоне: "Демон - дух не столько злобный, сколько страдающий и скорбный, при всем этом дух властный, величавый". Первая попытка решить эту тему относится к 1885 году, однако работа была уничтожена Врубелем.
В картине "Демон сидящий" (1890, ГТГ) юный титан изображен в лучах заката на вершине скалы. Могучее прекрасное тело словно не умещается в раме, заломлены руки, трогательно прекрасно лицо, в глазах нечеловеческая скорбь. "Демон" Врубеля - соединение противоречий: красота, величие, сила и в то же время скованность, беспомощность, тоска; его окружает сказочно-прекрасный, но окаменевший, холодный мир. В колорите картины - контрасты. Холодный лиловый цвет "борется" с теплым оранжево-золотистым. Скалы, цветы, фигура написаны по-особому, по-врубелевски: художник как бы рассекает форму на отдельные грани и создается впечатление, что мир соткан из глыб драгоценностей. Рождается ощущение первозданности.
Мысля фантастическими образами, Врубель тесно связан с окружающей жизнью, его Демон глубоко современен, в нем отразились не только личные душевные переживания художника, но сама эпоха с ее контрастами и противоречиями. Как писал А. Блок: "Демон Врубеля символ нашего времени, ни ночь, ни день, ни мрак, ни свет".
В 1891 году к юбилейному изданию сочинений Лермонтова под редакцией Кончаловского Врубель выполнил иллюстрации, из тридцати - половина относилась к "Демону". Эти иллюстрации, по существу, представляют самостоятельные произведения, значительные в истории русской книжной графики, и свидетельствуют о глубоком понимании Врубелем лермонтовской поэзии. Особенно примечательна акварель "Голова Демона". Она подлинно монументальна. На фоне каменистых заснеженных вершин - голова с шапкой черных кудрей. Бледное лицо, запекшиеся, словно опаленные внутренним огнем, губы, горящие глаза с пронизывающим взглядом, с выражением нестерпимой муки. В этом взгляде - жажда "познанья и свободы", мятежный дух сомнения.
Через несколько лет Врубель пишет "Демона летящего" (1899, ГРМ). Образ пронизан предчувствием гибели, обреченности. Колорит картины мрачен.
И, наконец, к 1901-1902 годам относится последняя картина - "Демон поверженный", над ней Врубель работал напряженно и мучительно. А. Бенуа вспоминает, что картина была уже на выставке "Мира искусства", а Врубель все еще продолжал переписывать лицо Демона, менял колорит.
Разбитое, деформированное тело Демона с изломанными крыльями распростерто в ущелье, гневом горят глаза. Мир погружается в сумрак, последний луч вспыхивает на венце Демона, на вершинах гор. Мятежный дух низвергнут, но не сломлен.
Современники видели в этом образе протестующее начало, прекрасного непокоренного человека. Вспоминаются слова А. Блока: "Что мгновенные бессилья! Время - легкий дым! Мы опять расплещем крылья! Снова отлетим!.." и сказанное несколько позже Шаляпиным: "И писал же он своих Демонов! Крепко, страшно, жутко и неотразимо... От Врубеля мой Демон".
Заканчивая поверженного Демона, Михаил Александрович Врубель тяжело заболел и был помещен в лечебницу. С небольшими перерывами болезнь длится до 1904 года, затем наступает непродолжительное выздоровление.
В 1904 году он едет в Петербург. Начинается последний период творчества.
В 1904 году Врубель пишет "Шестикрылого Серафима", по замыслу связанного со стихотворением Пушкина "Пророк". Могучий ангел в сверкающем радужном оперении в известной мере продолжает тему Демона, но этот образ отличается цельностью, гармоничностью.
В последние годы жизни Врубель создает один из самых нежных, хрупких образов - "Портрет Н. И. Забелы на фоне березок" (1904, ГРМ). К этому же времени относятся интересные автопортреты. С 1905 года художник находится в лечебнице постоянно, но продолжает работать, проявляя себя как блестящий рисовальщик. Он рисует сцены больничного быта, портреты врачей, пейзажи. Рисунки, выполненные в разной манере, отличаются меткой наблюдательностью, большой эмоциональностью. Доктор Усольцев, лечивший Врубеля, пишет: "Это был художник-творец всем своим существом, до самых глубоких тайников психической личности. Он творил всегда, можно сказать, непрерывно, и творчество было для него так же "легко и так же необходимо, как дыхание. Пока жив человек, он все дышит, пока дышал Врубель - он все творил".
За несколько лет до смерти Врубель начал работать над портретом В. Брюсова (1906, ГРМ). Некоторое время спустя Брюсов писал, что всю жизнь старался быть похожим на этот портрет. Врубель не успел завершить эту работу, в 1906 году художник ослеп. Трагически переживает он страшный удар, в тяжелой больничной обстановке мечтает о синеве неба над темными полями, о перламутровых красках весны. Единственным утешением оставалась музыка. Умер Врубель 1 апреля 1910 года.
