Библикбез {176} — Левиафан
31. то и тогда Ты погрузишь меня в грязь, и возгнушаются мною одежды мои.
32. Ибо Он не человек, как я, чтоб я мог отвечать Ему и идти вместе с Ним на суд!
33. Нет между нами посредника, который положил бы руку свою на обоих нас.
(Иов.9:30–33)
Книга «Иов» открывает третий раздел Ветхого завета, который называется «Учительные книги». Восстановим справедливость — второй раздел под названием «Исторические книги» начинался с «Иисуса Навина». А всего разделов четыре. Очевидно, что это искусственное деление. Более того — христианское (иудеи делят по–своему). Но вот кто и когда ввёл сию крупномасштабную сепарацию — вопрос. Я не нашёл на него ответа.
Сквозным счётом «Иов» — 18–я книга, но тут надо сделать традиционную уже оговорку. Промежду «Иовом» и «Есфирью» затесалась целая пачка (аж 8 штук!) «Маккавейских книг». Три первых из них получили синодальный перевод, поскольку признаются православной церковью, но в ранге неканонических. У католиков и протестантов свои сложные отношения с этими текстами. А от себя добавлю, что это очень важные опусы, поскольку раскрывают механизм превращения христианства в мировую религию. Точнее — один из трёх ключевых механизмов. Но к Маккавеям мы вернёмся позднее. А пока — по канону.
Иов едет на Левиафане. © Martin van Heemskerk, 1559.
«Иов» — краеугольная книга. Без неё представить себе Библию невозможно, в отличие от многих совершенно не обязательных книжек. И эта невозможность в большей степени относится к христианству, нежели к иудаизму, хотя до Нового завета ещё далеко. Дело даже не в поверхностных аллюзиях — страдание, смирение (одна только формулировка "Иов на гноище" чего стоит!) и прочие любезные сердцу христианского начальства кунштюки. Тут всё намного серьёзней и всё настолько не похоже на предшествующие тексты, что имеет смысл сделать для начала несколько формальных замечаний...
Сатана насылает на Иова проказу по божьему велению. Иллюстрация XII века к сочинению папы Григория I «Моралии на Книгу Иова», VI век.
Во–первых, знакомимся с сатаной — со строчной пока ещё буквы:
6. И был день, когда пришли сыны Божии предстать пред Господа; между ними пришёл и сатана. (Иов.1:6)
Первое явное упоминание сатаны встречается ещё в книге «Паралипоменон», но о ком/чём идёт речь — непонятно. И вот нам объяснили — это один из работников Иеговы. Ангел. Правда, несколько особенный — у него есть собственное мнение по разным вопросам. К тому же, он мизантроп.
Ормузд и Ахриман. Рельеф VI века до н.э.
Таким образом, сатана (это еврейское слово означает "противник") — мелкая сошка, не принимающая решений, а только интригующая (обвиняющая кого–то, иногда без оснований). Но если провести вектор вперёд, то со временем вредный ангел дорастёт до прописной буквы и станет синонимом Дьявола (это греческое слово означает "клеветник"). Стало быть, станет богоравным субъектом. Богом со знаком минус. Скорее всего, такая бинарная трактовка заимствована авраамическими религиями у зороастризма. Уж больно самостоятельный сатана похож на Аримана (он же — Ахриман, он же — Ангра–Майнью).
А если провести вектор назад, то всяких препятствующих нормальной жизни гадов — взять хоть змея, обольстившего Еву яблочком — встречается довольно много на протяжении всей Библии. Естественно, у верующих возникает соблазн всех их проассоциировать с сатаной. Но будем честны — на данном этапе это всего лишь излишне инициативный подчинённый Яхве.
Во–вторых, следует помнить, что многие "учительные книги" — и «Иов», в том числе — это поэмы. Буквально — написанные семистопными ямбами и хореями. Почему это важно? Дело в том, что поэтические тропы рождают смыслы, содержащиеся не в словах, а, условно говоря, между ними. Здесь не место углубляться во всякие там структурализмы и семиотики, но отметим, что текст априори сложней, чем может показаться на первый взгляд.
Gustave Doré, «Job parle à ses amis», 1866.
Нарочитая художественность текста прослеживается даже на макроуровне: композиция представляет собой полилог (что тоже весьма ново) промежду главным действующим лицом и его оппонентами, старыми друзьями Иова — Елифазом, Вилдадом и Софаром. Да, трое на одного в режиме "тезис — антитезис". Но автору этого показалось мало, и на несчастного Иова накидывается ещё и молодой Елиуй, а потом и сам Иегова. Задавили числом, но вряд ли умением.
В–третьих, обращает на себя внимание диссонанс временных контекстов: сюжетного и написательного. Сюжет откровенно патриархален. А патриарх, %username%, это не тот, кто носит швейцарские часы, а тот, кто живёт во времена до специализаций. Тот, кто в одном лице и пастух, и судья, и царь, и священник, и с богом общается напрямую без посредников. То есть, дело было ещё до Моисея.
