«Мы верим, что информация защищает». Координатор «ОВД-Инфо» Леонид Драбкин — о борьбе с политическими репрессиями и Прекрасной России будущего

О теме баркемпа

— Что для тебя медиаграмотность? Как ты это понимаешь и применяешь в работе?

— Если смотреть на это со стороны потребителя контента, то это понимание важности, как вообще медиа работает и почему, какие процессы медиа может допускать. Медиа позволяет быть мультипликатором хороших и плохих действий. Медиаграмотность — это в том числе понимание того, что информация — это целый продукт, который может влиять на жизнь людей, на судьбы людей.

Мы в своей работе не совсем медиа, мы — правозащитный медиапроект, и мы верим, что информация защищает, поэтому всячески радуемся, когда люди ее распространяют. По нашему убеждению, когда мы проливаем свет на какие-то случаи несправедливости, политического задержания и прессинга, сам факт того, что об этом узнает общество, уже добавляет защищенности всем людям. Если человек попал в неприятную ситуацию, то репост новости, лайк или просто сообщение в соцсетях — это уже акт гражданского действия, который может реально повлиять на ситуацию.

О Прекрасной России будущего и выгорании

— Что будет с проектом, когда наступит Прекрасная Россия будущего и бороться с репрессиями не придется? Есть ли у «ОВД-Инфо» план на этот случай?

— Часто, когда говорят про Прекрасную Россию будущего, имеется в виду смена власти в нашей стране, но мы понимаем, что при смене власти проблемы не решатся в тот же миг. Как только власть поменяется на более или менее либеральную, более разделяющую ценности прав человека, то предстоит огромная работа по тому, чтобы решить все проблемы, которые касаются законов, правоприменительных практик, воспитания гражданского общества. И это задача не на один год, а на много лет. Даже если представить, что в какой-то момент все эти задачи решатся, нам предстоит защита этих ценностей.

Мало решить текущие проблемы — нужно сделать так, чтобы они были невозможны в будущем. И это такая творческая и непростая задача.

— Леонид, ты пришел в проект «ОВД-Инфо» в 2017 году волонтером. Сейчас ты координатор. Что для тебя значит работа в правозащитном медиа, приходится жертвовать личным временем?

— В наш проект приходят неравнодушные люди. Они тратят на него очень много своих ресурсов — временных, эмоциональных и финансовых. Это своего рода альтруизм — в том смысле, что мы получаем зарплату явно ниже, чем могли бы в коммерческой сфере. Я трачу много времени на работу, но если не отдыхать по выходным, не тусоваться с друзьями, то, боюсь, эта история будет не очень устойчивой. Поэтому я работаю, может быть, больше, чем средний человек, но не 24/7. У нас есть люди, которые работают так на оказании правовой помощи, на горячей линии, но и там это посменно.

Это интересная жизнь, много вещей удается поменять. С одной стороны, много негатива — такая у нас повестка. С другой стороны, бывают локальные победы и они приносят поистине большое удовольствие. Это очень ценно. К счастью, у нас хорошая репутация и все нас очень ценят и поддерживают. Это очень сильно окрыляет и придает смысл жизни.

— Сотрудникам «ОВД-Инфо» свойственно выгорание из-за постоянного нахождения в негативной повестке?

— Да, конечно. В любой организации есть люди, более или менее подверженные этому. И у нас это актуальная проблема.

— Как вы с этим боретесь?

— Мы стараемся поддерживать людей. Мы всегда так или иначе занимались проблемой выгорания, но буквально три месяца назад у нас появился специальный человек — Care Manager. Своего рода «менеджер по заботе». Организовываем поддержку сотрудников в разных сложных ситуациях и иногда нанимаем психологов. И какие-то просто элементы поддержки иногда — материальной, нематериальной — тоже оказываем, чтобы человек чувствовал себя максимально комфортно. Не могу сказать, что это всегда работает или работает на 100% эффективно, но мы пытаемся.

Большой прорыв 2021 года

— Какие новые проекты у вас появились за последние пару лет, в том числе по итогу акций в поддержку Алексея Навального в 2021 году?

— За последние пару лет у нас в штате появилось 40 новых сотрудников. Сейчас у нас работает примерно 70 человек. И много новых проектов. Важно отметить работу по «дворцовому делу». Проект появился по итогам в основном январских, но в том числе и апрельской акции. Более 130 человек стали фигурантами уголовных дел — это в полтора раза больше, если не в два, чем по «московскому» и «Болотному» делам, вместе взятым. Этому делу придается не так много огласки, потому что люди из разных регионов, не настолько медийные, и поэтому, к сожалению, про них говорят немного. Но мы запустили целую кампанию, которая включает в себя юридическую помощь, петицию и медиаосвещение.