Создавая трагические образы, художник воплощал в них светлое благородное начало. Борьба света и тьмы - вот содержание большинства работ Врубеля. Об этом поэтически сказал А. Блок над могилой художника: "Врубель пришел к нам как вестник, что в лиловую ночь вкраплено золото ясного вечера. Он оставил нам своих Демонов, как заклинателей против лилового зла, против ночи. Перед тем, что Врубель и ему подобные приоткрывают человечеству раз в столетие, я умею лишь трепетать"
Использованы материалы статьи Федоровой Н.А.. из книги: Дмитриенко А.Ф., Кузнецова Э.В., Петрова О.Ф., Федорова Н.А. 50 кратких биографий мастеров русского искусства. Ленинград, 1971 г.
Монография о Врубеле. Незамеченные шедевры
персидского ковра, 1886 |
» Первая » Вторая » Третья » Четверт » Пятая » Шестая » Седьмая » Восьмая » Девятая » Десятая » Одиннад » Двенадц » Тринадц » Четырнад » Пятнадц » Шестнад » Семнадц » Восемна » Девятнад » Двадцать » Дв.первая » Дв.вторая » Дв.третья » Дв.четверт » Дв.пятая » Дв.шестая » Дв.седьма » Дв.восьма » Дв.девять » Тридцать » Тр.первая » Тр.вторая » Тр.третья » Тр.четвер » Тр.пятая » Тр.шестая » Тр.седьмая |
Поездка в Венецию была предпринята для написания заказанных иконостасных образов - Христа, богоматери и святых - Кирилла и Афанасия. Прахов решил, что Врубелю лучше работать над ними не в Киеве, а в Венеции, городе-музее, где перед глазами будет собор св. Марка с его знаменитыми мозаиками, мозаики XII века в Торчелло и полотна прославленных венецианских колористов.
Врубель провел в Венеции около полугода. Оттуда писал сестре: «Перелистываю свою Венецию (в которой сижу безвыездно, потому что заказ на тяжелых цинковых досках, с которыми не раскатишься), как полезную специальную книгу, а не как поэтический вымысел. Что нахожу в ней - то интересно только моей палитре». Больше всего заинтересовали его палитру не корифеи Высокого Возрождения - Тициан, Веронезе,- а их предшественники, мастера кватроченто (XV век), теснее связанные со средневековой традицией,- Карпаччо, Чима да Конельяно и, особенно, Джованни Беллини. Влияние венецианского кватроченто сказалось в исполненных Врубелем монументальных иконах с фигурами в полный рост. Первый биограф Врубеля А.П.Иванов писал о них: «Пластическая музыка этих икон построена в величавых и ясных ладах Дж.Беллини и Карпаччо, а в глубине ее, как доминанта в органном пункте, звучит красочное волшебство мозаик Сан Марко».
Венеция много дала Врубелю и стала важной вехой в его творческом развитии: если встреча с византийским искусством обогатила его понимание формы и возвысила его экспрессию, то венецианская живопись пробудила колористический дар. И все же он нетерпеливо ждал возвращения. С ним происходило то, что часто бывает с людьми, оказавшимися на длительный срок за пределами родины: только тогда чувствуют всю силу ее притяжения. Сохранилось письмо художника из Венеции к его товарищу по Академии В.Е.Савинскому, где он с явным напряжением мысли силится изложить новые и важные для него выводы, к которым пришел в Италии. Он говорит, что здесь, то есть в Италии, можно учиться, а творить - только на родной почве; что творить - значит чувствовать, а чувствовать - значит «забыть, что ты художник, и обрадоваться тому, что ты прежде всего человек». «...Сколько у нас красоты на Руси!» - такое восклицание вырывается у Врубеля впервые. Прежде он был, казалось, довольно равнодушен к «родной почве»: она была чем-то само собой разумеющимся, незамечаемым, замыслы черпались из всемирных источников: античность, Гамлет, Фауст... И только теперь, за границей, возникают у него настроения и мысли, которые потом привели к поэтической интерпретации русских сказок и русской природы.
Была и еще причина, почему Врубелю хотелось поскорее вернуться в Киев. Он был влюблен в жену Прахова Эмилию Львовну, о чем несколько раз, не называя имени, таинственно намекал в письмах к сестре: это было его сокровенное «душевное дело».
Еще до отъезда за границу он несколько раз рисовал Э.Л.Прахову - ее лицо послужило ему прообразом для лика богоматери. Портретное сходство сохранилось и в самой иконе, но там оно приглушено; более явно - в двух карандашных эскизах головы богоматери. Удивительное лицо глядит с этих рисунков: скорее некрасивое, чем красивое, бесконечно трогательное лицо странницы - плат до бровей, как бы припухший рот, расширенные круглые светлые глаза как будто созерцают что-то, другим неведомое.
