Жан-Поль Бельмондо. Вечная импровизация
![Жан-Поль Бельмондо. Вечная импровизация](http://snob.ru/indoc/attachments/snob2/d5/67/d567c783f2a601cdb6e54e66e7c14d9840883b61a92ba5879c74ec7948ecb34f.jpg)
![](https://snob.ru/indoc/attachments/snob2/b2/87/b2871a5f8cbdfefcd440769c4fd084c74d2a82754944097dc15f0f833302318f.jpg)
Он опять всюду. Все скорбят. Вспоминают кадры «На последнем дыхании». Как он бежал, стрелял, падал, как беззлобно матерился, как «держал кадр» одним только взглядом, одними этим своими афроамериканскими губами, сложенными в трубочку. Кажется, по ним тосковали все саксофоны мира. Он был из породы великих джазменов от кино: вечная импровизация, никаких зафиксированных состояний, никакой тебе системы Станиславского. Существовал по наитию, на какой-то одной, только ему известной волне. Потому и стал лицом, губами, молодыми мускулами «новой волны». Обращаю внимание: не Ален Делон, а именно Бельмондо. Первый был слишком красив, слишком высокомерен и, кажется, обижен на весь мир. А Жан-Поль — это сама легкость, беззаботность, незлобивость. Жил на экране как дышал. Играл как жил. Без напряжения. Хотя пути обоих звезд в кино в чем-то схожи. Вначале культовые режиссеры и великие фильмы для утонченных синефилов, потом разные плащи и шпаги вперемежку с коммерческой лабудой для народа. С той лишь существенной разницей, что Делон продолжал молча буравить полотно экрана своими обиженными сапфировым глазами, а Бельмондо порхал, летал, парил, ведя из фильма в фильм свою очень галльскую, жизнелюбивую тему.
С ним любой кадр светлел, и женщины рядом становились красивее, и шутки звучали остроумнее, и два часа экранного времени пролетали как один миг.
Кстати, вначале у него был недолгий «интеллектуальный период». «Бебель — интеллектуал» — звучит почти как анекдот. Тем не менее и Питер Брук в «Модерато кантабиле», и Витторио де Сика в «Чочаре» разглядели в нем потенциал сложного, думающего героя. Он даже наденет для этой роли очки в тонкой металлической оправе, которые сразу сделают его похожим на студента Сорбонны. И в этом не было ничего странного. Бельмондо совсем не «парень из подворотни», который так хорошо получался у него в кино. Он был сыном выдающегося скульптора, прекрасно разбирался в современном искусстве, знал и любил французскую поэзию, прекрасно читал стихи. Этот талант ему пригодится, когда он на шестом десятке вернется на сцену, которую оставил когда-то ради кино. Так в его жизни появятся Сирано де Бержерак и Кин. И он наконец сыграет поэта, который, оказывается, жил в нем все эти годы. Конечно, его спектакли не собирали многотысячных толп, как когда-то его кинопремьеры. Тем не менее он не сдавался, оставаясь профессионалом до конца. И даже в тот страшный день, когда узнал о самоубийстве дочери, не отменил спектакль.
![](https://snob.ru/indoc/attachments/snob2/b2/2f/b22ffd2c9e431d16163d38d97ce4f7186f48d6c832d41aa63d7ebb9c3bce2e19.jpg)
Личная жизнь Бельмондо, особенно под конец, была сложной и запутанной. И его одинокое сидение после инсульта на лавочке с дамским йоркширским терьером у меня до сих пор перед глазами. Невольно задумываешься: а надо ли до этого доползать? Особенно когда весь мир знал и помнит тебя Великолепным. Без всяких кавычек и скидок на нашу всегдашнюю иронию. Не нам судить. Значит, надо. Чтобы дождаться своего почетного Сезара. Чтобы увидеть этот ликующий зал и услышать честные, неистовые аплодисменты, звучавшие как летний ливень по крыше, который, казалось, не кончится никогда. А он стоял на сцене и плакал. И, похоже, совсем не стеснялся ни своих слез, ни своей стариковской немощи (инсульт, проклятый инсульт!). Но, наверное, за всю долгую историю церемоний «Сезара» никто не ощущал к себе столько нежности и любви.
До свидания, Жан-Поль! Au revoir Bebel!