Челябинский призрак. Как живет поселок, которого давно нет на карте

Сюда не едут такси: ни один навигатор не видит ни домов, ни даже улиц. Скорая и пожарная не находят адресатов, люди гибнут, не дождавшись помощи. Жители поселка Партизан невесело улыбаются: ну это ж надо дать такое точное название! «Мы как те неутомимые борцы за правду, скрыты в тиши лесов, под ветками разросшихся деревьев, в окружении промышленных предприятий. Чтоб никто не нашел. А никто и не ищет» — говорят жители.

Как вы яхту назовете...

С жителями поселка, которого нет на карте, мы договорились встретиться у водоколонки. Это единственный опознавательный знак, который несведущий может как-то отыскать. По телефону мне объяснили: «Едете за главную проходную ЧТЗ, поворачиваете налево, заезжаете в промзону, мимо «колбаски», цеха по производству задвижек и видите кусты с колонкой. Стойте там, мы придем. Только будьте осторожны: там много, как бы помягче сказать, асоциальных элементов. Бомжи со всего Тракторозаводского района ходят на нашу водокачку вещи стирать. Летом мылись там, а пока разложенные по кустам вещи сохли, сидели в тенечке неподалеку да спирт попивали. И не пытайтесь добраться на такси: никто вас сюда не повезет. Уже и диспетчера заказы не берут: больно надо кому-то ломать машины по непролазной грязи».

Поселок Партизан получил свое нынешнее название совсем недавно. До этого жителей нескольких домишек на задворках предприятий Тракторозаводского района Челябинска называли и Озерным, и Ключевкой, и Малакулем. Но именно это название местные считают самым подходящим.

Дорога жизни и дорога смерти

У водоколонки многолюдно. Старушка с телегой набирает в полуторалитровые бутылки воду и ставит в картонный ящик. Тихо увозит назад: три набрала, четвертая пустая. Тяжело нести шесть литров, падают с телеги. Молодой человек шустро набирает небольшую цистерну. Народ уходит куда-то в кусты и теряется из виду. Жилых домов меж тем действительно не видно.

«Это наша дорога жизни, показывая на тропинку от колонки к кустам, рассказывает одна из обитательниц поселка, Елена Кормилицина. — Там, среди домов, есть, правда, и колодец. Но он периодически замерзает, то есть все, абсолютно все, идут за водой сюда. А бомжи ладно б только воду брали да пили тут, они уж сколько раз колонку нашу, поилицу дорогую, в металлолом сдавали. Мы этот путь, из дома до колонки, дорогой жизни называем. Есть еще дорога смерти: это вот туда, в сторону города, а не поселка. Там надо пройти под трубами, вдоль теплотрассы, на которой давным-давно бомжи обитают. Страшно до жути. Представьте, у нас тут в каждом почти доме дети, учатся в школах района, так мы даже семиклассников встречаем. Бедные родители, вот как тут работать? Все пытаются калымить, ребенка увел в школу — сбегал куда-то, встретил — все, никуда».

Как будто услышав разговор, к колонке подходит бомж. Ничуть не стесняясь, подтягивает почти упавшие брюки. Пьяный, грязный, с черными руками, присасывается ртом к крану. Жители Партизана не обращают внимания. Напившись, веселый гражданин пытается острить, машет грязной сумкой с выглядывающими вещами и никуда не спешит. «Привыкли, — говорит Елена. — Этот мирный. Есть куда более опасные».

Без благ цивилизации

Чтобы попасть в дома «партизанов», надо очень постараться. Нас ведут местные, рассказывая по пути «достопримечательности» поселка. В кустах, среди крапивы и травы по пояс, стоят старая, невзрачная «тарзанка» и два столба с натянутым канатом. Думаете, виселица, смеются местные? Нет, это наша детская площадка. Вообще же детей безумно жалко: они не видят ни друзей, ведь все боятся маргиналов и не отпускают детей на улицу. Нет у них и никаких развлечений. В наше время смешно и нелепо, но в центре района нет ни кабельного телевидения, ни Интернета! Счастье, если у родителей есть машина, в противном случае придется топать до ближайшей остановки транспорта как раз мимо теплотрассы минут двадцать.

Еще одна напасть — собаки. Их здесь множество, диких, голодных и злых. Дело в том, что промпредприятия в округе сами всеми возможными способами стараются обезопаситься от все тех же маргиналов, коих тут бродит великое множество. Потому заводят собак, не контролируют их размножение и кормление.

Переписка длиной в десятилетия

Сергей Крохалев рассказывает: как так случилось, что люди оказались выброшены не просто за рамки нормальной жизни, а буквально приравнены к бомжам? В домах «партизанов» нет ни воды, ни газа, ни электричества. Жить здесь нельзя — в сотый раз людям отвечают чиновники всех мастей и рангов, с которыми у Сергея накопилось три толстенные папки переписки.