Из четырех иконостасных образов богоматерь удалась художнику особенно. Это один из его несомненных шедевров. Написана она на золотом фоне, в одеянии глубоких, бархатистых темно-красных тонов, подушка на престоле шита жемчугом, у подножия - нежные белые розы. Богоматерь держит младенца на коленях, но не склоняется к нему, а сидит выпрямившись и смотрит перед собой печальным вещим взором. В чертах и выражении лица мелькает какое-то сходство с типом русской крестьянки, вроде тех многотерпеливых женских лиц, что встречаются на картинах Сурикова.
Впервые почувствованная любовь к родине, первая возвышенная любовь к женщине одухотворили этот образ, приблизили его к человеческому сердцу.
Вернувшись из Венеции, Врубель метался. Он словно не находил себе места - то принимал решение уехать из Киева (и действительно на несколько месяцев уезжал в Одессу), то возвращался опять; его потянуло к хмельному «кубку жизни», он бурно увлекался какой-то заезжей танцовщицей, много пил, жил неустроенно, лихорадочно, а к тому же еще и жестоко бедствовал, так как денег не было, отношения же с Праховым стали более холодными и далекими.
Отец художника был в тревоге: сыну уже тридцать лет, университетское образование, художественное образование, «таланту бездна», а между тем ни имени, ни обеспеченного положения - ни кола, ни двора. На настойчивые приглашения приехать и пожить дома (семья жила тогда в Харькове) ничего не отвечает. Осенью 1886 года А.М.Врубель сам приехал в Киев проведать сына, и его опасения подтвердились: «Миша здоров (по его словам), но на вид худ и бледен. С вокзала я отправился прямо к нему и был опечален его комнаткой и обстановкой. Вообрази, ни одного стола, ни одного стула. Вся меблировка два простых табурета и кровать. Ни теплого одеяла, ни теплого пальто, ни платья, кроме того, которое на нем (засаленный сюртук и вытертые панталоны), я не видал. Может быть, в закладе... Больно, горько до слез... мне было все это видеть. Ведь столько блестящих надежд!»
Нет прямых свидетельств душевного состояния художника в то время - он не любил откровенничать, - но достаточно очевидно, что он переживал не только денежный кризис. Бедность он переносил беззаботно, отсутствие славы тоже: он знал, что раньше или позже она придет, а если не придет - что с того? Любовь, зашедшая в тупик, - вот это было серьезно. Но и не только это. Его посещали глубокие смятения, которые он делил со своей эпохой, хотя ближайшие причины, может быть, и были интимными и личными. Врубель рано испытал то, что через два десятилетия Блок называл «наплывом лиловых миров», лилового мрака, одолевающего золотой свет. В нем поднимался богоборческий бунт. Два года Врубель работал для церкви, в атмосфере религиозности, которая так же мало согласовывалась с окружающим, как мало совпадала с идеалом богоматери светская дама Эмилия Прахова. И впервые стал искушать Врубеля и завладевать его воображением сумрачный образ богоборца - Демона.
Он как раз и работал над «Демоном», когда неожиданно приехал отец. Отец описывал неоконченное полотно в том же письме, говоря, что Демон показался ему «злою, чувственною, отталкивающей пожилой женщиной». Никаких следов киевского «Демона» до нас не дошло - художник его уничтожил, все ныне известные «Демоны» сделаны значительно позже. Но замысел и начало относятся к киевскому периоду.
Одновременно Врубель работал тогда и над другими вещами, по заказу киевского мецената И.Н.Терещенко. Они обнаруживают тягу к востоку - цветистому, волшебному, пряному. Для Терещенко Врубель взялся написать картину «Восточная сказка», но сделал только эскиз акварелью, да и тот порвал, когда Э.Л.Прахова отказалась принять его в подарок. Потом, впрочем, он склеил разорванный лист, который доныне составляет гордость Киевского музея русского искусства. Эта большая акварель поразительна. С первого взгляда трудно разобрать, что изображено: глаз ослепляет переливающаяся мозаика драгоценных частиц, озаренных вспышками голубоватого фосфорического света, как если бы мы действительно вошли в пещеру, сокровищ из «Тысячи и одной ночи». Но вот глаз привыкает и начинает различать внутренность шатра персидского принца, устилающие его ковры, самого принца и его одалисок. Фигуры полны чувства и поэзии: принц, приподнявшись на ложе, задумчивым и тяжелым взором смотрит на стоящую перед ним с опущенными глазами прекрасную девушку.
