Борьба за наследство: Из-за квартиры родственники сломали сестре руку прямо в суде!

- Незадолго до смерти отец нас попросил: «Не ходите после моих похорон по судам, не делите квартиру, постарайтесь с Марией договориться мирно». Мы жили себе спокойно и не трогали жену папы. Но в январе получили повестку из суда: мачеха решила разделить имущество! Но отца похоронили четыре года назад, из квартиры ее никто не выгонял, пусть жила бы себе дальше, - рассказывает «Комсомолке» Людмила Шишкевич.

Вот уже полгода родственники покойного Петра Белявского делят в суде столичную двухкомнатную квартиру по улице Восточная. Третья жена инвалида войны и его дочки от первого брака решают: кому достанутся квадратные метры. Все наследники - люди в возрасте: Людмиле Петровне – 64 года, ее сестре Тамаре Петровне - 57, а мачехе – 77.

- У нас с отцом всегда были хорошие отношения, развод с мамой на это никак не повлиял, - рассказывает Людмила Петровна. – Они были разными людьми, поэтому разошлись. К его бракам мы относились спокойно, главное, чтобы ему было хорошо. Вот со второй женой до сих пор общаемся.

«Квартира стоит 68 тысяч долларов, а нам предложили по 3 тысячи»

У Петра Борисовича трое детей: две дочки и сын, все родились в первом браке. В 1986 году он расписался со своей последней женой - Марией Георгиевной.

- Папа привел ее в квартиру по улице Восточная, которую получил как инвалид войны, и в которой жил несколько лет со своей мамой. Во время приватизации 56% жилплощади досталось ему, 44% - мачехе, - вспоминает Людмила Шишкевич. – Мы на эту квартиру не претендовали, у каждого из нас есть жилье, но отношения с мачехой становились все хуже и хуже. К отцу приходили, когда ее не было дома. Папа умер в 85 лет. Помню, его выписали из больницы домой, а мачеха отказалась забирать: «Не отдадите квартиру – не буду смотреть». Чтобы успокоить Марию Георгиевну, я сказала: не переживайте, завещания на мне нет, никто из квартиры вас не выгонит, даже если папа умрет.

В феврале 2011 года умер Петр Белявский, через пару месяцев его дочки обратились в нотариальную контору и написали заявления о праве на наследство.

- Папа не оставил никакого завещания, поэтому нотариус расписал его доли на нас, детей - мне и сестре полагалось по 1/8. Подписали документы и ушли. А 14 января 2015 года нам приходит повестка суда, мачеха просит разделить квартиру. Тот документ, который мы подписывали у нотариуса, загадочно исчез. Чтобы оформить доли заново, нужно было согласие мачехи, однако она его не давала. Выходило, жилплощадь полностью доставалась ей как пережившей супруге, - говорит Людмила Шишкевич. - По закону право первой покупки у мачехи. И хоть квартиру мы оценили в 68 тысяч долларов, она предлагает нам с сестрой по три тысячи долларов.

Брат Людмилы Петровны отказался от своей доли в пользу последней жены отца.

«Сестра перекрестила мачеху, а та стала кричать: «Шаманят!»

- Знаете, я человек тактичный, бывшая преподавательница. Скандалов не выношу, но раз нас стали таскать по судам, оскорблять и унижать, мы с сестрой решили ответить по полной. Хотите делить имущество? Давайте! Неожиданно, перебирая бумаги, нахожу завещание папы на гараж, который мы, дети, должны разделить между собой. Пошла в нотариальную контору, а там действительно лежит это завещание, про которое нам никто не говорил. Дальше мы заявили в суд на раздел земельного участка под Минском. По закону он считается совместно нажитым имуществом и подлежит разделу. Еще у отца были деньги на счетах, которые после его смерти быстро сняла вдова. В общем, есть что делить, - продолжает рассказывать столичная пенсионерка.

Все это время дело рассматривается в суде Советского района Минска. Все уже устали от заседаний и выяснения отношений, и судья предложила родственникам пойти на мировую. Вроде никто не был против, судья удалилась в совещательную комнату и... началась драка!