За последние два года у нас сильно развилось аналитическое направление, мы выпускаем много докладов, которые направлены не на широкую аудиторию, а на экспертное сообщество и на тех людей, которые сейчас могут принимать решения или будут принимать решения в будущем о том, как развиваться гражданскому обществу, законам и правоприменительной практике.

Мы выпускаем дата-сеты — это наборы данных, которые можно применять для дата-журналистики или для анализа какой-либо проблемы. Каждый день мы говорим про репрессии, о задержанных, пытках, но очень важно смотреть на это с высоты птичьего полета, иметь общую картину. Каждый день у нас происходит эмоциональная реакция на эти события, а для каких-либо изменений нужно опираться на точные данные, очищенные от эмоций.

Еще одно важнейшее направление, которое мы активно развиваем, — борьба с планом «Крепость». Мы боремся с новой практикой полицейских, которые не пускают адвокатов в отделы полиции, когда людей задерживают, сославшись на так называемый план «Крепость». Его нужно вводить, когда есть угроза вооруженному нападению на отдел полиции. Но его вводят беспричинно. Все заканчивается тем, что адвокаты не могут попасть к задержанным, а доставщики еды туда активно проникают, хотя это очень сильно противоречит закону. Нам удалось сделать так, чтобы уполномоченный по правам человека Татьяна Москалькова на встрече с президентом России подняла этот вопрос. Но пока мы не видим конкретных результатов. Подвижки есть, но насколько это реально сработало, будет видно на следующей акции протеста, если будет много задержаний. Как обычно, мы надеемся, что такого не произойдет, но готовимся к худшему.

Объемы политических репрессий сильно возрастают, и наша каждодневная работа сильно увеличилась. Каждый день — десятки судов. За последние полгода мы оказали юридическую помощь более чем в 30 городах. И это для нас очень большой прорыв. В 2020 году мы оказывали юридическую помощь, наверное, в 5–10 городах. А за полгода — почти в 40.

— С чем ты связываешь рост числа обращений к вам и расширение списка городов, в которых людям требовалась помощь?

— Сложно говорить глобально, но тема с возвращением Навального затронула очень многих. Активисты и просто сочувствующие люди во многих городах вышли на улицы. Недавно Россия отчиталась о задержаниях 17,5 тысячи человек на трех акциях протеста. Это свидетельствует не только о росте гражданской активности, но и о росте политических репрессий. Эти вещи друг с другом связаны. С другой стороны, у нас появилась возможность оказывать помощь. Это стало возможно благодаря поддержке людей, в том числе финансовой, у нас появились средства, нам удалось находить адвокатов, а это — чистый показатель роста гражданской активности.

О страхе и риске

— Вы привлекаете адвокатов только из Москвы или из регионов тоже?

— В штате у нас нет адвокатов. И сотрудничаем мы не только с московскими адвокатами, но и из регионов. Москва — большой город, и здесь много преследований. Но мы пытаемся не одной Москвой ограничиваться, чтобы в каждом городе России могли на нас рассчитывать. Это одна из наших приоритетных целей на несколько лет вперед. Какой-то рывок мы сделали в этом году, но еще предстоит большая работа.

— Насколько охотно адвокаты в регионах идут на сотрудничество с вами и соглашаются защищать людей от политических репрессий?

— Можно говорить о глобальных вещах — о борьбе с политическими репрессиями, но очень часто адвокат видит, что человека незаконно задержали, он из его родного города, ему нужна помощь. И тот факт, что это связано с политическими репрессиями, с риском, отходит на второй план.

Когда мы говорим про 5, 10 или 15 тысяч задержанных, мы понимаем, что все это — конкретные люди с конкретными судьбами, с положительными или отрицательными чертами, но живые люди. И когда живой человек попадет в беду, естественное желание — ему помочь.

И мне кажется, для многих адвокатов, с которыми мы сотрудничаем, это немаловажно. Мы верим, что, помогая конкретному человеку, мы способствуем борьбе с политическими репрессиями на более глобальном уровне. Конечно, встречается скепсис у некоторых адвокатов, иногда, может быть, страх, но, к счастью, пока что эта проблема не носит глобальный характер. Бывают проблемные регионы, но в целом эта проблема не входит в топ главных.

Боль «ОВД-Инфо»

— Какие основные проблемы ты можешь выделить?

