Марта Мартьянова: «Точно знаю: как только залечу ногу, сразу начну работать ради второй Олимпиады»

Главная героиня Токио о травме в финале, слезах от боли и своем пути в фехтовании

Единственной золотой медалисткой от Татарстана в Токио пока остается 22-летняя фехтовальщица Марта Мартьянова. Составить ей компанию могут только волейболисты, которым завтра предстоит сыграть в финале. В командном турнире по рапире Марта помогла России обыграть Францию и заставила болельщиков опустошить запасы валидола, получив травму прямо во время боя. Как рассказала чемпионка «БИЗНЕС Online», нога ее беспокоит до сих пор, но тем не менее она уже сейчас готова заявить о своей цели отобраться на следующие Игры.

Путин, Минниханов, свадьба

Ещё никогда от левой ноги 22-летней девушки не зависело столько, как в прошлый четверг. Если бы Марта Мартьянова не нашла в себе силы встать и продолжить борьбу после травмы, то сборная России лишилась бы шанса на «золото» — правила запрещали заменить её на другую спортсменку. А для Татарстана это вообще, возможно, единственная медаль высшей пробы на турнире. Марта, которая родилась в Казани и занималась в школе олимпийского резерва на Короленко, до последнего не была уверена, что её вообще выпустят на финальный бой. Она поехала на турнир в статусе запасной, но после неуверенного выступления коллеги по команде Аделины Загидуллиной ей дали возможность проявит себя. 

В первом же финальном поединке со сборной Франции она подвернула ногу, отступая назад. Камеры показали гримасу боли на ее лице. Но обратные замены на Олимпиаде запрещены. И если бы Марта покинула подиум, всей российской команде засчитали бы техническое поражение. Ей замотали голеностоп фиксирующим бинтом — и она вернулась, доведя бой до конца. А потом ей предстояло еще два боя. Первый из них она проиграла с разницей в один укол, при этом умудрившись выдать эффектный шпагат. Второй поединок она уверенно выиграла. Через полчаса храбрую девушку увозили с церемонии награждения на коляске — эти кадры обошли весь мир.      

Своего диагноза Марта не знает до сих пор: нога всё ещё опухшая (хотя и немного), что мешает сделать полноценное МРТ-обследование. Лангетку с галика она уже не носит, но немного прихрамывает. Помогают Марте все, кто может, — своих специалистов предложили сборная России, минспорта РТ и даже «Рубин». Не исключено, что у неё разрыв связок. Самой Марте, конечно, хочется, чтобы этот прогноз не сбылся — ведь спортивные планы у неё по-настоящему чемпионские.

Но сначала, уже в августе после приёмов у Владимира Путина и Рустама Минниханова она планирует сыграть свадьбу с Евгением Ломтевым, с который встречается с 15-ти лет. Познакомились они на сборах. Евгений тоже фехтовальщик, но уже бывший. Сейчас он тренирует в Ярославле — в этом же городе пройдёт свадьба, и там же молодожёны могут обосноваться. Однако, узнав о такой перспективе, Татарстан бросил все силы, что переманить Ломтева в Казань и оставить свою чемпионку дома. Марта, однако, пока не готова однозначно заявить, что останется в городе — ещё не успела обсудить с женихом.

А уже после свадьбы Марту ждёт следующий сезон. Среди людей, которые следили за её карьерой ещё до Олимпиады, встречается мнение, что в последние два года у неё наметился если не кризис, то стагнация. Результаты не шли вверх. В разговоре с нами Марта, вдумчивая и самокритичная, согласилась с этим мнением, но надеется, что после «золота» у неё открылось второе дыхание. Теперь Марте снова хочется вернуться на олимпийский пьедестал.

В раздевалке навернулись слёзы

— Марта, после Токио вы несколько раз говорили, что не можете поверить в свою медаль. Не можете до сих пор?

— Да. Когда ты посвящаешь своему делу столько времени, то, конечно, хочешь добиться самого высокого результата. Стремишься к этому годами. Но в момент победы не знаешь, что чувствовать. Ты официально олимпийская чемпионка, но не можешь осознать это у себя в голове.