Но эта книга не могла быть написана в патриархальные времена — она слишком сложна для пастухов. В связи с чем возникает множество версий о датировке. Большинство исследователей сходится на предположении, что сочинение возникло никак не раньше эпохи царя Соломона. Некоторые ориенталисты полагают, что это не оригинальный опус, а заимствованный у более продвинутых соседей (даже указывают конкретный шумерский первоисточник) и адаптированный под семитские реалии, что очень похоже на правду.
Илья Репин, «Иов и его друзья», 1869.
Теперь о главном: «Иов» — первая философская книга в Библии. Философия — это не толкание сумасбродных идей (такого добра и раньше хватало), а попытка разрешения концептуальных проблем. Проблемы начинаются с вопросов о несообразностях построенного богом бытия. Вопросы порождают сомнение. А сомнение вере не помощник, но разрушитель. Вообще, вопрошание — признак заработавшей на полную катушку рефлексии. Иов — настоящий человек. Наконец–то. Как долго мы ждали человека!
4. Разве к человеку речь моя? как же мне и не малодушествовать?
5. Посмотрите на меня и ужаснитесь, и положите перст на уста.
6. Лишь только я вспомню, — содрогаюсь, и трепет объемлет тело моё.
7. Почему беззаконные живут, достигают старости, да и силами крепки?
8. Дети их с ними перед лицем их, и внуки их перед глазами их.
9. Домы их безопасны от страха, и нет жезла Божия на них.
10. Вол их оплодотворяет и не извергает, корова их зачинает и не выкидывает.
11. Как стадо, выпускают они малюток своих, и дети их прыгают.
12. Восклицают под [голос] тимпана и цитры и веселятся при звуках свирели;
13. проводят дни свои в счастьи и мгновенно нисходят в преисподнюю.
14. А между тем они говорят Богу: отойди от нас, не хотим мы знать путей Твоих!
15. Что Вседержитель, чтобы нам служить Ему? и что пользы прибегать к Нему?
(Иов.21:4–15)
Какие же ответы предлагают участники полилога? И тут мы имеем целую россыпь логик. Троица стариков напирает на то, что Иов потерял изрядное имущество, всех детей и уважение социума, а также получил до кучи проказу за то, что грешен. Впрочем, они не до конца уверены, поэтому добавляют тезис о трансцендентности:
26. Вот, Бог велик, и мы не можем познать Его; число лет Его неисследимо. (Иов.36:26)
Arthur Ackland Hunt (1841–1914), « Job in His Adversity».
Надо заметить, что ссылка на трансцендентность нивелирует все остальные аргументы, но это противоречие автор не отследил. Пускай. Другую логику демонстрирует молодой Елиуй, который всё сводит к феномену искушения. При этом он не отказывает себе в удовольствии обозвать остальных собеседников старыми дураками. Мысль о том, что старость не тождественна мудрости — довольно нова (и как бы отсылает нас к Соломону), но остальные силлогизмы Елиуя весьма сомнительны:
9. Не многолетние только мудры, и не старики разумеют правду. (Иов.32:9)
William Blake, «Behemoth and Leviathan», 1805.
Логика Иеговы, который высунулся по пояс из облака, странна до невозможности. Он пытается взять Иова "на слабо". Типа — можешь ты слепить бегемота и левиафана? А я могу. Значит я самый справедливый.
10. Вот бегемот, которого Я создал, как и тебя; он ест траву, как вол; (Иов.39:10)
20. Можешь ли ты удою вытащить левиафана и верёвкою схватить за язык его? (Иов.40:20)
4. Не умолчу о членах его, о силе и красивой соразмерности их. (Иов.41:4)
На фоне контрагентов, включая бога, логика Иова представляется самой сбалансированной — он ещё не выжил из ума, не знает за собой никакой вины и поэтому не понимает — что вообще происходит:
6. Должен ли я лгать на правду мою? Моя рана неисцелима без вины. (Иов.34:6)
Georges de La Tour, «Job raillé par sa femme», 1625.
А самым дельным оратором представляется жена Иова. Она немногословна, от мужиков в отличие, но предельно точна:
9. И сказала ему жена его: ты всё ещё тверд в непорочности твоей! похули Бога и умри. (Иов.2:9)
Иов не опустился до вульгарной бласфемии — это слишком просто. Для нетерпеливого читателя добавим, что всё кончается хэппи–эндом, в котором тоже мало логичного. Голливуд какой–то. Но в библейском контексте важнее, что появился третий пункт сретенья (встречи Ветхого и Нового заветов). Вот — первый и второй.