- Моя сестра верующий человек, она стояла в коридоре и просто перекрестила себя и мачеху, стала читать молитву. И тут жена отца как кинется со словами: «Шаманят!», а ее сын стал крутить сестре руку, пошла кровь. В суде нас попросили уйти на улицу и не мешать работать, даже не оказав помощь! Мы написали заявление на привлечение сына мачехи к ответственности, - говорит Людмила Шишкевич. – У сестры оказался перелом руки, наложили гипс. Участковый звонил, говорил: «Лечитесь», а сам закрыл дело и экспертизу. Меня вообще задним числом опросил! Как можно закрыть дело, не зная, какие травмы получил потерпевший? Теперь в суде нет никаких документов, что была драка. Сын мачехи оказался безнаказанным, да и ее саму не смогли оштрафовать за оскорбление из-за «недоказанности». Как можно после этого идти в суд, если тебя там избивают и не несут за это никакой ответственности? Сестра и так инвалид, еле ходит, а тут такое...

Дочки ветерана говорят: они готовы были договориться, если бы им нормально заплатили. Но теперь...

- Нас, наследников первой очереди, унижали как могли. Походив по судам, могу сказать: наследство - очень тонкая вещь и должно достаться тем, кто продолжает род. У папы 7 внуков и 9 правнуков. Нам всем важны его медали, публикации о нем. Разве мачехе это нужно? Мы все устроены в этой жизни, все обеспечены жильем, но раз дело дошло до драки, то о мировом соглашении не может быть и речи.

ИЗ ПЕРВЫХ УСТ

«Мне некуда идти. Другого жилья у меня нет»

- Мы с Петей прожили 27 лет вместе. Он инвалид войны, много болел, и я за ним смотрела, как за ребенком, поэтому обвинения детей слушать больно. Такое чувство, что я должна сейчас оправдываться. А за что? - говорит Мария Мартынович, и на ее глазах появляются слезы. - Впервые дочерей Пети я увидела через 10 лет нашего брака. У нас были нормальные отношения, пока не стал вопрос о наследстве. По закону выходило так: половина квартиры, а это 20 метров, достается мне, остальные 20 делятся между мной и тремя детьми Пети. После того как его сын отказался в мою пользу, сестрам выходило по 5 метров. Я предложила договориться мирно, но ничего не вышло. Мне некуда идти, другого жилья у меня нет. У одной дочки Пети - коттедж на 430 квадратных метров, у другой четырехкомнатная квартира. Жадность их довела до того, что они хотят делить участок моих родителей. Меня выставляют злой мачехой, лучше бы рассказали про себя. Одна дочка два года судилась с бывшим мужем за комнату, вторую чуть не осудили за мошенничество. Вот, даже статья выходила.

Мария Георгиевна протягивает мне желтую страничку газеты за 2001 год, где рассказывается, как одна из дочерей Петра Белявского пыталась сделать бизнес, брала деньги у знакомых и не возвращала.

Против родных сестер выступил их родной брат Анатолий.

- Разве за столько лет совместной жизни с отцом Мария Георгиевна не заслужила квартиру? Мы с ней вместе памятник отцу поставили, потратили пять тысяч долларов, - рассказывает «Комсомолке» Анатолий. - После смерти матери сестры не разговаривали несколько лет. Тамара продала ее квартиру и никому не дала денег, а после похорон отца они решили объединиться. Зачем? Тамаре нужно заселить в комнату бывшего мужа, который отсудил у нее метры после развода, и стать собственницей четырехкомнатной квартиры. Противно, что доводят Марию Георгиевну до инсульта.

ДРУГОЕ МНЕНИЕ

«Жена была его единственным спасителем»

- Я живу в этом доме 38 лет. Прекрасно знаю семью. Петя ходил только к почтовому ящику за газетами, настолько был больным. Лично я его дочек впервые увидела на похоронах, - говорит соседка Таисия Новицкая. - Жена была единственным спасителем. И в больнице с ним ночевала, и все эти годы обслуживала. Он прожил 85 лет только потому, что рядом с ним был такой заботливый друг. Просто ужасно, что дети сейчас творят в суде.

КОМПЕТЕНТНО

- Суд имеет право обязать сестер продать свою долю, так как она считается незначительной. Такое решение принимается, если собственник реально может выплатить компенсацию по оценке кадастрового агентства. Для этого необходимо прийти в суд и принести документ, что деньги лежат на расчетном счету, - комментирует адвокат Наталья Ивашковец.