— Вы когда-нибудь ставили перед собой цель стать олимпийской чемпионкой?

— В школе я вела личный дневник. И помню, что где-то в 10-11 лет написала там «Я стану олимпийской чемпионкой и чемпионкой мира». Дневник я никому никогда не показывала и оставила это обещание только себе самой. Делать такие заявления в открытую — не в моём характере. Если ты что-то говоришь, мне кажется, то обязан это выполнять. Здесь же я не могла взять на себя такое серьёзное обязательство, хотя, конечно, вкус победы почувствовать хотелось.

— Если бы вам сказали год назад, что вы выиграете золотую медаль, вы бы поверили в это?

— Конечно, я бы не поверила в это. Мы уже посмеялись по этому поводу с моим тренером Артуром Ахматхузиным. Мы стали работать с ним с осени 2019 года. Когда я прилетела из Токио, он сказал: «Прикинь, я бы тебе в самом начале сказал: «Марта, начинаем работать — через два года у тебя будет олимпийская медаль».

Год назад, по моим ощущениям, я была очень далека от Олимпиады. Я бы не попала в состав сборной России, если бы игры всё-таки состоялись в 2020 году.

— Более того, вы не были уверены, что вас выпустят в финале командного турнира на прошлой неделе.

— Да, интрига сохранялась до последнего. Я просто говорила себе, что если меня выпустят, то я должна выступить на максимуме своих возможностей. Мне очень хотелось помочь команде.

— Когда тренерский штаб всё-таки сказал вам про участие в финале?

— Прямо перед выходом. Сказали разминаться, затем я вышла на дорожку и подумала: «Ужас, как они здесь фехтуют!» Хотя на арене не было зрителей, меня захлестнули эмоции. Когда была небольшая пауза, наш главный тренер Ильгар Яшарович дал мне несколько подсказок. Я взбодрилась от этого, пыталась сконцентрироваться на его словах. 

— Возможно, из-за волнения вы и подвернули галик.

— Не без этого. Я уходила назад, и в этот момент левая нога соскользнула. Был такой хруст, как будто где-то режут картон. Я сразу вспомнила, как в январе так же подвернула уже правую ногу. Быстро подошёл медицинский штаб, и с того момента у меня всё как будто в омуте.

— Что вам помогло встать и продолжить борьбу?

— Чувство ответственности. Это медаль не только моя, но и команды. В голове крутилась одна мысль: «Нужно встать и идти».

— Вам было больно?

— Сперва помогла вспышка адреналина — она немного заглушила травму. На церемонии награждения я тоже держалась нормально, потому что была большая-большая радость. А вот когда мы пришли в раздевалку, я уже почувствовала боль по полной. Мне потом рассказали, что у меня навернулись на глазах слёзы.

— Вернувшись в деревню первым делом взяли телефон и стали принимать поздравления?

— Нет, даже наоборот. Пришёл доктор, приложил лёд, дал обезболивающее. Я написала в вотсапе маме, что всё хорошо, — и больше никому не отвечала. Как боль притупилась, я легла спать. Как ни странно, я заснула почти сразу — со мной такое редко бывает.

— Но маме же хотелось узнать подробности!

— Я знала, что если я что-нибудь расскажу на ночь глядя, то она будет сильно переживать. Поэтому просто написала, что всё хорошо. Ну и я просто не люблю жаловаться.

— Сейчас вы можете сказать, какую травму получили? 

— Пока не спал отёк на левой ноге, мне не могут сделать полноценное обследование и поставить диагноз. Меня осмотрели в олимпийской деревне, я посетила несколько специалистов, в том числе врача «Рубина» Михаила Бутовского, в Казани. Есть подозрения, что это разрыв связок, но точно я сказать пока не могу. Надо два-три дня подержать лёд.

Церемония открытия: ждёшь несколько часов — проходишь 10 минут — снова ждёшь

— Эта Олимпиада была первой в вашей карьере, не с чем сравнивать. Но вы чувствовали дискомфорт из-за всех коронавирусных ограничений в Токио?