— План «Крепость». Неслучайно мы запустили по нему кампанию. Что получается... Сначала человек призвал выходить на митинг, ему за это впаяли штраф, нарушив при этом свободу слова. Потом он вышел на митинг. Его задержали и нарушили его право на свободу собраний. Потом его доставили в полицию, к нему ввели план «Крепость», и туда не допускают адвоката. Это нарушает его право на защиту. Потом его из УВД везут в суд, там судья выносит неправомерное решение, и человека лишают права на справедливое судебное разбирательство. Ужас какая судьба у гражданского активиста, везде его гражданские права нарушаются. И план «Крепость» — это недостающий кирпичик, чтобы человеку, который выходит защищать свои права, было тяжело.

Когда разные издания вокруг нас закрываются, редакторов преследуют — это тоже проблема. Это влияет и на нас, потому что мы не можем одни бороться с политическими репрессиями, мы можем это делать только в сообществе с кем-то еще.

И когда наше государство пытается убивать это сообщество, становится сложнее работать. То же касается и правозащитников. Можем вспомнить историю с Иваном Павловым из «Команды 29». Пришли не только за политическими активистами или журналистами, но еще и за правозащитниками. В этом мало позитивного.

Еще «пакет Вяткина» [пакет законопроектов, направленных на ограничение прав и свобод человека], который полгода назад рассматривали в Госдуме. Мне кажется, с тех пор количество плохих новостей про давление на гражданское общество превосходит все мыслимые и немыслимые ожидания. Многие сейчас, к сожалению, находятся в апатии. Это не очень хорошо, потому что многое из того, чем занимаемся мы и политические активисты, строится на эмоциях и устремлениях. И к сожалению, у многих запал пропадает. Другое дело, что это вещи волнообразные. И кто знает, что будет завтра или через месяц. Но появление апатии в гражданском обществе — большая проблема. Но другое дело, что у нас есть другие факторы, например поддержка десятков тысяч «доноров», и мы не можем их подвести. Поэтому нет у нас пути назад.

«Репрессии проходят, а хорошие инициативы остаются»

— Что вас настраивает на позитивный лад и мотивирует двигаться дальше?

— Важно сказать не только о людях, которые финансово нас поддерживают, но и о волонтерах, которые физическим трудом помогают. Еще это коллеги по правозащитному цеху, журналисты, которые нас окружают, адвокаты. Они нас вдохновляют. Я лично по жизни оптимист, и у меня есть ощущение, что все в итоге сложится хорошо. В целом гражданская активность, гражданское общество сильно зависят от политических репрессий. Собственно, проект «ОВД-Инфо» появился 10 лет назад в ответ на запрос общества, когда начались задержания после фальсификаций на выборах в Госдуму. Все репрессии 2011–2012 годов закончились, а проект «ОВД-Инфо» сильно развился и до сих пор существует.

Я лично по жизни оптимист, и у меня есть ощущение, что все в итоге сложится хорошо.

Есть еще один пример: проект «Арестанты дела 212» — активная группа, которая поддерживала узников «московского дела», появилась в 2019 году. «Московское дело» не то чтобы завершилось, но активная фаза там закончилась, но сообщество, организация и инициативы «Арестантов дела 212» до сих пор существуют. Репрессии проходят, а хорошие инициативы остаются — как грибы после дождя растут и не хотят никуда с российского политического поля пропадать. Наверное, от этого моя вера крепнет. Даже во время зимних протестов со мной связывались люди из разных сфер и предлагали различные идеи — хорошие и не очень. Но все эти политические репрессии, политическая ситуация подталкивает людей думать, придумывать, а люди у нас находчивые, инициативные, и я верю, что все это перевесит весь негатив, который российская власть пытается транслировать изо дня в день.

— В заключение. О чем собираешься рассказать на баркемпе?

— О том, что «ОВД-Инфо» строится не как вертикальная организация, а как проект, вокруг которого мы стараемся запускать разнообразные процессы. Это касается и нашего сообщества юристов, с которыми мы работаем во многих городах России, и нашего сообщества волонтеров, которых тысячи, и сообщества десятка тысяч «доноров», поддерживающих нас деньгами. Все эти люди по-разному взаимодействуют.

Но мы верим, что в одиночку не сможем побороться с политическими репрессиями, что это возможно в сообществе с кем-то еще, только опираясь на лучшие практики, на коллективное действие, потому что сегодня «ОВД-Инфо» существует, а завтра его нет.

Наша задача — построить реально устойчивое сообщество вокруг нас, чтобы, даже если нас не станет, оно продолжило заниматься правильными вещами.