Монография о Врубеле. Киев. Встреча с древностью
персидского ковра, 1886 |
» Первая » Вторая » Третья » Четверт » Пятая » Шестая » Седьмая » Восьмая » Девятая » Десятая » Одиннад » Двенадц » Тринадц » Четырнад » Пятнадц » Шестнад » Семнадц » Восемна » Девятнад » Двадцать » Дв.первая » Дв.вторая » Дв.третья » Дв.четверт » Дв.пятая » Дв.шестая » Дв.седьма » Дв.восьма » Дв.девять » Тридцать » Тр.первая » Тр.вторая » Тр.третья » Тр.четвер » Тр.пятая » Тр.шестая » Тр.седьмая |
Художник Л.Ковальский, в то время ученик киевской рисовальной школы, рассказывал впоследствии, как он впервые встретился с Врубелем вскоре после прибытия того в Киев. Ковальский расположился писать этюд на высоком холме с видом на Днепр и дальние луга. «Тишина вечера, полное отсутствие кого бы то ни было, только кроме ласточек, которые кружились и щебетали в воздухе. Я в спокойствии созерцания изображал, как умел, свой 30-верстный пейзаж, но тихие шаги, а потом устремленный взгляд заставил меня повернуться. Зрелище было более чем необыкновенное: на фоне примитивных холмов Кирилловского за моей спиной стоял белокурый, почти белый блондин, молодой, с очень характерной головой, маленькие усики тоже почти белые. Невысокого роста, очень пропорционального сложения, одет... вот это-то в то время и могло меня более всего поразить... весь в черный бархатный костюм, в чулках, коротких панталонах и штиблетах. Так в Киеве никто не одевался, и это-то и произвело на меня должное впечатление. В общем, это был молодой венецианец с картины Тинторетто или Тициана, но это я узнал много лет спустя, когда был в Венеции. Теперь же на фоне кирилловских холмов и колоссального купола синевы киевского неба появление этой контрастной, с светлыми волосами, одетой в черный бархат фигуры было более чем непонятным анахронизмом.
...Незнакомец наклонился ближе, посмотрел пристально и серьезным тоном, как будто вещь неизвестно какой важности, сказал: «А где же у вас первый план? Это вот, эти копны сена? Да ведь до них несколько верст! Так нельзя писать, это вы делаете вздор - изучать природу надо начинать от листка, от деталей, а не брать, как вы, всякую всячину и пичкать на ничтожном клочке - это какая-то энциклопедия, а не живопись. Вы не сердитесь, я это потому сказал, что вижу вашу ошибку». Посмотрел еще немного и исчез; я даже не обернулся посмотреть, я был пришиблен обидными словами, которых мне показалось очень много в его замечании, но меня все-таки занимало, что он так искренно и серьезно говорил о моей работе, на которую я смотрел как на вещь, не стоящую внимания,- меня приучили к этому в школе, там серьезно никто не смотрел ни на свою, ни на чужую работу».
Взволнованный Ковальский не стал продолжать этюд и отправился в Кирилловскую церковь повидаться со своими товарищами, которые работали над реставрацией фресок. На хорах он заметил только что встреченного незнакомца; товарищи сказали, что это художник Врубель, и показали начатое им «Сошествие святого духа», а также двух ангелов: «Врубель говорил, что здесь он ближе всего подошел к Византии».
Итак, Врубель в Киеве должен был руководить реставрацией византийских фресок XII века в Кирилловской церкви, кроме того, написать на стенах ее несколько новых фигур и композиций взамен утраченных и еще написать образа для иконостаса. Общее руководство работами принадлежало Прахову.
А.В.Прахов, в тесном общении с которым (и с его семьей) Врубель провел пять киевских лет, был известен в художественных кругах. Историк искусства, археолог, профессор Петербургского университета, он в 70-х годах активно выступал и как художественный критик в журнале «Пчела». В статьях под псевдонимом «Профан» Прахов с большим литературным блеском и темпераментом пропагандировал искусство передвижников. Одну из самых интересных его статей, посвященную Шестой передвижной выставке 1878 года (собственно, двум экспонатам - «Кочегару» Ярошенко и «Протодьякону» Репина), не пропустила цензура. Статья сохранилась в гранках, и впоследствии, уже в наши дни, ее авторство одно время ошибочно приписывали И.Н.Крамскому. Потом Прахов совершенно отошел от критической деятельности, перестал заниматься современным искусством (характерный симптом 80-х годов!) и вернулся к изучению древностей. Однако он не растерял связей с художниками, и его дом в Киеве был почти таким же открытым для них, как дома Поленова и Мамонтова в Москве. Энергичный, деятельный, еще не достигший и сорока лет, Прахов всколыхнул художественную жизнь Киева, предприняв изучение и реставрацию уникальных памятников Киевской Руси. Он же руководил внутренней отделкой нового храма - Владимирского, заложенного в 1860-х годах. О византийском стиле русские художники имели тогда довольно приблизительные представления, о технике реставрации - тоже. Кирилловские фрески находились в