— Честно говоря, мы привыкли к ним задолго до игр. Целый год мы ездили в Сочи, и каждый раз проходили карантин перед сборами. Выходили из комнаты, только когда у двери оставляли еду. Так что в Токио я даже не заметила эти ограничения. Я, наоборот, ощущала свободу, а не то, что мы изолированы ото всех. В деревне было много людей. Город внутри города.

— За время Олимпиады условия в деревне описывали по-разному. Кто-то говорил, что всё хорошо; кто-то называл их средневековыми. На чьей стороне вы?

— Никаких неудобств я не заметила. Конечно, мы читали все негативные отзывы и летели в Токио с неким подозрением. Но ничего такого я не увидела — может быть, из-за того, что была под впечатлением от происходящего. Я помню, в каких лагерях мы проводили сборы в детстве. После них ничего не страшно.

— Главным хитом Токио стали антисекс-кровати. Как на них спалось?

— Мы были наслышаны о них. Сразу сели, проверили — на самом деле они оказались жёсткими. И очень комфортными. Мы — не только я, но и остальные члены нашей сборной — мигом засыпали на них.

— Вы были на церемонии открытия. Тяжело было ждать выхода сборной под 77-м номером?

— Есть такой момент. Жарко, а тут ещё и дождик пошёл. От асфальта пошла влажность. Ждёшь несколько часов, движешься маленькими шажками, проходишь стадион за 10 минут — и опять ждёшь. Но этого определённо стоило того. Мне всё было в новинку, незабываемые ощущения.

— В это время в Токио жарко и влажно. Погода мешала?

— Пекло, да. Но нас не выпускали за пределы деревни и арены, где проходили соревнования. Пять минут помучаешься, пройдёшь к автобусу или дойдёшь до столовой — а там уже кондиционеры. Они были во всех помещениях. Отмечу, что вечером была шикарная погода. Если мы гуляли по деревне, то только в это время.

— Вы быстро привыкли к часовому поясу? По Москве вы выступали утром или днём.

— Нам помогло, что перед Токио мы провели сбор в Хабаровске. Разница во времени с Москвой — семь часов. А в Японии — шесть. Приехали в Хабаровск 11-го июля, немного помучали себя, акклиматизировались.

— У вас есть желание приехать в Токио снова, чтобы просто посмотреть город?

— Да, я думала об этом. Когда мы ехали в автобусе, я смотрела всё вокруг. Несмотря на протесты, мне показалось, что японцы — очень приветливый народ. Нас везде встречали с плакатами, махали мягкими игрушками. Было бы интересно приехать сюда не ради соревнований, а просто так.

Не хотела пышной свадьбы

— После финала прошла неделя, вы можете посмотреть на всё спокойным умом. Как вы думаете, что поменяется в вашей жизни с новым статусом олимпийской чемпионки?

— Уже неделя! Я добилась своей мечты. Как говорят, аппетит приходит во время еды. Мне хочется снова почувствовать те эмоции, снова вернуться на пьедестал.

— То есть вы уже смотрите на 2024 год и Париж?

— Смотрю. Но понимаю, что впереди много работы и путёвка туда не гарантирована.

— Соперницы будут настраиваться на вас по-другому. Теперь вы не просто молодая и перспективная фехтовальщица, а олимпийская чемпионка.

— Это же с командой. А команда была очень сильная. С такими сильными напарницами грех было бы не выиграть золотую медаль…

— У вас есть амбиция показать себя уже в личном турнире, не только в командном?

— Определённо. В Токио я наблюдала со стороны за поединками в индивидуальных дисциплинах, болела за наших спортсменов, радовалась их медалям. Но помимо этого у меня появилось дикое желание побороться самой.

— Вы устали от внимания к своей персоне после Олимпиады?

