Как эвакуация из Кабула изменит политику Германии и всего Евросоюза

Кабульская эвакуация повлияет не только на американскую, но и немецкую внешнюю политику, а вместе с ней и на внешнюю политику всего Евросоюза. Только вектор этих европейских изменений будет, по всей видимости, заметно отличаться от американского.

Одна из опаснейших операций

К вечеру 26 августа, когда последний немецкий самолет покинул аэропорт Кабула, бундесверу удалось вывезти оттуда в Ташкент в общей сложности 5347 человек – граждан Германии, Афганистана и нескольких десятков других стран. Немецкая операция продлилась 11 дней, в ней было задействовано около 500 военнослужащих (в основном десантников и спецназовцев), шесть транспортных А400М, два легких вертолета для доставки эвакуируемых из города в аэропорт и один топливозаправщик A310 MRTT.

«Эта операция оставит отпечаток и на мне, и на всех нас. Очень динамичная операция – не сравнить ни с чем, что я до сих пор переживал», – признался сразу после возвращения на авиабазу Вунсторф под Ганновером генерал Йенс Арльт, командовавший действиями немецких военных в кабульском аэропорту. И Арльту есть с чем сравнивать: за свою карьеру офицера спецназа он уже успел не раз побывать и в Афганистане, а до этого еще и на Балканах – в Боснии и Косово. Но сейчас немецкий генерал, похоже, совсем не лукавил.

Ничего подобного кабульской операции в истории ФРГ и бундесвера еще не было. Объединенная Германия не раз отправляла солдат за границу, но немцы всегда старались держаться подальше от активных боевых действий, а подготовка каждой такой экспедиции вызывала в Берлине волну дебатов о том, стоит ли вообще в ней участвовать. Крайне чувствительное отношение немцев к использованию военной силы – результат особой, граничащей с пацифизмом политической культуры, сформировавшейся по итогам Второй мировой войны. Эта культура, хотя и постепенно отмирает, все еще достаточно сильна для того, чтобы сдерживать внешне- и военно-политическую активность Берлина.

Демонстрация в Берлине с требованиями без бюрократических проволочек организовать эвакуацию из Афганистана FILIP SINGER/ EPA/ Vostock Photo

Но в случае с эвакуацией из Афганистана все было совсем по-другому. Немцы продемонстрировали несвойственную им самостоятельность и решительность, причем в операции, которая с самого начала признавалась «одной из опаснейших». Правительство буквально за пару дней приняло решение об отправке крупного, по крайней мере по немецким меркам, контингента и разрешило ему в случае необходимости вести боевые действия. Сделано все было, учитывая ситуацию, по срочной процедуре – без предварительного одобрения бундестага, который в ФРГ выступает главным органом, контролирующим армию. Депутаты проголосовали за проведение операции только спустя полторы недели, перед самым ее завершением.

Решение парламента, впрочем, по тем же немецким меркам было почти единогласным – против выступили всего семь депутатов из 636 проголосовавших. Даже радикально пацифистская Левая партия, обычно отвергающая любые заграничные экспедиции бундесвера, в этот раз в большинстве своем воздержалась, на чем особо акцентировал внимание секретарь ее фракции Ян Корте, отметив, что воздержаться – это «нечто другое, чем голосование против». При этом семь депутатов Левой проголосовали «за», обосновав свое решение исключительно гуманитарным характером операции.

Смена имиджа

Берлин рассчитывал эвакуировать из Кабула около 10 тыс. человек. План удалось выполнить только наполовину, и в Афганистане до сих пор остаются как сотрудничавшие с Германией афганцы, так и несколько десятков немецких граждан. Армию, однако, в этом никто не обвиняет. Наоборот, по общему мнению, военные сделали все, что было в их силах. Возвращавшихся после операции солдат встречали как героев. На авиабазе Вунсторф присутствовала почти вся берлинская военно-политическая элита, а министр обороны Аннегрет Крамп-Карренбауэр вместе с командующим бундесвером Эберхардом Цорном даже вылетела навстречу – в Ташкент. И все это разительно отличалось от того, как два месяца назад там же, в Вунсторфе, встречали последних немецких военных, вернувшихся из предыдущей, продолжавшейся почти 20 лет, афганской операции. Из политиков тогда никого не было, а министр отправилась совершенно в другом направлении – на переговоры в США. Вывод из всего этого в Берлине делают простой. Точнее, выводов два: все произошедшее, по большому счету, стало результатом «европейского бессилия», и надо вооружаться. Как сказала лидер немецких «Зеленых» Анналена Бербок, внешняя политика означает способность действовать в трудные моменты, и не только ради прав человека, но и для собственной безопасности. Об этом, конечно, много говорили и раньше, но одно дело теория, а другое – практика, причем предельно конкретная. К тому же теперь, после Кабула, появился дополнительный и очень весомый аргумент: решительные действия и хорошо вооруженная армия, как оказалось, помогают спасать жизни. Поспорить с этим немецким сторонникам внешнеполитической сдержанности будет сложно.

События последних нескольких недель могут стать той точкой, где немецкая внешняя политика окончательно свернет в сторону от свойственных ей прежде сдержанности и пацифизма. А вслед за ней потянется внешняя и оборонная политика Евросоюза, которой, по мнению многих на Западе, давно не хватает решительного лидерства Берлина. Глава внешнеполитической службы ЕС Жозеп Боррель уже, похоже, уловил тренд и на днях заявил о намерении создать 50-тысячный европейский экспедиционный корпус, «способный действовать в обстоятельствах, подобных тем, которые мы наблюдаем в Афганистане». Идея вполне реализуемая, тем более что за последние несколько лет в ЕС были созданы все необходимые для этого рамочные условия, но, конечно, только при условии активного участия Германии. Без нее, несмотря на всю немецкую сдержанность, в Евросоюзе сейчас вообще мало что можно реализовать.