Некоторые компоненты сретенья традиционны: от Ветхого здесь своеобычная материальность — хороший человек награждается богатством, плодовитостью и высоким социальным статусом; от Нового — ментальность, то есть превыше всего праведность в деяниях, смирение и чистые помыслы:
1. Завет положил я с глазами моими, чтобы не помышлять мне о девице. (Иов.31:1)
Лейбниц придумывает теодицею, 1710 год.
Но есть одна не вполне очевидная, однако чрезвычайно значимая мысль, которую я вынес в эпиграф. Иов всё время порывается судится со Всевышним. Он вполне резонно считает себя наказанным без вины и, естественно, хочет отстоять в присутствии присяжных заседателей своё доброе имя, крепкое здоровье, горластое потомство и похеренное имущество. При этом Иов вполне отдаёт себе отчёт, что между ним и богом — пропасть, через которую нет моста. Нужен мост. Нужен посредник, который будет, с одной стороны, богоравен, а с другой — человекоравен. Вот и протянулась ниточка к Иисусу нашему Христу. И если вы не понимали раньше — зачем при боге–отце нужен ещё и бог–сын? — то книга «Иова» отвечает на данный вопрос.
Философичность «Иова» ещё и в том, что эта книга спровоцировала многовековую теософскую практику под названием теодицея (богооправдание). Собственно термин придумал Лейбниц. Распространяться на эту тему сейчас не будем — на dirty ея многажды поминали. Но заметим, что сама попытка — примирить логическими средствами наличие зла в мире при якобы добром и всемогущем боге — льёт воду вовсе не на религиозную мельницу, а на атеистическую.
Виньетка с трёхглавым орлом к «Третьей книге Ездры» из «Библии Бойера», 1815.
Напоследок стоить сделать ещё одну техническую оговорку. Одним из претендентов на первое философское произведение в составе Библии является также «Третья книга Ездры» (чисто формально она предшествует книге «Иова»). Мы её не рассматривали в рамках Библикбеза, поскольку она тоже относится к неканоническим. И хотя Ездра — довольно древний персонаж, но сама книга по целому ряду признаков написана позже, чем «Иов». Возможно, даже в христианские времена. Характерно, что это произведение по концепту очень близко книге «Иова». И главное её содержание — метущаяся душа главного героя, который задаёт высшим силам неудобные вопросы и не получает внятных ответов:
27. И Ты предал город Твой в руки врагов Твоих.
28. Неужели лучше живут обитатели Вавилона и за это владеют Сионом?
29. Когда я пришёл сюда, видел нечестия, которым нет числа, и в этом тридцатом году пленения видит душа моя многих грешников, — и изныло сердце мое,
30. ибо я видел, как Ты поддерживаешь сих грешников и щадишь нечестивцев, а народ Твой погубил, врагов же Твоих сохранил и не явил о том никакого знамения.
31. Не понимаю, как этот путь мог измениться. Неужели Вавилон поступает лучше, нежели Сион?
(3Езд.3:27–31)
Сочинитель «Третьей Ездры» пошёл ещё дальше, предложив ряд небезынтересных идей по поводу источников необъяснимого зла, но об этом мы поговорим отдельно. Наверное...
Церковь имени Иова Михалыча Крюкова. СПб, Волковское кладбище. Начало XX века.
И о России... Несмотря на то, что святой Многострадальный Иов — сверкающий образец прото–христианина, в фатерленде имеется всего 13 сакральных объектов (монастырей, церквей, часовен), связанных с этим именем. Из них только 7 посвящено ветхозаветном Иову, а остальные — славянского разлива: Иов Ущельский, Иов Почаевский, Иов Московский. Сравните: завлекательному процессу зачатия святого Йована посвящено 26 храмов. А единственное известное википедии строение расположено в Питере на Волковском кладбище и имеет обиходное название "Крюковская церковь". Потому что построена на деньги купеческой вдовы Параскевы Михайловны Крюковой. 75000 рублей не пожалела — не считая многотысячных расходов будущих периодов на прокорм клиру — чтобы отгрохать на могилке мужа каменный храм. Судя по размаху, Параскеве сперва пришлось снести бульдозером полкладбища. Звали купца Иов Михайлович.
Ещё одна средневековая фантазия на тему Левиафана.
P.S. Касаемо бегемота и левиафана. Кроме того, что это существа непарные, как и единорог (и не могли кататься с Ноем на Ковчеге), следует отметить, что автор их живьём точно не видел. Как всякий пересказ пересказа — например, со слов кочевников — описание изобилует преувеличениями. По косвенным признакам экзегеты отождествляют левиафана с нильским крокодилом, а бегемота — со слоном. Средневековая мифология безумно варьировала их облик и свойства, так что при желании можно составить целый бестиарий из одних только бегемотов и левиафанов.
Библикбез {175} — всякая власть от бога
Написал hovan на religion.d3.ru / комментировать