— На самом деле нет. Мне даже интересно посмотреть на себя в такой ситуации. У меня есть некий барьер стеснения. Мне хочется везде быть, но в то же время я стесняюсь. Тренер посоветовал мне не отказываться от приёмов и других мероприятий. Он сказал, что мне будет полезно увидеть себя со стороны. Чтобы развиваться, нужно оказаться в некомфортной ситуации.

Сейчас могу сказать, что меня больше беспокоит не внимание, а нога. Немного устала, хочется её поскорее залечить.

— В скором времени у вас планируется свадьба. Не могли бы поделиться подробностями?

— Она пройдёт в Ярославле. Это будет наш праздник, который мы проведём в кругу близких. Пышной свадьбы мы не хотели. С Женей (Евгений Ломтев, тоже в прошлом фехтовальщик — прим.) мы уже давно — семь лет. Он сделал мне предложение ещё до Токио, но я сказала, что свадьбу лучше провести после игр. Во время подготовки мне хотелось быть сконцентрированной на тренировках.

— Как вам сделали предложение?

— Можно я оставлю это при себе? Я вообще не люблю говорить про личную жизнь. Лучше это останется в секрете.

— Почему Ярославль?

— Это родной город Жени. Сейчас он работает там тренером.

— Если вашему жениху предложат работу в Казани и его устроят условия, вы готовы остаться в городе?

— Конечно! Со мной уже поговорили по этому вопросу, мне нужно обсудить всё с самим Женей. Решение всё-таки принимать не только мне.

— Как думаете, ваша жизнь сильно изменится после свадьбы?

— Нет. Всё будет как обычно, потому что продолжается моя карьера. Настоящую семейную жизнь получится узнать уже после её завершения.

— Сколько в теории может продлиться ваша карьера?

— В России есть примеры, когда фехтуют на высочайшем уровне даже в 38 лет. Я не люблю загадывать наперёд. Точно знаю, что как только залечу ногу, сразу начну работать ради второй мечты.

— До которой осталось три года?

— Да.

Пришла в спорт, потому что хотелось помочь маме

— Ваша самая узнаваемая черта — родимое пятно на лице. Вы когда-нибудь комплексовали из-за него?

— Нет, я себе нравлюсь такой. Конечно, доводилось встречать людей, которые говорили обидные вещи, но я могу их пересчитать буквально по пальцам. В школе, на секции я никогда не встречалась ни с чем подобным, чему иногда даже удивлялась. Ждала, что мне что-то скажут, готовилась ответить, а ничего подобного. Так что я никогда не комплексовала. В детстве мама хотела удалить пятно с помощью врачей — думала, что, когда я вырасту, то скажу: «Зачем ты не удалила его сразу?» Но, к счастью, отказалась от этой идеи.

— Как вы пришли в фехтование?

— Я училась в 34-й школе, и наши уроки физкультуры проходили в том же зале, где тренировались фехтовальщики. Мой будущий тренер Елена Александровна Прохорова заметила меня с одноклассницами в коридоре. Мы бесились, бегали. Она немножечко поругала нас, построила в один ряд — и затем позвала на тренировку. Я подумала: «Почему бы не попробовать?»

— Мы общались с вашей мамой Нелей сразу после вашей победы, она рассказала о вашей первых шагах. Сложилось впечатление, что спортом вы занялись в тяжёлое время для семьи — ушёл из жизни отец.

— Действительно, время было тяжёлым. Я видела, как мама старается ради меня. Она работала с утра до вечера, чтобы принести денежку в семью. Мама до сих пор извиняется, что не могла тогда уделить больше времени мне. Я ей отвечаю, что она ни в чём не виновата, извиняться не за что. Мне очень хотелось ей помочь. Как рассказывает мама, я где-то услышала на линейке, что в фехтовании платят стипендию лучшим спортсменам, а потом сказала ей: «Я пойду туда, и ты не будешь ни в чём нуждаться». Как только я начала получать стипендию, то перечисляла все деньги маме. Она возвращала мне обратно и говорила, что примет помощь, если я стану олимпийской чемпионкой.

— У вас сестрёнка и братишка — они двойняшки. Как часто вы видитесь с ними?