Поселки начали строиться в начале тридцатых годов прошлого века, когда был запущен ЧТЗ. Земли в нескольких километрах от завода продавали рабочим. Большинство домов и есть именно 1930-40-х годов постройки. Излишне говорить, в каком состоянии они находятся. Убогие избы покосились так, что окна касаются земли, пол проваливается под ногами, по дому гуляют мокрицы, а электропровода, протянутые кустарным способом от ЛЭП, грозят замыканием.

Дом Сергея признан ветхим, аварийным и непригодным для проживания еще в середине 80-х годов. Родителей его переселили. Молодой человек с семьей остался дожидаться ордера на новое жилье. Ждет по сей день. Еще 3 мая 1988 года появилось решение городского совета народных депутатов № 175 о сносе здешних поселков. Дома, действительно, частично расселили и снесли. Но «в шахматном порядке», как говорят местные.

С тех пор Сергей Крохалев ищет правду. Переписывается с прокуратурами, строительными конторами, администрациями, проводит дни напролет в архивах. Потратил уйму времени и денег, заверяя все новые и новые доказательства: еще при Советском Союзе их, оказывается, снесли и расселили! Улицы, на которой стоит дом мужчины, попросту не существует: есть Водосточная, но Водосточной 1-й нет. А именно с цифрой один должна быть та, на которой стоит дом Сергея. Значит, он теоретически расселен? А практически — нет.

Еще смешнее ситуация у жильцов улицы Плотничной. В одной семье часть жителей прописаны в переулке Плотничном, вторая часть — на улице Плотничной. Нелепость ситуации в том, что это могут быть члены одной семьи, проживающие в одном и том же доме. А прописка разная. В поликлиниках начинается нелепица, говорят старожилы: «Регистраторы за голову хватаются: куда мы вас, мол, определим, на какой участок, если у вас адрес несуществующий? Какой к вам пойдет, мол, педиатр туда, не знаю куда?»

Узаконены пятьдесят лет назад

Ответ из всех ведомств можно свести коротко к одному: ваши дома являются самовольными постройками. А значит, признавать их ветхо-аварийными нет возможности. Тем более, нет оснований расселять вас. Бросайте, мол, свои избы, в промзоне находящиеся, берите ипотеки и покупайте квартиры.

Жители поселка в ужасе. Да, кое-кто так и сделал, другим было, куда идти, и они побросали свой скарб и переселились. Тем, кто остался, действительно не на что рассчитывать и некуда переезжать.

Сергей Крохалев нашел документ, датированный еще 1956-м годом. Это решение исполкома Тракторозаводского районного совета депутатов «Об утверждении списков самовольных застройщиков в неплановых поселках». Их дома там есть. Значит, много десятилетий назад эти постройки все же узаконили. Потом снесли — по документам. А все осталось так, как было. Народ уже не знает, что делать, как быть и в какие двери стучаться.

Самое интересное, что на эти якобы самовольные постройки БТИ без проблем выдает всем желающим «зеленки» — документы о праве собственности. С какой стати это возможно, если продавать и переоформлять эти дома нельзя? Как могут быть приватизированы дома, стоящие в промышленной зоне, и почему тогда нельзя в них прописывать новых членов семьи?

В вагончике, как строители

Самая ужасная картина складывается, пожалуй, у жительницы поселка Людмилы. Девушка вынуждена жить с мужем в строительном вагончике. Дело в том, что на землю, на которой стоит их дом, по мнению посельчан, положило глаз одно из предприятий. Потому или нет, но дом Люды дважды поджигали. Сгорало все, дотла. Молодая семья решила, что больше не будет испытывать судьбу и строиться заново. Купив строительный вагончик, они установили его посреди своего участка и спят в нем. Там же стоит стол. Мыться или стирать белье, говорит Люда, ездят к родственникам. Мечтают о детях, но пока эта мечта остается несбыточной: сложно представить себе, как малыш будет расти в таких условиях.

В канун выборов случился очередной конфуз. Улица Сергея вновь чудесным образом появилась в городских документах! Именно Водосточная 1-я указана в приглашении прийти на избирательный участок, которое вручили Сергею и его домочадцам сегодня. Мужчина смеется: нас переселяли и сносили, опять же по документам, аж два раза, учитывая расселение родителей. Что требовать — чтоб нас расселили снова? Чтоб признали, что мы есть? Обратили внимание, в каких условиях и в каком экологически ужасном месте мы живем?

Сергей Крохалев и другие жильцы поселка хотят попасть на прием к Владимиру Путину. Потому, говорят, что местные чиновники перекладывают их письма и жалобы друг другу. Одна надежда, что президент приедет и увидит поселок, которого якобы нет. И людей — «мертвые души», о которых вспоминают только тогда, когда в очередной раз нужны их голоса.