«Ненавижу колючую проволоку!» Бывшая узница о том, как выжила в концлагере

Полные недетского страха и страдания глаза детей – малолетних узников фашистских концлагерей – смотрят из-за колючей проволоки со снимка военного коррес­пондента Галины Санько, сделанного в освобождённом Петрозаводске в июне 1944 года. Щит на столбе гласит: «Вход в лагерь и разговор через проволоку воспрещён под угрозой расстрела». Этот снимок облетел весь мир, став символом узников концлагерей, и был представлен на Нюрнбергском суде над военными преступниками как доказательство. Среди детей – малолетних узников самого страшного в Карелии концлагеря № 3 была и маленькая Валечка Субботина. Чудом ей, маме и сестрёнкам удалось выжить.

Ныне Валентина Владимировна Семина живёт в Железногорске. В канун 80-летия начала Великой Отечественной войны с ней встретился корреспондент «АиФ-Красноярск».

Зарево войны

С первых лет жизни Валю окружали красоты Карелии: город Петрозаводск, основанный Петром I, Кижи – шедевр деревянного зодчества. У Клавдии и Владимира Субботиных росли три дочки: Валя – средняя. Мама – медсестра, отец – офицер Красной армии, в 1939 году ушёл на финскую войну. Когда началась Великая Отечественная, Вале было всего четыре с половиной года. Фашистские войска смыкали кольцо блокады Ленинграда, а Карелию оккупировали финны. Мать решила переждать лихую годину в деревне и уехала с детьми из Петрозаводска в Кижи. Но избежать беды не удалось.

– Мать пыталась эвакуироваться на барже по реке Свирь между Онежским и Ладожским озёрами. Баржа загорелась. Нас с другими детьми успели переправить на берег. Я до сих пор помню зарево и бегущих с криками людей, помню страх. После войны много лет мне снился тот пожар, я просыпалась по ночам и кричала, – с дрожью в голосе и слезами на глазах рассказывает о пережитом Валентина Владимировна.

По детворе стреляли...

Финны заняли Петрозаводск и начали очищать территорию. Всех жителей вывезли в конц­лагеря, в том числе и Валю с родными. Везли обозами зимой несколько часов по любому морозу. В дороге потеряли младшую сестрёнку Полину и нашли её уже на территории лагеря. В лагерном аду Валя с мамой и сёстрами провела два с половиной года – с 18 января 1942-го по 29 июня 1944 года.

Заключённых держали в бараках, обнесённых проволокой. Взрослых и подростков отправляли на лесоповал, где люди умирали от холода, болезней и непосильного труда. Мама Вали работала в медпункте, а также чистила уборные, чтобы заработать детям на чашку молока.

– Меня преследовал тошнотворный запах рыбьего жира. Я, хотя и с голоду умирала, но картошку, которую жарили на рыбьем жире, есть не могла, меня тошнило от этого запаха. Другие дети ещё двигались, а я лежала полумёртвая, – вздыхает Валентина Владимировна. – Как выжили? В концлагере мы питались баландой – похлёбкой из ржаной муки и воды. Жарили мёрзлую картошку на плите, это были «пирожные»...

Финны минировали Петрозаводск, и дети подрывались на минах. Соседский мальчик остался без руки и без ноги, с повреждённым глазом. Своими глазами я видела подорванную на мине девочку. На ней клочьями торчало мясо, и она стонала...

В концлагере не хватало мыла, и мы все завшивели. Нас, детей и взрослых, всех вместе загоняли в раскалённую баню, чтобы выпарить вшей, а одежду бросали в морилку. Многие узники не выдерживали высокой температуры и падали без сознания. Никогда не забуду эту страшную баню...

Но больше всего заключённых умирало от голода. Такова была тактика финнов: не били, но морили голодом. Дети, естественно, за проволоку лезли, чтобы хлеба в городе добыть. По детворе стреляли, чтобы не выходили с территории, и убивали. С тех пор я ненавижу колючую проволоку!

Милиционер и галоша

Врезалось в память маленькой Вали, как в 1944-м она и другие дети, освобождённые советскими войсками, бежали с красными флажками встречать бойцов в выцветших гимнастёрках. А впереди были тяжёлые, голодные послевоенные годы.

– Как только Петрозаводск освободили, я пошла в школу, – продолжает свой рассказ Валентина Семина. – Там нам давали по 50 граммов хлеба и конфету «Дунькина радость». Мы, семилетние дети, пилили сами дрова, чтобы отапливать школу. Было так холодно, что чернила замерзали, и я держала чернильницу под мышкой.

Несмотря на голод и холод, люди относились друг к другу с добротой, старались всячески помочь. До сих пор Валентина Владимировна с улыбкой вспоминает, как однажды ей на помощь пришёл милиционер. Валю отправили в очередь за мукой. Когда она оказалась внутри магазина, началась такая давка, что с Валиной ноги слетела галоша. Девочка начала громко плакать и кричать. Примчавшийся на крик милиционер вывел всю толпу на улицу, чтобы Валя смогла найти свою галошу. Причём еле-еле нашла её среди груды других потерянных галош!

Почему-то остались живы...

Валентина, по примеру любимой учительницы Сары Марковны, стала учителем немецкого и английского языка. В студенчестве встретила будущего мужа Николая – курсанта военного училища, вышла замуж и приехала в Красноярск-26 (ныне Железногорск), где Николай служил в войсковой части 3377. Более полувека работала учителем иностранного языка. После смерти мужа долго жила одна, пока не встретила Михаила Алифанова, который также овдовел. Чета вместе двенадцать лет.

Михаил Алифанов тоже был малолетним узником. Мальчику исполнилось шесть лет, когда началась война и отец ушёл на фронт. Помнит, как фашисты-мадьяры заняли село Селявное в Воронежской области. Всех жителей согнали на площадь у церкви и стали сортировать. Здоровых девушек угнали в Германию. А остальных: матерей с малышами, стариков, инвалидов – плётками погнали босиком по жнивью за пять километров в концлагерь в Урыве. Мать держала на руках маленькую Марусю, а Мише сказала: «Держись за карман, а то потеряешься».

– В лагере заключённых кормили павшей кониной один раз в день, – вспоминает Михаил Гаврилович. – Ежедневно староста приходил и отбирал женщин, увозил на поля собирать картошку, которую забирали немцы. Мы с сестрой в конц­лагере очень болели. Никакого внимания больным не уделялось. Полуголодные, плохо одетые, мы почему-то всё-таки остались живы... У матери сохранился кусок материи, она отдала его охраннику, и тот выпустил её с детьми из лагеря, где мы пробыли восемь месяцев. Когда вернулись в село, оказалось, что оно полностью сгорело. Вырыли блиндажи, в которых постоянно была вода, в них и жили, спали на деревянных досках. А сколько наших земляков погибло... У церкви в селе Селявное в братской могиле похоронено 1060 человек.

– Сейчас много попыток переписать историю, – добавляет Валентина Семина. – Поэтому наш долг – сохранить память о военных преступлениях и рассказать правду будущим поколениям, чтобы это никогда не повторилось!