— Редко из-за плотного графика соревнований. Но раз в месяц я стараюсь приезжать в Казани. Два-три дня живу на Квартале у бабушки, потом еду к маме и вижусь с ними. Братишка занимается хоккеем, а сестрёнка горит желанием тоже заняться фехтованием. Когда в Казани проходил этап Кубка мира, братик немного посмотрел и стал играть в телефон, а сестрёнка не могла оторваться.

— Когда вы делали первые шаги в фехтовании, мама переехала в Азино. Вы же остались у бабушки, потому что её дом был ближе к спортивной школе. Вам было тяжело?

— Нет. Я привыкла к этому дому, у меня очень тёплые отношения с бабушкой. К тому же, мама постоянно навещала нас — она же не переехала в другой город. Я тоже регулярно ездила к ней.

— Неля говорит, что ваш первый тренер был вам как вторая мама. Это так?

— Да. Елена Александровна действительно воспитывала меня, как своего ребёнка. Она объясняла, что можно, а что нельзя не только в фехтовании, но и в жизни. Например, постоянно проверяла оценки в дневнике. 

— Вы хорошо учились?

— Мне нравились информатика и физика. Если бы не спорт, скорее всего, я бы выбрала себе техническое образование. Когда я стала попадать в сборную России и участвовать в соревнованиях, совмещать было уже тяжело. Тем не менее, я не бросала образование. Сейчас я учусь не только по своему профилю в Смоленском университете, но и на заочном отделении в ТИСБИ. Всегда думала, кем хочу стать, и никогда в голову ничего конкретного не приходило. Решила оставить себе несколько вариантов.

— Можете вспомнить, когда в вашей карьере случился перелом? Когда вы поняли, что не просто тренируетесь, а можете отбираться на крупные турниры и выигрывать там?

— Это было в кадетах, мне было 14-15 лет. Мы стали ездить на базу в Новогорске. Мне всё там нравилось: хорошие условия, вокруг спортсмены, все приветливые и вежливые. Мы готовились там дважды в год — перед первенством Европы и первенством мира. Тренер повысила требования, чтобы мы лучше выступали и чтобы никого не подводили. Тогда я почувствовала ответственность и подумала, что вот она — взрослая жизнь. А оказалось, что тогда всё только начиналось.

Пример для подражания в сборной — Инна Дериглазова

— Вы попали на Олимпиаду не сразу, а благодаря победе над башкирской рапиристкой Анастасией Ивановой. Как вы узнали, что поединок с ней вообще состоится?

— Тренерский штаб провёл собрание и объявил, что для четырёх спортсменов, в том числе для меня, будут дополнительные бои. Для меня это было неожиданно, я даже не знала, что идут какие-либо разговоры. Я просто тренировалась.

— С какими эмоциями вы выступали?

— В первый день я выиграла, а во второй было сразу два боя с перерывом в десять минут. В самом конце я начала понимать, что победа близка, и стала бояться что-то испортить. Сказала об этом тренеру. Он посмеялся и ответил: «Всё, давай, иди фехтуй!»

— Вы бы простили себе проигрыш?

— Да. Мы обсуждали это, опять же, с тренером. Он не нагнетал обстановку, не давил ответственностью. Просто сказал: «Мы проделали большую работу, посмотрим что будет». Я решила: будет что будет. Когда я попала на Олимпиаду, то долго не могла осознать это. Не верилось. Но уже скоро я поняла: раз я попала в состав, надо собраться и показать свой максимум.

— Как вы можете описать своего тренера Артура Ахматхузина?

— Он добрый и очень позитивный. Если кто-то сидит грустный на тренировке, он подходит, что-нибудь пошутит и поднимает настроение. Он заряжает всех своей энергетикой. С таким стилем работы я столкнулась впервые. В детстве с нами старались быть построже, говорили: «Надо лучше». А здесь со мной работают как со взрослым человеком. Артур сам недавно был спортсменом, так что он делится своим опытом, показывает вещи, которые я раньше сама не замечала.

Но отмечу, что мы начали тренироваться совсем недавно. Да, мы начали ещё в сентябре 2019-го, но уже в феврале наступил карантин и пауза в занятиях на полгода.

— С каким настроем вы обычно выходите на дорожку? Часто ли вы по-спортивному злая?

— Когда бывает некая апатия и ты ничего не чувствуешь, да, пытаешься завести себя за счёт злости. В каких-то случаях можно обойтись без неё.

— В жизни вас описывают как спокойного человека. На соревнованиях вы другая?

— Сложно судить о себе, многое делается на автомате. Тренеры говорили в детстве, что, когда я надеваю маску, то становлюсь совершенно другой. Мне лично кажется, что я одна и та же.

— Какое внимание вы уделяете тактики в фехтовании? И есть ли она вообще?

— Конечно, есть. Перед каждым поединком анализирую с тренером тенденции соперника, какие приёмы он чаще всего использует. После обязательно просматриваю запись, смотрю на свои ошибки. Но, конечно, только тактика не может принести успеха. Как-то раз у нас проводили собрание, и тренер спросил у наших девочек: «На чём фехтуешь? На чувствах или тактике?» Все ответили, что на чувствах. В экстремальной ситуации ты действуешь на рефлексах. У тебя выходит то, что нарабатывалось годами. Так что внести изменения за один день у нас сложно.

— Кто для вас пример в сборной России?

— Инна Дериглазова — одна из самых сильных рапиристок не только в стране, но и в мире. Поначалу я стеснялась к ней подходить, но видела, сколько она работает и пыталась набираться опыта.

— Что делает её уникальной?

— Характер. Она отдаёт себя полностью — и хочет получить от этого отдачу. Если она жертвует временем, которое могла бы провести с семьёй, ради тренировок, то делает всё возможное, чтобы это было не зря. 

— Вы общались в Токио?

— Конечно, мы все были единое целое. И Инна, и Лариса Коробенникова, и Аделина Загидулина. Вся команда меня поддерживала и говорила, что не стоит переживать, всё будет хорошо.

Возвращалась с тренировок в слезах, но никогда не думала бросить спорт

— Вы считаете себе одарённой? Или вам всё давалось через упорный труд?

— В последние годы я могу наблюдать вживую за топ-спортсменами практически каждый день. И я могу сказать, что ещё не видела чемпиона, который бы мало работал. Чтобы человек пришёл и у него сразу всё начало получаться — такого не было ни разу. У каждого есть потенциал, но реализовать его без труда невозможно.

— Всегда ли фехтование было вам в радость?

— Понятно, что бывают трудные моменты. Но я никогда не говорила себе, что хочу всё бросить. Даже когда я очень расстраивалась, всегда находились внутренние силы и люди, которые помогали мне выйти из колеи.

— Люди в вашем окружении когда-нибудь говорили, что спорт надо бросить?

— В детстве я иногда возвращалась домой в слезах после тренировок. Бабушка переживала за меня и говорила: «Бросай!» Я отвечала: «Нет, никогда не брошу!» Думаю, это было заложено моим первым тренером. Когда ничего не получалось, она всегда говорила: «Вставай, борись, это твоё будущее, это тебе нужно!»

— Вы тяжело переживаете поражения?

— Тяжело. Но на следующий день я пытаюсь всё забыть. Говорю себе: «Надо идти дальше. Это было вчера».

— В вашей карьере было больше поражений или побед?

— Так сразу и не скажешь… Думаю, что поражений. Наверно, большинство спортсменов ответят именно так. Но когда завоёвываешь медаль, на мгновение забываешь обо всех поражениях. Пытаешься насладиться моментом.

— Какую часть вашей жизни занимает фехтование?

— Очень большую. Иногда бывает, что выходишь после тренировки, а головой всё равно остаёшься в зале. Больше ни о чём не можешь думать. Берёшь подруг, зовёшь их гулять, чтобы отвлечься, а говоришь всё равно о спорте — ведь подруги тоже из фехтования.